Вопрос 9 (1/1)
Орлеандо устало прикрыл глаза. Откинулся на высокую спинку стула и немного обмяк на нём, расслабляя напряжённые уставшие мышцы. Потёр кончиками пальцев зудящие, словно в них сыпанули горсть пепла, глаза.
«Ты князь, Орлеандо! Ты должен терпеть!» — в глубине головы безжалостно раздался внутренний голос, в котором саламандр без труда расслышал материнские ноты, заглушающий зарождающуюся и начинающую пульсировать болью мигрень.
Орлеандо недовольно поморщился, не открывая глаз и не меняя позы. Князь... Можно подумать, у него был выбор! Можно подумать, его кто-нибудь вообще об этом спрашивал! Можно подумать, он этого хотел!
Нет, не хотел. Никогда не хотел. Власть никогда не притягивала к себе, не вызывала энтузиазма и предвкушения. Орлеандо всегда был равнодушен к ней, хоть и знал, что рано или поздно её бремя свалится на его плечи. Честно говоря, он думал, что этот миг настанет как можно позже, но нет... Отец-Вулкан слишком поспешно и скоро призвал к себе родителей Орлеандо, и юный княжич оказался поставлен перед фактом: теперь именно он новый князь саламандр.
Его готовили к этому с первых осознанных лет первой жизни. Бесконечное множество учителей, история, география, дипломатия, экономика, политика, фехтование, военное дело, придворный этикет и культура других народов — Орлеандо был втянут в пёстрый поток самой разнообразной информации и навыков, которыми должен овладеть как образованный и уважающий себя правитель. И никто не спрашивал, хочет ли он сам этого, или же нет. Просто смирись, мальчишка, ты — единственный наследник княжей семьи, а значит, у тебя нет выбора, кем тебе быть в будущем.
Орлеандо тяжело вздохнул, нехотя приоткрыв глаза, тоскливым взглядом окинув заваленный свитками стол. Вся эта придворная муть, которой его обучали, больше утомляла юного княжича, чем увлекала, и на самом деле он только и искал возможность сбежать от занудных учителей куда подальше. Желательно в кузницу, туда, где жар огня и стук металла.
Кузнечное дело всегда привлекало Орлеандо, и будь его воля, он бы с удовольствием посвятил себя именно ему, а не политике. В кузнице он отдыхал душой и телом, даже несмотря на то, что кузнечное ремесло требовало известного напряжения сил. Но отдавая их, отдавая жар огня металлу, Орлеандо собственными руками создавал, творил что-то видимое и осязаемое. Творческая энергия обретала форму, и Орлеандо чувствовал себя не бесполезным.
Однако кузнецы пусть и были уважаемыми саламандрами, князю до них было далеко. Он стоял на совсем другом уровне и у него были совсем другие обязанности. Кузнечное дело могло остаться разве что любимым хобби, но уж никак не делом всей его жизни. А как же жаль...
Ещё раз вздохнув, Орлеандо оттолкнулся спиной от спинки стула. Упёрся локтями в стол и потёр лицо, словно пытаясь стереть усталость. Тряхнул головой и взял в руки недочитанное письмо, вновь перечитывая его сначала и вникая в суть.
Жизнь правителя редко складывается так, как он сам того хочет, и Орлеандо не оказался исключением из общего правила. Со смирением он принимал свою судьбу и пытался преуспеть в своих обязанностях, пусть и были они им не любимы и не желанны. Но от него зависела его страна и народ, и Орлеандо не мог подвести их.