Часть 1 (1/2)

В этом мире Вей Ин живёт слишком давно, даже точно не помнит сколько, но в присутствии шести сотен в своём хронологическом возрасте он не сомневается. На самом деле такие мелочи не имеют никакого значения, потому что Магистр дьявольского культа, основатель тёмного пути, неукротимый господин Вей — бессмертен. Да-да, он единственный из всех заклинателей, чинно шагавших по широкому светлому пути, добрался в обход по кривой дорожке до вожделенного бессмертия. И что? Вокруг никого — пустыня, выжженная временем: ни родных, ни друзей, ни… Его — самого дорогого, единственного и любимого человека.

Лань Чжань погиб во сне, не сопротивляясь. Несколько предателей из давно распавшегося клана Молин Су проникли во владения Ланей и сделали своё чёрное дело. Хангуан-Цзюня усыпили, подсыпав в чай снотворное, ведь иначе никто бы не смог победить его в бою, а потом подлым образом убили спящим, полоснув закаленным клинком по горлу. Вей Ин узнал о его трагической смерти слишком поздно, к тому времени прах Верховного заклинателя уже был рассеян над озером в Облачных глубинах.

***</p>

Так случилось, что непоседа Вей Усянь оставил до оскомы скучное Гусу и отправился на поиски приключений, а Лань Чжань не смог последовать за ним, он занимал ответственный пост и бросить все дела на произвол судьбы не посмел, даже ради любимого. Хангуан-Цзюнь с детства знал, что долг и честь превыше всего, хоть Вей Ин и канючил, надувая сексуально губы, призывно выставляя их вперёд.

— Вей Ин, — глухо произнёс Лань Чжань.

— Хорошо, хорошо, но обещай думать обо мне каждый день, нет, каждую минуту, — не прекращал капризничать Вей Усянь, освещая полумрак комнаты своей яркой родной улыбкой.

— Возвращайся скорее, — покраснев кончиками ушей, только сказал угрюмый Лань Чжань, притянув любимого к себе.

Их последняя ночь больше походила на битву двух титанов, чем на прощание влюблённых. Лань Чжань хотел жёстче, а Вей Усянь отчаянно сопротивлялся, потому что знал, на утро, как всегда, будет отваливаться всё ниже поясницы. И в своё путешествие он не бодро полетит на крыльях счастья с бутылочкой Улыбки императора в руке, а поползет, как старая черепаха, кряхтя и прихрамывая. Нет, он просто никуда не пойдёт и будет лежать с компрессом на пятой точке. Но Лань Чжань всё же добился своего, применив запрещённый приём. Он снял налобную ленту и связал запястья Вей Ина, задрав его руки высоко над головой.

— Мой, — шуршал он в самое ухо побеждённого и резко вбивался до основания в горячую пульсирующую плоть, доводя Вей Усяня до исступления. Вей Ин стонал, выгибаясь дугой, весь открываясь для любимого, который, молча кусая нежную кожу на его шее, оставлял пурпурные засосы с отпечатками зубов по краям. — Мой, — затянув длинную ногу Вей Ина себе на плечо и собственнически впиваясь пальцами в его бёдра, рычал Лань Чжань.

— Аг-х, мм, — завывал Вей Усянь, задыхаясь, зная, что завтра фиолетовые бутоны синяков распустятся соцветиями на бледной коже бёдер.

А на утро они расстались. Навсегда.

Ох, если бы Вей Ин был рядом… Но судьба распорядилась иначе.

***</p>

Шли года, десятилетия, столетия; Вей Ин многое забыл из прошлой жизни, многих потерял. Но после смерти Лань Чжаня вряд ли что-то могло тронуть его окаменевшее сердце. Все, кого он знал оставили этот мир один за другим, а Вей Ин лишь безразлично провожал их в последний путь, поливая могилы дорогим вином за упокоение душ. И пил, он так много пил, что порой забывал, как выглядит мир без алкогольной дымки. Наверное, он сломался, потерял что-то безгранично важное, исключительно родное, своё, а после застыл, как кости доисторических мамонтов в вечной мерзлоте. Всё, что осталось у Вей Ина это налобная лента любимого с серебрянным украшением в виде плывущих облаков. Он хранил её бережно в бархатной коробочке, иногда открывал и касался ткани кончиками пальцев, а потом сразу захлопывал футляр, чувствуя резкий укол в районе груди.

«Сердце шалит что ли?» — подумал он, прикладывая ладонь к своему вечному двигателю. «Бред, какое к чертям сердце», — он в очередной раз задвинул коробочку в сейф и защёлкнул замок, когда в дверь рабочего кабинета постучали.

— Войдите, — устало произнёс Вей Ин, откидываясь на спинку удобного кресла, надавливая пальцами возле переносицы на уголки воспаленных глаз.

— Простите, господин Вей, я привёл виновника, как вы просили, — заместитель Юй Бинь подталкивал за шкирку мальчишку лет шестнадцати-семнадцати, тот, виновато опустив голову, нехотя передвигал ногами. — Давай, заходи, — шикнул заместитель. — Рассказывай, пусть господин сам услышит эту глупую историю.

Парень волнительно переминался с ноги на ногу на персидском ковре, устилавшем паркет в кабинете, и шумно вдыхал воздух, пытаясь унять дрожь.

Вей Ин молчал, безразлично рассматривая подростка, который, похоже, находился на грани обморока от страха. Его состояние слегка забавляло, если не учитывать того, что натворил мелкий засранец.

Пауза затянулась, это показалось утомительным, Вей Ин встал из-за стола и направился к бару, встроенному в книжный шкаф. Достав два квадратных широких стакана, он плеснул на дно обоих немного шотландского виски.

— Будешь? — неожиданно для мальчишки, Вей Ин протянул ему стакан с выпивкой. Тот замотал опущенной головой, словно у него нервный тик. — Как хочешь, а я выпью, — осушив двумя глотками один стакан и отпив со второго, Вей Ин, наконец, почувствовал себя бодрее и уже сам поинтересовался: — Ну, поведай мне ту необыкновенную историю, которая привела тебя сюда, — он присел на край стола, допивая остатки виски из второго стакана, и вытянул длинные ноги так, что они попали в поле зрения парня, стоявшего посреди кабинета и изучавшего собственные носки ботинок.

— Я, я не хотел, это вышло случайно! Просто я не знал, что кислоту надо разводить, и нанёс её на картину, а она прожгла дыру, — парень поднял глаза и увидел, как уголки губ человека напротив тронула лёгкая саркастичная улыбка.

— Значит, не знал. Хорошо, но незнание не освобождает от ответственности. Как тебя зовут? — Вей Ину было безразлично, но он зачем-то спросил.

— Чо, Чо Сынён, — еле выговорил собственное имя мальчишка. Мужчина в дорогом чёрном костюме, красиво сидевшем на идеальной фигуре, его пугал, потому что обладал огромной властью, как президент конгломерата строительных компаний, в то же время этот монстр в сфере бизнеса имел такую завораживающую и притягательную внешность, что хотелось смотреть на него не отрываясь. И Сынён вперился немигающими глазами в лицо президента.