Церковный звон. (1/2)

Собственный голос заставлял демона чувствовать внутри себя еле сдерживаемый полыхающий гнев. Его возмущало то, что приходилось произносить божественные проповеди стайке волчат, прирученных этим местом. Но несмотря ни на что, на его плечи была возложена судьба всего ада.

— Непорочное зачатие было олицетворением чистоты девы и милости верховного Бога. — «Который на деле лишь придурок, не желающий крупных склоков.»

Находя на каждую свою фразу опровержение, Эдан почти перестал следить за тем, что происходило в классе. Он чувствовал на себе взгляд его подопечного, но продолжал игнорировать, вот только так ли нужно это было теперь? Гораздо легче рассказать Кадзухе хотя бы часть того, что происходит, но вряд ли промывка мозгов церковью обошла его стороной полностью. Демоны в этой битве проигрывали не одну сотню лет, находясь изначально в невыгодном положении.

Холодный свет падающий из окна, словно вторил размышлениям. Он будто говорил о том, что нет ничего приятного в нахождении здесь, однако, проживя на свете больше пяти сотен лет, Эребос ни разу не видел на столько прогнившего священного места.

— На этом закончим. — Выдохнул он, завершая свою лекцию, но остановил взгляд на белокуром с красной прядью волос парне.

Тот сидел у окна, он больше не пытался смотреть в него и демон знал почему. Он тоже видел все, происходящее, видел даже больше и четче. Никакой жалости к подростку внутри не ощущалось, но тем не менее, для остальных, вероятно, тот уже начал казаться сумасшедшим.

— Кадзуха, зайди ко мне после обеда. — Проговорил преподаватель, замечая на себе все тот же недоверчивый взгляд. Он уже понял, что у юноши была способность чувствовать что что-то не так. Но едва ли он мог предположить, что именно.

— Хорошо. — Сказал он в ответ, поднимаясь из-за своей парты и уходя из класса последним. Того у выхода ждала Барабара.

«Розария…» Про себя вздохнул демон, ощущая, что непросто так ее свидетельница ждала его мессию. До поры до времени ангелы хранили свою отстраненность, но видно чаша весов медленно начала клониться в сторону ада.

Каэдэхара шел рядом со своей одноклассницей по коридору в сторону главного холла, где должен был пройти урок хорового пения. Он так и не видел Михаэллу после того случая в катакомбах, но проверять там ли она еще, не хотелось от слова совсем. Одна мысль о том, что он встретит вновь того монстра, заставляла вздрагивать и хмурить брови.

— Кадзуха, ты опять мрачнее тучи. — Заметила Барбара, весело вышагивая по каменной плитке.

В самом коридоре уже было тихо. Дети убежали вперед, оставляя странную парочку наедине. Впрочем, Каэдэхара заметил, что его начало раздражать присутствие Барбары рядом с собой. Она была веселой, легкой, возможно, милой, но никак не вселяющей в него оптимизма. Девушка не знала и не могла знать того, что происходит, хотя ее некоторые фразы все равно заставляли парня задумываться, точно ли она не знает?

— Ты больше ничего странного не видел? Если хочешь, я могу составлять тебе компанию в прогулках, чтобы не было страшно.

Эта фраза заставила остановиться. Внутри появлялось опасение и нежелание чувствовать вновь влияния на свою голову. К преподавателю также не хотелось заходить. Пусть рядом с ним он не чувствовал в себе раздражения, но тот тоже как-то влиял на голову.

— Кадзуха? — Чуть наклонив свою голову, Барбара остановилась и развернулась к нему лицом.

— Мне не страшно. Я могу один ходить. — Ответил он, привирая. Может быть, если бы рядом был какой-то человек, Каэдэхара действительно перестал бы так бояться всего того, что мог видеть, но этим человеком не могла стать эта девушка. Он чувствовал, что просто она не должна была находиться рядом с ним.

— Вот как? Я бы все равно не была против даже просто прогуливаться рядом с тобой. — Улыбнулась Барабара в ответ, явно не читая между строк. Либо она не хотела этого делать, либо просто не могла. Ни тот ни другой вариант не нравился.

— Не стоит. — Просто ответил тот, обгоняя на пару шагов девушку, первым заходя в двери главного зала.

Михаэлла и правда пропала. Об этом сообщила новая учительница, заменяющая ее. Она рассказала, что та решила покинуть их церковь и принять предложение, якобы поступившее от Ватикана, после чего стать преподавательницей пения там. В этом нужно было разобраться. Эдан был оттуда и Кадзуха рассчитывал получить от него все ответы. А если и не все, по крайней мере, быстро расспросить и уйти из его комнаты перед которой сейчас стоял.

— Проходи. — Донеслось из-за нее, на что парень вздрогнул. Как следователь понял, что он стоял там?

Сглотнув чувство опасности, Каэдэхара прошел внутрь, закрывая за собой дверь.

В комнате, как обычно, было темно. Только одна свеча и сидящий за столом человек, вновь переворачивающий свой лист. «Что он там записывает?» Спросил сам себя парень. Раньше ему казалось, что это был какой-то доклад в Ватикан, но разве стоило так опасаться, что его увидят? Тем более, Кадзуха не слышал, чтобы к следователю заходил еще кто-то кроме него. Что он мог прятать от него?

Присев на кровать, парень не стал ждать приглашения это сделать, замечая улыбку на чужом лице.

— Куда делся труп Михаэллы? Это вы постарались? — Спросил он напрямую, решая, что стоит сначала узнать правду об этом, а потом уже выслушивать то, что хотели сказать ему.

— Да, я избавился от него. — Кивнул в ответ следователь без утайки. Это было странно, Кадзуха думал, что о подобном принято молчать и выворачивать факты.

— Что вы с ним сделали?

Эдан не ответил, взглянув на рисунок старых занавесок своей небольшой комнаты. Он молчал недолго, но в комнате стало создаваться ощущение напряжения.

— Никто не должен узнать того, что я тебе сейчас скажу. Уверен, что ты смышленый парень и поймешь всю серьезность ситуации, в которой оказался.

Слова парня заставили напрячься. Тот больше не шевелил пальцами и не дергал нити разума и личности Кадзухи. Он захотел выйти прямо сейчас, но если он так сделает, то кто знает, что произойдет в итоге?

— Что именно вы хотите рассказать? — Спросил он, слегка отползая на кровати назад.

— Во-первых, тебе не нужно меня бояться. — Сверкнул ярким цветом глаз следователь. — Меня достало играть с твоими эмоциями. Я не собираюсь тебя убивать или делать что-то еще. — Его голос начал казаться заметно выше.

По комнате расползлась фиолетовая дымка, заставляющая занеметь тело. Он снова оказался, как в каком-то сне. Человек перед ним менялся с каждым закрытием глаз. И вот, на стуле сидел уже не двадцатилетний парень, а подросток в халате, лишь его яркие, практически горящие в темноте глаза и бледная кожа давала понять, что тот не относился к понятию «человек».

— К-кто ты? — Голос дрогнул. Чувство опасности внутри нарастало с удушающей скоростью.

— Я же сказал, что не собираюсь тебя убивать! — Тот резко поднялся, но заметив, как гость дрогнул, сел обратно. Послышался недовольный цык. — Неженки. Все люди не переносят присутствия демонов, меня от вас тошнит. — Заявил тот, складывая руки в рукава халата.

— Что значит люди? Ты демон? — Предположил парень, примерно начиная понимать всю суть. Вокруг и правда творилось то, что не получалось рационально объяснить, так стоило ли удивляться подобному?

— Угадал. — На лице того отразилась все та же привычная ехидная ухмылка. — Свое имя я не могу тебе сказать, но пока мы наедине… Называй меня Скарамучча. Можно просто Скара, сделаю тебе подарок, раз ты мой мессия.

Наверное, Кадзуха даже почувствовал облегчение, чувствуя, как его голова разболелась от происходящего.

— И что тебе от меня нужно? — Спросил он, стараясь дышать ровно. — Это ты виноват во всех моих ведениях и чувствах?

— Чувствах, возможно. — Ответил он даже слегка посмеиваясь, но назвать этот смех веселым выходило с трудом. — Но видения — это твое благословение, данное адом.