3. Кацуки: Начало. (2/2)

***</p>

— Перенесите зеркало ко мне в покои. — приказал Бакуго и Кунсана с Жанет кивнули, удаляясь. Кацуки облегченно вздохнул, когда остался один в комнате.

Он даже с системой не хотел говорить. Слишком много всего происходит за три несчастных дня. Три дня! Он боится, читать каждый день будет таким загруженным и напрягающим.

Тем не менее, он не должен отказываться. Бакуго решительно сжал кулаки.

План действий, план действий!

План А: Сбежать</p>

Он был бы очень рад сбежать отсюда, но ему нужно соблазнить принца. Хотя, в разлуке познаются чувства? Ха! У этого ублюдка нет чувств!

<s>

План А: Сбежать (невозможно)</p></s>

Бакуго лёг на кровать, прикрыв глаза.

План Б: Подлизываться. </p>

Лелея и любя принца, он сможет чего-то добится, так? Возможно, именно это использовал оригинал. Как бы он хотел узнать! К сожалению, он обнаружил, что устаёт от того, что читает книги — будто из него вытягивают энергию. Когда он спросил об этом у Системы, она ответила..

[Хост проживает эти моменты, с ощущениями оригинального Бакуго. Грубо говоря, ваши ощущения становятся теми же, что от того самого дня или ситуации. Если у оригнала был плохой день и вы прочитали об этом, то вы ощущаете этот плохой день.]</p>

Ха, вот почему он вечно как выебанный ходит.

Понятно, почему для него эти три дня были такими долгими.

План Б: Подлизываться.(не желательно?)</p>

Вообще лучшим планом будет узнать больше, но из-за того, что книги разом не прочитаешь, ему, нужен был другой источник информации.

Именно поэтому сейчас у него в комнате поставили говорящее зеркало.

— Ты, — Кацуки указал на своё отражение. — отвечаешь на вопросы загадками, не так ли?

Зеркало не ответило и Кацуки перефразировал.

— Я понял, что ты можешь ответить на мой вопрос. — Бакуго сглотнул, недовольный. Он выглядел как сумасшедший, разговаривая с зеркалом. — Но тебе нужна какая-то сила. Какая сила тебе нужна?

Зеркало, эта маленькая сука, снова промолчало.

Бакуго сложил руки на груди, хмуро наблюдая за собственным отражением. И чем больше он смотрел... Тем больше ему казалось, будто его отражение и не его вовсе. Глаза будто поблекли, стали более розоватыми, волосы длиннее и аккуратнее, а выражение лица хитрее и слащавее. Кацуки яростно сморгнул наваждение.

— Блять! — воскликнул он, когда вместо себя увидел в зеркале розовое Нечто. Некая энергия плавными переливами имела силуэт человека, пускай и смутный. Бакуго сделал шажок к стеклу и нечто повторило его движение. С удивлением Кацуки обнаружил — это он и есть.

Руки инстинктивно потянулись к лицу и Нечто сделало тоже самое — хотя у Нечто не было лица, а вот у Кацуки оно, к счастью, ещё было.

— Что.. Ты такое? — спросил Бакуго хриплым голосом не себя, но прошлого Бакуго.

Он почти слышит этот сладкий, словно приторное клубничное пирожное, смех. Нечто смеётся.

— Я - похоть. — шепчет голос за спиной, в зеркале. — Я - любовь.

Нечто продолжает приобретать человеческую форму, форму Кацуки, сгущается и сжимается, будто пытаясь поместить всю свою силу в одно тело. — Что может быть прекраснее меня? Я прекраснее Богини Красоты, Богини Любви, Богини Разврата. Я и есть они все, заключённый в человеческое тело. Я - божество.

— Ты - безумие. — Бакуго сжал челюсть, ненавидя ощущение улыбки у себя на губах.

Отражение смеётся, смеётся, смеётся.

— Ты не влюблён в меня, — хрипло усмехается Нечто. — Каждый мужчина влюблён в меня. Даже я сам. Ты чёрствый человек, не знающий как любить. Но не бесчувственнее его!

Пронзительный визг при упоминании ”его” заставил Кацуки зажмуриться. Что за чертовщина?

— Этот ублюдок, который не влюблён в меня! Влюблён в мою силу! Ублюдок, ублюдок, ублюдок! — кричало Нечто , в чем Кацуки смог разглядеть самого себя. Нет, прошлого Кацуки. Качана. — Гори в аду, ублюдок! Гори в аду собственного бесчувствия!

И Нечто, Качан, исчезло. Комната погрузилась в непонятную тишину, пока в Зеркале тлели розовые искры.

Бакуго тупо пялился на пустое зеркало, без своего отражения, и начал смеятся. Он смеялся, смеялся, смеялся, а потом в ужасе закрыл рот, искривлённый улыбкой, рукой. Он смеялся также, как Качан.

Он сходит с ума.

***</p>

— Его Высочество желает видеть вас, мой господин.

— Да пошёл он, игнорщик хренов! — рявкнул приглушенно Кацуки из подушки, а потом вспомнил про злосчастное задание, и что часа принц не удосужился ему уделить. — Сейчас спущусь.

Жанет кивнула и удалилась, перед этим многозначительно посмотрев на Кунсану. Та смущённо порозовела, но кивнула.

— Мой господин, ваши волосы растрепались. Позвольте помочь вам. — Бакуго недовольно встал и почти сразу плюхнулся за туалетный столик.

Кунсана с благовением начала расчёсывать его волосы, намного мягче и нежнее, чем это делает Жанет. Бакуго прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением лёгких пальцев и расчёски.

— Мой господин, а где ваше колье?

Бакуго недоуменно открыл глаза и прикоснулся к голой шее. Золотого украшения с розовым кварцем не было.

Как он умудрился его потерять? Даже день не поносил! Не то что бы Бакуго особо дорожил им, но чувствовать себя каким-то неопрятным растяпой не очень хочется. Тем более, колье явно дорогое. А вдруг украли?

Он покосился на Кунсану. И тут же покачал головой — не она. Слишком простодушная. Жанет? Да вряд ли, она никогда не заглядывалась на драгоценности, когда помогала Кацуки, тем более, её семья довольно обеспеченная, хотя эта девка всё равно слишком дерзка-

Стоп.

Откуда он это знает?

Бакуго расправил плечи и вздохнул, перестав хмурится. Ладно. Не важно. Возможно, это из-за недавнего разговора с Качаном, но...было страшно.

Страшно от того, что его мысли, кажется, становятся похожими на мысли оригинала.

Хотя, они ведь один человек, да? Просто в разных мирах с разными жизнями. Логично, что они могут думать похоже, и все-таки мысли ощущались чем-то инородным, как какая-то зараза, паразит внутри его мозга.

— Хватит. — Бакуго остановил Кунсану и та послушно отошла. Бакуго встал и, секундно посмотрев в магическое зеркало, не увидя своего отражения. Он отвёл взгляд от Качана, который снова искрился слабым розовым огоньком там. — Принц ждёт меня.

Розовое пламя загорелось яростнее, но вскоре затухло вместе со звуком удаляющихся шагов наложника и горничной.

***</p>

— Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке.

Бакуго показательно холодно отпил чай из кружки, избегая смотреть на принца. А вот нехер кидать на св-

О.

Свидание? Было ли это им? Чисто логически, они любовники, так что да, но они не держаться за руку и не, Боже упаси, целуются.

Бакуго резко вздернул голову и будто по-новому посмотрел на принца. Внезапно по плечам побежали мурашки, а живот скрутило от беспокойства.

— Меня зовут.... Приятно познакомиться. — говорит ему внезапно с(т)ранный парень из его класса и Бакуго цыкает, закатывая глаза.

— Свали с моих глаз. — обрывает он парня и разворачивается, думая, съесть ли ему кацудон в кафешке или поужинать дома. Наверняка старик забыл приготовить поесть, поэтому придётся сходить в продуктовый и.. </p>

Шум голоса отрывает его мыслительный поток и Бакуго из воспоминаний резко обрачивается, в сердце безумно бьётся, будто его только что ударили под дых.

— Кацуки. — принц продолжает бесстрастно смотреть на него и Кацуки смеётся. Как можно быть таким? Таким холодным. Таким лживым. Таким бесчувственным.

Возможно с разговор с Качаном что-то открыл для него. Он смотрел на принца и видел. Серый холод в его взгляде. Равнодушие. Он понимал. Понимал, почему на датчике роль процентов.

Потому что, какой бы не была причина, кронпринц не любил его. Принц любил что-то другое. Принц был ”им”. Принц был ублюдком.

— Что смешного? — спрашивает кронпринц без какой либо удивленности или любопытства в голосе и Кацуки улыбается ему яркой улыбкой и начинает рассказывать о том, чего никогда не случалось.

Он сделает это. Он будет играть по чужим правилам,

но только сейчас.

***</p>

— ...и Джульетта тоже умерла. — говорит Кацуки с довольным лицом, смотря на разрывающегося от любопытства рыцаря и принца, который отставил попытки разобраться в искусстве Шекспира ещё несколько актов назад.

— Как так! — кричит рыцарь, и Кацуки подмечает, что его не ругают за непрофессионализм. — Это так грустно! Они так любили друг друга!

— Любили.. — эхом повторяет принц, явно считая чашку с чаем намного привлекательнее классики романтизма.

— А я считаю, что они идиоты. Только дети, а уже любовью убились. Буквально. Смешно, не находите? — противоречит рыцарю Кацуки, и тот задумывается.

— Ну, четырнадцать это обычый возраст для помолвки. Его Высочество помолвлен с госпожой Баглес с тринадцати.

— Деку. — оба мужчины вздрагивают от прозвища, слетевшего с губ кронпринца. Бакуго поперхнулся чаем и из-за этого (из-за этого же?) у него выступили слезы на глазах. Рыцарь, Деку, поспешил похлопать того по спине.

— Да, мой господин? — рыцарь вернул себе нейтральное выражение лица и веснушки на его щеках потускнели, когда он вернул себе маску личного рыцаря кронпринца. Когда он спорил и улыбался, то выглядел более живым.

— Разве у тебя нет своих дел? — Деку непонимающе смотрит на кронпринца и тот кидает острый взгляд на выход, безмолвно приказывая уйти.

— О, точно. — рыцарь кланяется им обоим и спешит уйти. Бакуго проводит его долгим взглядом, стараясь найти в силуэте удаляющегося мужчины ответы на свои вопросы. Кацуки же возвращает своему лицу фальшивую улыбку и смотрит на свою цель.

— Вы хотели поговорить о чём-то со мной, мой принц? — принц на это хмурится и откладывает чашку на блюдце, как бы говоря, читать чаепитие заканчивается.

— Переспи со мной. — говорит он прямо и Кацуки роняет вилку.

Что?

— Что?

Весеннее обострение? Внезапный порыв? Просто желание? Кацуки смотрит прямо в глаза принцу, и они серые, как дневное небо в раннюю пасмурную зиму, когда снег ещё не идёт, но всё уже продрогло от холода. Солнце тусклое, и даже закат не яркий, ни единого розового лучика.

Что-то в его голове складывается, соединяется между собой, но некоторые кусочки от пазла безбожно утоплены в чае и белом креме пирожных.

Принц встаёт и подходит к нему, неопрятно и грубо хватая за подбородок, и..

Бакуго поворачивает лицо, не дав себя поцеловать, и отпрыгивает от принца, как от огня, сваливаясь со стула на траву. Качан застывает. Кацуки смотрит на принца.

Принц смотрит на него. С тенью удивления и негодования.

— Устал? — спрашивает он, ожидаемо без заботы.

— От чего?

— От меня.

Зеркало яростно тлеет розовым пламенем. Бакуго убегает.

***</p>

Бакуго закрывается в своей комнате, занавески над его кроватью впервые опускаются. В кровати темно, тепло и безопасно. Бакуго позволяет себе закрыть глаза и закутаться в одеяло.

[Хост, симпатия кронпринца упала до нуля процентов] </p>

Система нисколько не успокаивает его. Просто, всего слишком много. Слишком много.

Бакуго закрывает лицо руками, и его холодные ладони ярко контрастируют с горячим лбом, щеками. Или это просто руки слишком холодные?

Этот серый холод пробирает его, окружает. Он поднимается от стоп, идет с кончиков пальцев изящных рук, и из-за этого тело кажется нестерпимо тяжёлым. Будто он сейчас умрёт.

И внезапно смеётся. Тихо, хихикающе, будто услышал самую смешную вещь на свете. А точнее понял.

Конечно, как он сразу не догадался!

Принц никогда не сможет полюбить Бакуго, упрямого и неповоротливого героя. Он не влюбился в Качана, обезумевшего от любви наложника. Поэтому он должен полюбить его, Кацуки, хоста системы искупления грехов, отдела регресса и перерождения.

Иначе никак.

— Система. — шепчет Кацуки хриплым голосом в пустоту. — Что это был за сон? Тогда, когда я потерял сознание.

Он помнит это. Золото и Трава.

[Это было проживание сюжета, хост.]</p>

— Проживание сюжета.. — эхом повторил Кацуки. — Это..семнадцатая глава, не так ли?

[Да, хост. То, чтобы вам приснилось — семнадцатая глава ”10 000 способов соблазнения”]</p>

— Значит, я могу читать это во сне? — это звучало заманчиво. — Мне нужно это! Сколько я могу прочитать за сон? Я могу прочитать это полностью?

[Да, хост может. Вы уверены?]</p>

Бакуго понимал. У оригинального Кавана действительно было дерьмовая жизнь и ужасный финал. Прожить всё это жто не книжки читать.

Тем не менее, это было необходимо ему. Если он хотел понять Качана. Если хотел перестать быть Бакуго. Если хотел стать Кацуки.

— Это же не убьёт меня? — на всякий случай спросил Бакуго.

[Нет. Процесс будет контролироваться мной, так что хост точно не умрет.]</p>

— Отлично! — Бакуго оживился. Это прибавило ему достаточно храбрости. — Тогда, валяй!

Система на долю секунды замолчала, а после внезапно Бакуго начал слабеть. Его глаза перестали видеть ясно, хотя, в темноте зашторенной кровати он и не мог видеть ничего, кроме тёмных и светлых неровностей ткани.

[История ”10 000 способов соблазнения” начинает своё повествование]

[Глава 1: Рождение]

[Я родился в старом грязном роддоме для крестьян...]</p>

Несмотря на то, что текст будто читался кем-то в его голове, Бакуго не мог различить звуков. Это не были похоже на то, будто ему читали. Это было похоже на то, будто строчки спит рождались в его голове, будто всегла там были, будто это именно он написал их.

Детский плач стал началом его новой жизни.