Глава 14: Доброта (1/2)

На День рождения Элайдже подарили новый лук и стрелы. Книга стихов, которую вручил ему Финн, была немного потрепана предыдущим владельцем в дороге, но поскольку английская поэзия была редкостью в это время, Эстер с помощью магии сделала для неё водонепроницаемую коробку.

Одним словом, день был весёлым: там были выпивка и танцы вокруг костра, и Элайджа принимал в этом непосредственное участие. Все вокруг чествовали именинника, и Елена чувствовала некую гордость.

Она сидела с Ребеккой и Эриком, время от времени болтая, держа в обеих руках чашку с алкоголем. Возможно, они флиртовали друг с другом, что было прекрасно, потому что Елена не могла отвести глаз от именинника. Он, сияя, рассматривал подарок семьи, Хенрик объяснял, сколько усилий ему потребовалось, чтобы аккуратно покрасить перья, а затем правильно их связать. Элайджа обнимал своего младшего брата, держа чашку в руке, и слушал с мягкой улыбкой.

— Ты могла бы подойти и пожелать ему что-нибудь, — лукаво сказала Ребекка. — В конце концов, он твой возлюбленный.

— Хорошая попытка, — поддразнила Елена и слабо толкнула ее коленом. — Но я ещё посижу с тобой.

У Эрика была не очень хорошая репутация среди дам, так что Ребекке ещё было рано поддаваться его чарам.

— Моя мама уже наблюдает за мной.

Елена заметила ее, стоящую в стороне от семьи и пристально смотрящую на нее. Их взгляды пересеклись, и Эстер приподняла брови, улыбнувшись. Елена встала с бревна и подошла к женщине.

— Как дела? — спросила она первой.

— Замечательно, праздник великолепный, — ответила Эстер с улыбкой. — Спасибо, что присматриваешь за Ребеккой.

— Честно говоря, я присматриваю не за ней, — протянула Елена и выгнула бровь, глядя на Эрика, который медленно приближался к дочери семейства Майклсон. — Она слишком хороша для него.

— Она слишком хороша для кого угодно, — сказала Эстер. — Но я всегда буду так думать.

Елена усмехнулась и отхлебнула напиток,

снова посмотрев на Элайджу, который все еще слушал Хенрика, но улыбался ей.

— Он тебя обожает, — заметила Эстер.

Елена не знала, что сказать. Элайджа убрал руку с плеч брата, как будто собираясь встать, но она покачала головой.

«Я в порядке», — как бы сказала она, глядя на огонь. — «Не беспокойся обо мне. Наслаждайся праздником».

— Ты считаешь, что он тоже слишком хорош для всех? — спросила Елена.

Эстер надолго задумалась.

— Я сказала бы это о Клаусе, — вскоре ответила она. — Он все пропускает через себя, он очень чувствителен и импульсивен. Из-за этого его характер кажется ужасным, но он любит всем своим сердцем. У него не бывает золотой середины.

Елена кивком согласилась и сделала глоток, напиток был крепким, а она не пила алкоголь уже несколько месяцев, так что голова уже прилично кружилась.

— Все мои сыновья такие разные, — продолжала Эстер. — Кол всегда относился к отношениям несерьёзно, он любит жизнь и веселье. В его партнерше должно быть что-то особенное, что зацепит его и удержит на земле, не даст витать в облаках. Финн, он такой… спокойный. Ему трудно взаимодействовать с женщинами. Хенрик ещё слишком молод, но я знаю, что, когда придет время, он станет романтиком. Он нежный мальчик.

Елена видела, как Хенрик вел себя с девочками своего возраста. Она не помнила имя соседки, но он частенько рвал ей цветы. Елена рассказала Эстер об этом, которая поддалась внезапному порыву чувств к младшему сыну. Женщина улыбнулась, и, возможно, Елена впервые увидела ее настоящую улыбку.

— Но Элайджа больше, чем романтик. Его любовь трудно описать. Он будет любить тебя до последнего вздоха. Если ты и запала ему в душу, то останешься там навсегда.

Вот почему он всегда к ней хорошо относился, даже после ее «возвращения». Элайджа ни разу не заикнулся о сексе или поцелуе. Он смирился с тем, что Татия жила с родителями и его сестрой и не хотела, чтобы ее трогали. Она редко искала с ним встречи, поэтому Элайджа держался отстранённо.

— Он хороший человек, — тихо сказала Елена.

— Лучший из мужчин, — согласилась Эстер и положила руку ей на плечо, мягко погладив. — И он хочет тебя больше всего на свете.

— Я не такая, — сказала Елена, затаив дыхание. — Я не лучшая из женщин.

— Возможно, на твой взгляд, нет, — согласилась Эстер, все еще потирая плечо. — Но для него — да.

***</p>

Было очень, очень холодно и очень, очень темно.

Она слышала, как Кол и Элайджа весело пели, а Никлаус выругался на родном языке, когда что-то с грохотом перевернулось в хижине Ротчила, прямо за домом Елены.

Раздался громкий вскрик от боли, и, честно говоря, все остальные были так пьяны, что никто либо не услышал, либо не обратил внимания.

Елена, слегка навеселе, но достаточно пьяная, решила, что было бы неплохо уйти от Ребекки, украсть шкуру и, плотно завернувшись в нее, пойти по протоптанной тропинке к его хижине. Она толкнула дверь, забегая внутрь, и быстро захлопнула ее за собой.

Все мальчики замерли с виноватым видом. Они помогали Элайдже сесть на стул, держа его под руки. Клаус удивлённо захлопал глазами, а Кол, сглотнув, натянуто улыбнулся.

— Что ж, с днем рождения тебя, брат, — сказал он и похлопал Элайджу по спине.

Елена сморщила нос, посмотрев на него.

— Я услышала крик, — пояснила она. — А здесь, насколько я помню, не празднуют.

Весь праздник у костра.

— Да, — подтвердил Элайджа, широко улыбаясь своим братьям.

— Почему это здесь не празднуем? У него сегодня день рождения, мы отмечаем его везде, а ты между прочим ничего ему не подарила… — поддразнил Кол, а затем отскочил от Элайджи, который попытался ударить его локтем и сам чуть не упал, благо его удержал Никлаус.

Кол, хохоча, чмокнул ее в макушку, проходя мимо, и Елена с силой хлопнула его по руке, шлепок был на весь дом. Парень вскрикнул и убежал. Она закатила глаза. Кол был именно таким, каким она представляла себе Локи. Елена, покачиваясь от алкоголя в крови, двинулась к Элайдже и взяла его за свободную руку, чтобы помочь Клаусу усадить его обратно на стул.

Ее рука стала липкой от чего-то — у него по локтю, покрытому грязью, текла кровь. Видимо, он упал, но из-за опьянения не почувствовал боли.

Элайджа ярко улыбался ей, пока она осматривала его локоть, сгибая как можно осторожнее, чтобы рассмотреть рану.

— Привет, — тихо сказал он.

В голове сразу пронеслись давние воспоминания. Он сказал это, когда впервые встретил Елену в будущем, через тысячу лет. Догадался ли он, кто она такая? Узнает ли он, что, когда Татия была не в себе, это была на самом деле она?

Елена сглотнула.

— Ты ранен где-нибудь еще?

Рукой она придерживала мех у себя на плечах, под ним была полупрозрачная белая сорочка, утончённое платье с V-образным вырезом, которое у неё никогда не получалось как следует зашнуровать.

— Нет.

— Его колени, — подсказал Клаус. — И одна рука.

— Я совершенно цел и здоров, — попытался строго сказать Элайджа младшему брату. Но он отвлекся на кровь у себя на руке, которой указал на Клауса. — О. Возможно… не совсем… цел.

— Как это вообще случилось? — спросила она со смехом, оглядывая дом.

— Он дважды упал, — пробормотал Клаус. — Кол украл его новый лук, и он побежал за ним в лес.

Елена в шоке уставилась на него.

— Вы что?

— Я ничего не делал, — Клаус поднял грязные руки, его рубаха была вся в пятнах, как и одежда Элайджи. — Мы с Финном пошли за ними, чтобы их не схватили волки.

— Элайджа, — твердо сказала она и взяла его за подбородок, заставляя его переключиться с хмурого взгляда на Никлауса на невинное моргание.

— Он украл мой новый лук, — сказал именинник. — Не сердись на меня, Татия.

— Ещё как буду, — сказала она, поджав губы. — Ты меня столько раз предупреждал, чтобы я не ходила в лес одна, а сам пошёл туда ночью, пьяный, ещё и перед полнолунием, без оружия и истекающий кровью?

— У меня было оружие, — он сглотнул. — Ну, у Кола было. Вот почему я пошёл в лес, понимаешь?

— Он бы не убежал, если бы ты не погнался за ним.

— Ты убегаешь от меня, чтобы я мог догнать тебя? — спросил он, широко раскрыв глаза.

У Елены перехватило дыхание, и она бросила взгляд на Клауса.

Никто толком не знал, что они делали в лесу. Все только и видели, как они оба возвращались уставшие, с красными лицами, с ветками и листьями в волосах. Тот факт, что теперь в руках Элайджи оказалась веревка, вызвал у некоторых удивление. Но Елену никогда не спрашивали напрямую, поэтому она предположила, что Майклсон всё объяснил.