Вопрос 31 (2/2)

Воспоминания приходили одинокими фрагментами, почти бесцветными, с размытыми красками и лицами и со стёршимися голосами. Фин действительно почти не помнил, предпочитая не ворошить прошлое, а оттого теперь едва ли мог быть многословен. Однако...

Тот светлый жаркий день он вспомнил так ясно, словно всё произошло вчера. Им было по десять — ему и его другу — и он утащил тогда ещё Кориатэля на берег моря. «Я буду учить тебя плавать!» — его уверенный звучный голос раздался практически над ухом что тогда, что теперь, и Кориатэль заинтересованно посмотрел на него. Как же его звали?..

Вода была прозрачная и тёплая, и друг уверенно зашёл по грудь, и Кориатэль последовал за ним. Он был ниже почти на полголовы, но крупнее, в отличие от тонкого, как щепа, мальчика. Так что для него глубина оказалась приличной — им следовало начинать плавать у берега. Но они были несмышлёными детьми, и Кориатэль верил, что его друг желает ему лишь добра...

Он поплыл, пытаясь объяснить, как он это делает. Но для него плавать было почти так же естественно, как ходить, а потому он не мог объяснить правильно. Кориатэль попытался подражать ему, но его тело почти сразу камнем потянуло ко дну, и воды сомкнулись над рыжей макушкой, а сердце захлестнул страх. Его друг отвернулся от него в тот момент и не видел беду, и глотая солёную воду, Кориатэль пытался позвать его. Как же ж его звали?..

— Ру... аэл!.. — он тянул вверх руки, и кричал, глотая воду, и снова шёл ко дну. Пока не почувствовал, как его подхватили чьи-то руки и потащили к берегу, вытаскивая на воздух.

Он кашлял долго, кривясь от солёной воды, а рядом суетился Руаэл, переживая, в порядке ли Кориатэль. Оба они тогда не на шутку испугались, но кажется, ненадолго это укрепило их дружбу сильнее...

— Фин? — встревоженный женский голос вывел его из пучины воспоминаний, в которую против воли он погрузился слишком сильно.

Он вздрогнул, отгоняя наваждение, и привычно ухмыльнулся, пряча внутри внезапную уязвимость и растерянность, которые отчего-то возникли от этого воспоминания. Амальгама обеспокоенно всматривалась в его лицо, но Фин всегда был достаточно хорош для того, чтобы скрывать от чужих глаз свои истинные эмоции. Даже от самых проницательных.

— Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство? — он насмешливо вскинул бровь, на что Амальгама, глядя всё также подозрительно, ответила:

— Более чем.

— Вот и славно, — резюмировал Фин, мысленно обещая себе больше никогда не возвращаться к этой теме вновь.