Глава 17 (1/2)
***</p>
Вот, Дазай уже тактично выпроваживал Мори за дверь, по завершению процедур, приговаривая, что болеющему надо бы уже исполнять рекомендацию о постельном режиме, а Чуя, совершенно спокойный, разлёгся на диване. Укол обезболивающего подействовал успокоительно, и голова была чиста от неприятных мыслей, как никогда. Хотелось только вернуться в кроватку, ну и, может быть, чтобы рядом обязательно прилёг один надоедливый, но такой очаровательный самоубийца. Который, к слову, прямо сейчас заглядывал в гостиную. И, естественно, Осаму не упустил возможность пошутить:
— Насколько я помню, на диване должен я спать. Или хочешь поменяться? — улыбался он, подойдя ближе и протягивая руки подопечному, как уже вошедший в привычку жест.
Накахара, впрочем, сейчас был слишком расслаблен, чтобы злиться, поэтому, лишь тихо хихикнул и ответно потянулся к Неполноценному, позволяя поднять себя на руки.
— О, кстати, Дазай, на диване тебе теперь спать нельзя, — тоже решил поиронизировать рыжий исполнитель, устраиваясь поудобнее в чужих объятиях, что уже не вызывали смущения, а только обволакивающее спокойствие. Как и всегда, при касаниях Осаму.
На чужие слова, самоубийца умилительно захихикал.
— Вот как. И где же мне теперь разместиться, раз такое дело? — оба понимали, что это обычный разговор, завуалированный юмором, от этого и легче.
— Даже и не знаю, может на кухне, или в коридоре. Ты ведь стоя спать умеешь? — и всё же, произнести: «Ты теперь спишь исключительно рядом со мной» у Чуи не хватит смелости.
Тем не менее, прекрасно поняв скрытый намёк, Дазай снова начал хихикать, мысленно соглашаясь с тем, что спать он теперь будет не один.
Уже когда Осаму аккуратно опускал бывшего напарника на кровать, Накахара искренне рассчитывал, что бинтованный придурок сейчас точно ляжет с ним, но нифигово так удивился, когда тот сразу же развернулся и пошёл в сторону дверного проёма.
Тем не менее, выключив свет, Неполноценный с усмешкой разворачивается к исполнителю, говоря:
— Я вернусь через пять минут, — пытаясь не засмеяться с такого удивлённо-недовольного лица Чуи. Тот, впрочем, лишь неловко хмыкнул и стал устраиваться в постели поудобнее.
Дазай не соврал — пришёл ровно через пять минут, переодетый в простенькую пижаму.
— Вау, так этот уёбищный костюм с тебя всё-таки снимается? А я-то думал, он намертво к тебе приклеен, — с очевиднейшим сарказмом подмечает Накахара, бесстыдно разглядывая прикид бывшего партнёра, будто бы не видел его вне рабочей формы раньше. На самом деле, он просто хочет безнаказанно попялиться на Осаму, и винить его в этом мы не будем.
Неполноценный на насмешку никак не среагировал. Тупо выключил в коридоре свет и направился в сторону кровати рыжего мафиози.
— Надеюсь, ты не против, что я прилягу рядом, — всё с той же улыбочкой как бы уточняет Дазай, пристраиваясь на краю, хотя и так знает, что Чуя готов буквально сейчас же прижаться к нему чуть ли не всем своим телом.
— Как хочешь. Мне без разницы, — стараясь быть максимально безразличным, отвечает Накахара и разворачивается к бывшему напарнику спиной. На последний жест Осаму молча усмехается. Доверяет.
И самоубийца, не смея больше подрывать это доверие, лишь придвигается ближе, чтоб очень мягко, почти невесомо обнять и осторожно провести пальцами от виска исполнителя до его шеи, слыша с его стороны негромкий, довольный выдох.
Вот так, в темноте, рядом друг с другом, не видя чужого лица, было как-то легче думать, что между ними снова всё хорошо, и Чуя даже позволяет себе развернуться к бинтованному чёрту лицом.
— Честно, мне этого не хватало, — как можно тише говорит Накахара, находя на ощупь руку Дазая своей, и неуверенно переплетая их пальцы.
— Мне тоже, Чуя, мне тоже, — ласково и так же тихо отвечает Осаму и немного приближается, чтобы чмокнуть рыжего мафиози в нос, от чего тот наверняка забавно прищурился (Неполноценный этого не видел, но мог в деталях представить).
Минутка откровений заканчивается тем, что вновь сплотившийся дуэт просто продолжал смотреть в пустоту, поглаживая ладони друг друга. Большего им сейчас и не надо. Конечно, впереди у них ещё очень много разговоров о многих ранящих аспектах, но в этот момент, единственное, о чём они могут думать — это о том, как бы поскорее провалиться в желанный сон...
***</p>
Раннее утро встретило ещё даже не проснувшегося Чую неприятным холодком, из-за чего он рефлекторно придвинулся к Дазаю, явно желая согреться рядом с ним. Осаму тоже всё ещё спал, но, благо, гениальный мозг смог сообразить, что нужно обнять любимого напарника, прижать к себе и начать сквозь дрёму легонько поглаживать по спине, по плечам и немного по шее.
Сны у Накахары, в последнее время, были сумбурными, и даже тревожными, но именно в этот момент, когда идиот-самоубийца его касается, стало немного легче, а дрёма смягчилась, и теперь подсознание лишь подкидывало приятные воспоминая с этим очаровательным придурком.
Но уже по пробуждению, обнаружилась небольшая... Загвоздочка.
Понемногу открывая глаза, мафиози прекрасно чувствовал всё так же блуждающие по его телу пальцы, и сонное сознание на это стремительно подкинуло из воспоминаний тот самый случай в ванной, — когда ещё казалось, что пять минут и они точно там потрахаются, — а тело предсказуемо отреагировало на такого рода фантазии ещё большим приливанием крови к вставшей, достаточно распространённой проблемке. Утренний стояк, ну конечно... Ещё и в объятиях Дазая. Позорище.
И Чуя хотел было тактично отодвинуться, чтоб спокойно, в неловкости и раздражении, закрыть лицо руками, но услышал немного сверху клятое «Доброе утро, Чиби-Чу», а прямо на глазах придурка-Осаму так ярко смущаться не хотелось.
Неполноценный же, зевая, прижал Накахару к себе, под его недовольное мычание. Утянув напарника в нетребовательный поцелуй, Дазай скользнул руками с чужих плеч к груди, но рыжий исполнитель тут же отстранился, абсолютно без труда отодвигаясь на добрые сорок сантиметров.
— Так! Не приближаться ко мне на расстояние вытянутой руки, пока я не разрешу! — вполне справедливо возмутился Чуя, хоть и в целях того, что не хотел возбуждаться ещё больше от таких мелочей. Хотя полностью отказываться от приятного всё же не хотел.
Осаму на такой выебон лишь удивлённо моргнул, а потом в своей обычной манере усмехнулся.
— Как скажешь, — повёл плечами он, приподнимаясь в сидячее положение, — Тогда я пошёл завтрак готовить, а то мы почти проспали примерное время приёма антибиотиков.
— Стоять, — тут же строго приказывает Накахара, удерживая бинтованного за рукав его ночной рубашки, но сразу же притягивает напарника к себе, чтоб всё-таки поцеловать в щёчку, под довольный смех со стороны целуемого. Спустя секунду, мафиози его отпускает, тоже придвигаясь к краю кровати, — Вот теперь можешь идти, а я пока... — на последних словах Чуя сбился, ведь хотел сейчас встать, сделать зарядку, заняться прочими утренними делами, но... В глаза тут же бросаются будто бы «обрезанные» ноги и именно это чертовски мешает сделать утро хотя бы хорошим. Даже удивительно, как всего один аспект прекрасного начала дня, в лице снова любящего его Дазая, смог так приободрить Накахару, чтобы тот действительно поверил, что это утро может стать идеальным...
Прочитав весь этот монолог на чужом лице, Осаму наклоняется к рыжему исполнителю, поднимая его на руки.
— А ты пойдёшь со мной, потому что я тебя больше одного не оставлю.
И эти слова правда дали Чуе частично успокоится и подумать, что этот день ещё не полностью потерян.
И завтрак на самом деле прошёл лучше — за пустяковыми разговорами и глупыми шуточками, как в старые добрые времена. Только мата и ласковых оскорблений меньше, но некоторая романтика былых отношений таки вернулась.
После приёма необходимых препаратов и мытья, с горем пополам, посуды, соукоку уселись на диван, чтоб пообниматься.
— Так, чем бы ты хотел сейчас заняться? — интересуется Дазай, когда ему становится скучновато играть роль мягкой постельки для лежащего на нём Накахары.
— Хм, ну, я был бы не против ещё раз принять душ, — ответил мафиози, повернувшись в сторону напарника, что после его слов усмехнулся:
— И зачем это?
— Ну, знаешь, — Чуя аккуратно обвил руками бинтованную шею, — Иногда хочется немного... расслабиться.