IV (1/2)
***</p>
– Что ты видишь?
– Снег.
– Что ещё?
– Только снег.
Белоснежная пустыня. Ноги проваливались, и каждый шаг давался с трудом. Он слышал Гаару, но не видел его.
Ветер становился злее с каждой попыткой Наруто продвинутся в бесконечный вперёд.
– Не останавливайся.
– Моё подсознание нуждается в ландшафтном дизайне и климат-контроле.
– Мы здесь именно для этого.
– Х-м-м.
От холода невозможно было спрятаться. Пробирал до костей.
– Для подсознания слишком много ощущений.
– Так бывает, когда не прорабатываешь, а копишь.
– Не понял.
– Эта пустыня непризнанной боли. Боль, которую ты отрицал.
Наруто остановился посреди безграничного ничего. Вперёд, назад, влево и вправо – ветер, холод и снег до самого горизонта.
– Шутишь?.. В меня бы столько не влезло. Хах! Разорвало бы на куски… – он закончил почти шёпотом.
– Иди на бурю.
– Что? – теперь Наруто увидел, белоснежная бездна надвигалась, стирая все границы и ориентиры, пожирая пространство, свет и способность делать что-либо ещё, кроме стоять, ждать и ужасаться.
– Вытащи меня…
– Иди навстречу.
– Я хочу проснуться!
– Что тебя пугает?
– Я по колено в снегу, замёрз и с трудом двигаю конечностями, а в паре минут от меня стена смерти от земли до неба. Чёрт! Ты когда-нибудь стоял у подножья смерча?
– Что думаешь, там с тобой случится?
– Ничего хорошего уж точно! Меня размажет, разорвёт и завихрит по кусочкам!
– Точное и верное описание, Наруто.
– Тогда какого я ещё здесь?
– А с болью бывает иначе?
– Гаара… – Наруто уже знал, что будет дальше, но всё ещё не верил.
– Признай и прими. Прими всё, что чувствуешь.
Наруто остался один на один с собой. Он ощутил, как его мир опустел, и температура стала ниже, будто Гаара своим присутствием сдерживал свирепость стихии.
– Признай и прими, – губы дрогнули в еле заметной улыбке, – надменный садист.
Страх сбивает с ног только в первые мгновенья, затем можно либо раскормить его до панической атаки, либо воспользоваться даром эволюции – корой головного мозга.
У Наруто был опыт из домика в горах, усталость, притупляющая эмоции, и мазохистская склонность к тестированию себя на прочность. Отличная смесь для убийственных экспериментов.
Эксперимент приближался. Не было возможности уйти. Стоять и трястись, как вариант не рассматривался. Сказать, что страх можно свести к нулю, значит, соврать, но можно представить снежные объятья, смертельные и всепоглощающие, которые утащат тебя в иной мир, мир без холода, мыслей и страхов.
Наруто распахнул руки, встречая снежную бурю.
Внутренности провалились в чёрную дыру, как в мёртвой петле на горках, дыхание перехватило, и восторг смешался с ужасом.
Рёв и свист накрыли, и сознание обратилось в хаос. Органы чувств не успевали за происходящим, а нервную систему забил один единственный сигнал – боль.
Ему казалось, будто тысячи лесок распиливает, рассекает и разрезает его кожу, мясо и кости. А затем разум перестал сопротивляться, и боль ушла. Ушло и осознание себя, как целого и неделимого.
Наруто потеря тело и обрёл безграничность. Он касался мягкого снега на земле и в то же время взлетал на километры вверх и в стороны.
Ему хотелось увеличить скорость и радиус, и обратить всё вокруг в космический смерч. Было дико свободно и безумно радостно.
Хотелось больше, сильнее, яростней.
– Без печали, нет и радости, – Наруто услышал Гаару отчётливо, несмотря на всё те же спокойные интонации.
– Серотонин – гормон радости, производная от мелатонина, гормона печали. Не позволяешь себе последнего, не будет и первого.
К чему лекция?
Наруто не мог говорить, больше не обладая плотью, воспроизводящей звуки, но не успел он подумать, как Гаара ответил.
– У тебя передоз. Найди источник.
Не мешай.
– Источник, сердце смерча, Наруто.
Что за бред. Он и есть источник! Он – это энергия, ветер, сила и всё, что сейчас вздымается и вращается по его воли. Он и есть смерч. Свободный и всемогущий. Он сотрёт эту пустыню уныния, не оставит от неё и следа. Просто поднимет её в столб до самых звёзд. Он может, он сейчас всё может.
Детский плач. Кажется, он был и раньше, но теперь Наруто услышал отчётливей. Не один из воплей ветра, а всхлипы и завывания ребёнка.
Наруто попытался найти источник. Ему пришлось сконцентрировать своё рассеянное на километры внимание в конкретной точке, у самого дна воронки.
На земле в рваных штанах и грязной футболке сидел мальчишка. Он запрокинул голову, зажмурил глаза и распахнул рот, вопя во всю глотку. Слёзы и грязь смешались, он обнял себя руками, то ли пытаясь успокоить, то ли выжать крик из грудной клетки на полную. С новым всхлипом и надрывным воплем Наруто почувствовал прилив сил и желание разогнаться.
Сердце смерча.
Наруто присмотрелся к сопливому лицу, испещрённому бледными шрамами по серой коже. Один клинком рассекал лицо от уха по щеке и через переносицу. Другой шёл ему параллельно через лоб, где налипли пепельные вихры волос. Ещё один заползал на лицо острым когтём. Мальчишка закричал с новой силой, и «коготь» раздвоился, прорастая до глаза и к губам.
Сердце его смерча вот-вот разорвёт, как разорвало его самого.
Чёрт…
Наруто попытался дотянуться до мальчишки, коснуться его плеча, но лишь сузил радиус воронки.
Хэй! Ты меня слышишь?
Глаза открылись. И Наруто не увидел ничего кроме сгустка белого тумана в глазницах.
Слепой?
Лицо мальчишки исказилось от ярости, и он закричал с новой силой. Шрамы окольцевали шею, разрезали оголённое плечо, а в глазах без зрачков завихрился белый шторм.
Наруто разнесло, как от водородной бомбы. Он попытался вернуть себя в «берега» и потерпел крах.
За несколько мгновений из властителя безграничной силы, он обратился в пленника собственной неуправляемости.
Бури на Юпитере длятся не менее 150 лет – почему-то вспомнился неутешительный факт. Продолжительность стихии в мире законов физики и здравого смысла зависит от наличия газа и размеров планеты, а по каким правилам он будет вращаться в воронке отчаяния? Есть ли стоп-слово в этой БДСМ-игре?
Закралась пугающая мысль, что как только ребёнок растворится вслед за ним, уже ничто его не остановит.
Я с тобой!!!
Ребёнок удивлённо замолк.
Я больше не оставлю тебя.
Его уменьшенная измученная копия смотрела с подозрением.
Люблю тебя.
Мальчишка нервно потёр плечо, и, нащупав шрам, попытался скрыть его, но растянутая футболка снова сползла.
Со шрамами. И сопливым лицом, – Наруто по-доброму усмехнулся, – люблю. И очень хочу тебя обнять. Позволишь?
Он потянулся мысленно всем существом к замершему ребёнку, и почувствовал свои руки, холодный воздух в дыхательных путях, а затем твёрдую почву под ногами.
Наруто тут же сгрёб в объятья заплаканного демонёнка. Поцеловал в пепельную макушку и крепко прижал к себе. В ответ затихли, почти не дышали.
Наруто неуверенно обняли, а затем впились в бока, крепко, отчаянно.
– Не отпускай.
– Никогда.
Стало тепло. У самого сердца. Тепло наполняло грудную клетку, руки, а маленькое тело в объятьях таяло, обращаясь в чувство завершённости.
Стихнул ветер вокруг, проступили первые лучи сквозь трупное небо.
Наруто улыбался. Его потерянный ребёнок найден и теперь снова с ним, в самом его сердце, успокоенный и приласканный.
***</p>
Снег испарялся на глазах, поднимаясь клубами пара и застилая всё вокруг молочным туманом.
Наруто поднялся с земли, ноги снова увязли в рыхлом и влажном.