Вопрос 26 (1/1)
— Ты снова был в кузнице?
Строгий суровый голос матери настигает Орлеандо со спины, и он не сдерживает своего желания закатить глаза. Княгиня никогда не поощряла его увлечения, называя его «недостойным занятием», и Орлеандо откровенно устал доказывать ей обратное.
— Вы сами учили меня, матушка, что физический труд — благородное занятие для князя, — обернувшись, как можно спокойнее и терпеливее ответил молодой княжич, стойко снося на себе полный недовольства взгляд.
— Ты бы лучше с таким рвением занимался историей да дипломатией, — сурово парировала родительница. — От них больше пользы князю, чем от бессмысленного махания молотом.
Орлеандо недовольно поджал губы, стараясь не показать, что слова матери задели его. Таковыми всегда были их отношения: мать постоянно была им недовольна, считая, что сын делает недостаточно для того, чтобы подготовиться и стать хорошим князем, а потому при любой удобной возможности выказывала ему своё недовольство, искренне считая, что вечными упрёками сможет как-либо повлиять на сына, а Орлеандо... Он научился их игнорировать, поступая по собственному усмотрению и желанию.
— Между прочим, кузнечество — полезное и практичное занятие, — иногда всё-таки придирки матери утомляли и раздражали настолько, что Орлеандо позволял себе огрызаться и вступать с ней в споры.
Бессмысленные по большей части, ведь ничто не было способно переубедить княгиню в её убеждениях.
— Я всегда могу выковать себе доспехи и меч, чтобы отправиться вместе с ними на очередную войну, приносящую доход нашему княжеству. Так что, матушка, в кузнице я не просто «бесцельно махаю молотом», — и прежде чем мать попыталась недовольно возразить, княжич выставил вперёд руку, жестом призывая её к молчанию. — Чтобы вы знали, в процессе ковки я использую не только молот. Горн, наковальня, клещи, подбойник — это лишь малый набор задействованных инструментов для того, чтобы, например, выковать меч. А ведь ещё нужно глубокое ведро с водой — знаете, как сложно следить, чтобы она не испарялась при таких высоких температурах?
Под напором сына княгиня несколько растерялась, отчего в его глазах мелькнули искры триумфа. Ему редко удавалось переговорить и переупрямить мать, но сейчас, похоже, удача была на его стороне. Орлеандо довольно усмехнулся: о любимом деле он мог разглагольствовать очень и очень долго.
— Заготовку металла следует разогреть, — и не думая смущаться, а уж тем более раскаиваться, продолжил наступление Орлеандо. — Нижняя граница ковкости стали составляет восемьсот пятьдесят градусов — это если вы хотите получить элементарное и простое повседневное оружие вроде кинжала. Определить, что достаточная температура достигнута, вовсе не сложно: сталь раскаляется и меняет цвет, а ещё перестаёт магнитить, временно теряя это свойство. Во время ковки на поверхности металла начинает образовываться окалина. Часть её сама отваливается в процессе работы, но часть приходится подчищать щёткой по металлу, чтобы не испортить готовое оружие. Спуски будущего клинка можно сформировать после ковки, используя наждачный круг, либо проковать их, сформировав его приблизительные формы. После на конце полосы, где будет собрана рукоять, нужно сделать хвостовик. Для этого часть полосы проковывается с торцов и плоскостей, образовывая конус. В месте, где хвостовик соединяется с клинком, ковкой формируются плечи меча. Вдоль плоскостей лезвия нужно также проковать долы. Гарда же обычно изготавливается отдельно, и она не куётся вместе с клинком. После окончания работы изделие очищается от окалины и стабилизируется. Для этого в горне клинок разогревается, а после оставляется остывать вместе с очагом. Закалка производится после остывания при стабилизации металла. Его нужно прогревать равномерно по всей длине, следя, чтобы подаваемый воздух не попадал на клинок. Когда металл достаточно прогреется, его следует быстро опустить в воду полностью. А ещё к клинку необходимо изготовить рукоять и гарду, и они...
— Хватит! — в конце концов не выдержав, прервала сына княгиня. Взгляд её метал молнии, но Орлеандо абсолютно точно был доволен собой и своей шалостью.
Он действительно любил то, чем занимался — это было одно из немногих доступных занятий, где он мог отвлечься и, как ни парадоксально, отдохнуть. Мать могла злиться сколько угодно — она и так была бы недовольной, если бы он дни напролёт проводил над табличками и в окружении учителей. Собственный сын всегда и во всём казался ей недостаточным, не соответствующим её идеальным ожиданиям, и даже если бы Орлеандо старался подстроиться под них, он всё равно не смог бы их достичь.
Таков был характер его матери: авторитарный и подавляющий. Отчасти пытаясь сбежать от него, Орлеандо и уходил в кузницу, выплёскивая напряжение и раздражение, придавая им форму и материальное воплощение. За это он и ценил кузнечное дело, ведь мог увидеть собственными глазами и пощупать собственными руками результаты своей деятельности, а не стремиться к эфемерному идеалу, каким была политика, от которой его всегда воротило.
— Я поняла, что с тобой бесполезно разговаривать на эту тему, — недовольный фырк матери вырвал княжича из мимолётных размышлений, и он покачал головой — поражений княгиня тоже принимать не умела.
— Я надеюсь, вы более не станете поднимать эту тему, — спокойно ответил Орлеандо, и не дожидаясь ответ матери, добавил: — Мне нужно идти, матушка. Любимая вами дипломатия сама себя не постигнет, — он позволил себе ухмыльнуться, не скрывая иронию в голосе ещё и оттого, что мать едва можно было назвать знакомой с понятием «дипломатия».
Оставив глубоко возмущённую его дерзостью родительницу за спиной, Орлеандо поспешил удалиться от неё куда-нибудь подальше. Оба они останутся при своём мнении, так что не стоит усугублять конфликт ещё сильнее. Орлеандо не перестанет любить кузнечество, а мать не перестанет упрекать его, в том числе и за это — константа, с которой молодому княжичу стоит только смириться.