Вопрос 18 (2/2)
— У тебя есть соображения, чего Армлуз хочет? — спросил он, и Геде́он медленно открыл глаза, посмотрев на друга мутноватым взглядом синих глаз.
— Мастер всегда был амбициозен, — пространно откликнулся маг. — Но не гордыня свела его с ума. Он — первый маг, верховный маг, и вместе с тем — хранитель потустороннего мира. Мастер сам говорил, что это место опасно и коварно, а магия его — непредсказуема и своевольна.
— К чему ты клонишь? — нетерпеливо перебил друга Эйладар, и Геде́он снисходительно улыбнулся так же, как делал это всегда, когда нетерпеливый принц подгонял его в рассказах.
— Ты как всегда нетерпелив, мой друг, — с тянущей тоской негромко и вымучено посмеялся он, но ответил: — Мастер желает укрепить свою власть. Хочет положить весь мир к своим ногам. Но мир живой ему не нужен, ведь он не специализируется на этом. Но мир мертвецов, которых он может подчинить своей воле, прельщает его — помимо прочего, мастер преуспел в некромантии, благодатной почве для того, кто и так тесно связан с мертвецами.
— Армлуз хочет превратить наш мир в потусторонний мир? — Эйладар скептично вскинул бровь, на что Геде́он отрицательно покачал головой.
— Потусторонний мир своенравен, у него есть, если хочешь, свой разум и своё сознание, — пояснил он. — А мастеру не нужны конкуренты. Ведь как бы силён он ни был, ему не сломать устои мироздания, в котором существуем все мы.
— Значит, амбициозный глупец желает превратить нас всех в мертвецов, чтобы играть с нашими костями, как ребёнок играет с деревянными палками? — презрительно фыркнул король. — Какая вопиющая и нахальная самоуверенность!
Геде́он горько улыбнулся в ответ, и искреннее страдание исказило его красивое лицо. Боль, видимая невооружённым глазом даже таким чёрствым и твердокожим слепцом, как Эйладар, заставила короля прикусить язык и вновь с тенью сочувствия посмотреть на друга. Он мог лишь догадываться, что именно вызывало у Геде́она такую реакцию, и дело здесь явно было не только в тяжёлых ноющих физических ранах.
— Отдохни, друг мой, — король снова осторожно сжал чужое плечо, вставая. — Утром мы подумаем, что делать дальше, — Геде́он вяло кивнул, отвернувшись и снова прикрыв веки, и Эйладар покинул его, оставив в одиночестве.
Новости, буквально так внезапно свалившиеся им на головы, не внушали никакого оптимизма. Двое из трёх магов предали мир; самодовольный гордец и того вовсе задался целью уничтожить его. Не то чтобы Эйладар верил, что ему это удастся — нужно быть совсем слепым глупцом, чтобы верить, что Смерть способна победить Жизнь, однако, похоже, суровая реальность недвусмысленно говорит о том, что следует приготовиться доказать это морем крови и реками слёз.
Эйладар покачал головой. Как странно это было: ещё вчера он уважал Армлуза Великого как мудрейшего и могущественнейшего мужа среди всех живущих, а уже сегодня презирал его даже больше, чем грязного уличного бродягу. Глупец, вздумавший, как капризный ребёнок, эгоистично перекроить мир под свои амбиции — за чудовищную ошибку одного гордеца им всем придётся заплатить непомерно высокую цену, хотят они того или нет.
Этого Эйладар никогда и ни кому не прощал, карая жестоко. Ведь никто не смеет приказывать ему и навязывать свою волю: ни простые смертные, ни маги, ни даже боги. И высокомерный горный король был готов снова доказать это.