Часть 3. Русик пиздабол? (1/2)

«Сев рядом с другом, Дейв обнял его, но на этот раз Джонни подскочил и не дал себя обнимать. Смахнув слезы, он поднял резким движением Дейва на ноги, обычным голосом сказав: «– Тэк, идём в военкомат, выяснять кое-что будем. »

Парни шли по разгромленому городу, шумно обсуждая работу на заводе, не уделяя внимание на трупы и ручьи крови, парни спокойно шли по липким лужам, толку от того, что они будут поминать каждого, кого встретят лежащего — нет. Даже было неинтересно, кто от чего умер, ведь с первого взгляда можно понять: с голоду или от пули. Хоть и в начале войны Дейв и Джонни спорили, как умер человек, разглядывая его труп и слишком громко дискуссируя на эту тему. Звучит странно, но а что ещё делать предлагаете им делать? Что, плакать? Они выросли на стереотипе, что — мальчики не плачут. И держутся таковому суждению всю жизнь, с детства.

— Да я те зуб даю, те надо туда. Бухгалтером, да! — Пнув камень в сторону, после раздумий выкинул Джонни, — я тебе Павловичу зарекомендую, во-о. — выставив палец к небу, протараторил Джонни. — Сразу возьмёт тебя! Ему такие как ты, «с головою» — нужны позарез. А то, Саньку-то, забрали, а у него у единственного «голова на плечах» была. — Помотав головой, Джонни припомнил бывшего сотрудника их завода, — сурово с ним жизнь поступила, ничего не скажешь. Бедный пацан.

— Санёк? Он чой, умер что-ли? — Дейв повернулся к собеседнику, изумлённо спрашивая. Он не знал, что их общего знакомого нет, — я ж вродь его не так давно и видел.

Джонни пихнул Дейва и с недовольством выразился: — Чур тебя! Надеюсь, что жив пацан, правда мать у него, ходит, как сама не своя. Бедная баба, видимо, кукухой полетела, — Джонни покрутил у виска пальцем, — слышал, что она собственное дерьмо хавает.

Дейв припух, вопросительно вскинув бровью. Убрав руки в карманы, он спросил:

— Чее? Кто тебе эту ересь сказал? Рустам опять? Он же пустозвон.

Джонни напрягся, расправив плечи он яростно принялся защищать словесно коллегу:

— Русик — не пиздабол! Он хоть раз говорил несусветицу говорил? — Джонни выдержал небольшое отступление, паузу. — Нет!

— Да, — возразил Дейв, нахмурившись, — и не единожды.

Джонни рассвирепел, он не желал слышать подобное из уст близкого друга. Уже хотя возразить, по городу разгрозилась сирена, сообщающаяя о воздушном нападении.

— Сука! Мы даже не знаем, где поблизости подвал. — Эмоции Джонни в момент изменились: с гнева — на беспокойство за себя и друга. Он метался глазами, рыща место, что-бы спрятатся. Открытый подъезд, подвал; хоть что-нибудь. — Тут ничего нет.

С опечалью сказал Джонни, опустив руки. Так бы они тут и погибли, если не рыжий паренёк, который выбежал на них и схватив друзей под руки, уволок за угол, прячась вместе с ними в чистом, вымытом мусорном баке. Отдышавшись, неизвестный шёпотом гнал на друзей. Почему шёпотом? Услышит кто-то.

— Вы чë, ребят, вчера родились?! — Положив руки на ноги, Радан чуть прислушался к наруже, после продолжил, — вы какого хера стоите на улице, а не обратно побежали? Ещё по улице шли, разглагольствовали! А если бы эти<span class="footnote" id="fn_33009567_0"></span> вас услышали?

Джонни сплюнул лишнюю слюну и облокотился о стену мусорного контейнера, отвечая:

— Значит, сдохли-бы. Такова судьба.

Дейв пихнул друга в бок, нахмурившись ещё пуще, чем на улице: — Я те щас в глаз дам, «такова судьба». Ты в философы когда податься успел, мудень? — Дейв всхлипнул носом, насморк мучает его несколько дней, — а тебе спасибо.

Обратившись к неизвестному, Дейв протянул руку.

— Дейв.

Джонни призадумался, рассматривая их Спасителя. Особенно, он долго рассматривал его лицо. Ударив себя по лбу, Джонни сказал:

— Погоди-ка, ты че, немец? — Джонни схватил Дейва за рукав одежды, подтягивая его к себе, — а я то думаю, че ты так ломано по-русски говоришь. Зачем нас спас? В конц-лагерь повезëшь? Не боимся мы тебя! Ты — один, нас — двое. — Джонни самодовольно фыркнул. Он даже не понимал то, что немец-то за них, покуда спас их и говорит на русском. Немец улыбнулся и грубым, низким, по-настоящему немецким акцентом сказал:

— Я бы мог вас сдать прямо сейчас. Там, на улице, — Радан кивнул в сторону выхода из переулка, — ходят дозорные, которые ой, как любят таких, как вы. — Шмыгнув носом, продолжил, — вы бы знали, что делают там, в конц-лагерях. Там никого не жалеют. Открою секрет: там не важно, баба ты или мужик, тебя изнасилуют и не посмотрят. И вы думаете, что вы, два дрыща — одолеете хотя-бы рядового? Сомневаюсь, ребят.

Парни одновременно взглотнули вязкую, подступившую к горлу. Джонни испугался пуще, чем Дейв. Отодвинувшись ещё дальше, он принялся ругаться:

— Ага. И ты нас в секс-рабство сдашь, да? Или сам использовать будешь? А то вдруг ты тоже педераст.

Дейв особо не испугался, а наоборот, изумился. А как это — секс с мужчиной? С женщиной — всё понятно. Плюнул, вошёл, вышëл. а с мужиком как? Тоже самое? Нахмурившись, Дейв озадаченно спросил:

— А ты? Ты мужчину «пробовал»? — паренёк настроен серьёзно. Он спрашивал это без задней мысли, без смущения. — Мне так, интересно просто.

— Хочешь, попробуем. Узнаешь, какого это, — Радан ещё пуще улыбнулся, облизнувшись, — или боишься, Дейви?