Вопрос 3 (1/1)

Когда он впервые ступает в просторный тронный зал, тот встречает своего короля оглушающей тишиной. Тяжёлой и давящей, будто могильная плита, она опускается на плечи Эйладара, так и норовя придавить его к земле, распластать по полу и задушить своей тяжестью. Эйладар выдыхает судорожно, с едва слышным болезненным стоном и с трудом удерживается на ногах, прикрывая глаза, пытаясь унять внезапное головокружение.

Ему трудно дышать.

Ему трудно стоять.

Ему трудно жить.

Мир вмиг потерял свои краски, а жизнь — смысл, когда его возлюбленная супруга испустила дух на его же руках. Единственное близкое и родное существо, единственная, кого Эйладар любил — война забрала её у него, и могучий горный король чувствовал себя как никогда бессильным, пустым и бедным. Чувствовал себя уязвимым — будто ребёнок, потерявший родителей и потерявшийся сам.

Оголённая душа съёживалась, скукоживалась, желая казаться меньше и незаметнее. Как никогда она тянулась в поисках утешения и поддержки, но рядом с Эйладаром не было никого, кто мог бы успокоить его и разделить его горе. Ведь от природы, с самого раннего детства, могучий король был мнителен и подозрителен и не доверял почти никому, лишь единственному другу и любимой жене.

Но Эльвэ была мертва.

Но Тахлавель был далеко. Да и давно уже он не был Тахлавелем.

Мысль цепляется за старого друга, отвлекаясь ненадолго от светлого лика Эльвэ. Отвлечение, впрочем, не несёт радости и утешения, и горечь лишь сильнее растекается по жилам, отравляя душу. Дороги судьбы оказались извилисты и непредсказуемы, и вчерашний тихий слуга, рассказывающий яркие красочные истории, превратился в мага — одного из самых могущественных существ этого мира и его хранителя. Единственного, сохранившего ему верность и выстоявшего в борьбе. Как бы эгоистичен Эйладар ни был, он как никто понимал, в каком раздрае был и сам Тахлавель.

Геде́он Светлый.

Геде́он остался единственным магом. Вся полнота ответственности за восстановление мира и исцеление его ран теперь лежала на его плечах. На плечах потерявшего всё, уставшего мужчины, оказавшегося пленником собственного долга и одиночества. И если слухи не лгали... если сам Эйладар достаточно хорошо знал своего друга... то Геде́он не просто потерял двух коллег, едва не разрушивших мир, приведя его к гибели. Все свои силы в этой войне он бросил на то, чтобы остановить безумие собственного возлюбленного; все свои силы он положил на то, чтобы уничтожить того, кого опрометчиво смог полюбить.

Лишь отчасти Эйладар мог понять и представить, какая пустота была в душе уставшего и разбитого Геде́она, который как никто другой должен был откуда-то взять силы и собрать себя по осколкам обратно. Потому что долг и обязанности верховного мага, которым он теперь стал, требовали от него стойкости и мужества.

Он должен был исцелить весь мир, но кто исцелил бы его самого?..

Эйладар поджимает губы и гонит прочь мысли о друге. В его собственной душе зияет кровоточащая дыра — куда ему думать и переживать о страданиях других?! Сам он не может найти утешение, так почему должен хотеть поделиться им с другими?! Он фыркает высокомерно, и взгляд холодных глаз тяжелеет, наполняясь металлом. Боль заполняет пустоту и кристаллизируется в ней, застывая навеки.

Если он не может найти утешения, он отдаст свою боль миру другим способом.