Часть 6 (1/2)

Бог мой, живут же люди. Но ты ведь приедешь на мою выставку?

— Конечно, Хосок, как я могу пропустить такое! — Я улыбаюсь, он обнимает меня за талию и подтягивает поближе к себе.

— Мне очень важно, чтобы ты был там, Тэ — шепчет он мне на ухо. — Еще Соджу?

— Чон Хосок, ты пытаешься меня напоить? Похоже, у тебя получается, — хихикаю я. — Лучше выпью пива. Пойду схожу за кувшином.

— Еще выпивки, Тэ! — кричит Чимин.

Чимин может пить как лошадь, и ничего ему не делается. Одной рукой он обнимает — студента с нашего курса и по совместительству фотографа студенческой газеты. Он уже бросил фотографировать повальное пьянство, которое его окружает, и теперь не сводит глаз с Чимина. На нем крохотный топ на бретельках, обтягивающие джинсы и кеды . Волосы убраны — Чимин, как всегда, выглядит потрясающе. А я… Вообще-то я предпочитаю кеды и футболки, но сегодня на мне мои самые лучшие джинсы. Высвобождаюсь из объятий Хосока и встаю из-за стола. Ого! Голова идет кругом. Приходится схватиться за спинку стула. Нельзя пить столько коктейлей с текилой.

Подойдя к бару, я решаю, что надо зайти в туалет, пока еще ноги держат. Очень разумно, Тэ. Я проталкиваюсь сквозь толпу. Конечно же, там очередь, зато в коридоре тихо и прохладно. Чтобы было не так скучно стоять, достаю из кармана мобильник. Так… Кому я звонил в последний раз. Хосок? А это что за номер? Я такого не знаю. Ах, да! Чонгук. Я хихикаю. Наверное, уже поздно, и мой звонок его разбудит. Но надо же узнать, зачем он послал мне эти книги, да еще с такой загадочной припиской. Если он хочет, чтобы я держался подальше, пусть сам оставит меня в покое.

С трудом сдерживая пьяную ухмылку, нажимаю на клавишу «вызов». Чон отвечает почти сразу — на втором гудке.

— Тэхён? — Не ожидал, что я ему позвоню. Ну, если честно, я сам не ожидал. Потом до моего затуманенного мозга наконец доходит… Откуда он знает, что это я?

— Зачем вы прислали мне книги? — запинающимся языком произношу я.

— Тэхён, что с тобой? Ты какой-то странный. — Он явно обеспокоен.

— Это не я странный, а вы!

Вот какой я смелый, особенно после четырех бутылок Соджу!

— Тэхён ты пил?

— А вам-то что?

— Просто интересно. Где ты?

— В баре.

— В каком? — Похоже, он сердится.

— В баре в Тэгу.

— Как ты доберешься до дома?

— Как-нибудь. — Разговор получился не таким, как я рассчитывал.

— В каком ты баре?

— Зачем ты прислал мне книги, Чонгук?

— Тэ, где ты? Скажи сейчас же. — И тон такой безапелляционный, самый настоящий тиран. Я представил себе Чонгука в костюме кинорежиссера эпохи немого кино: одетого в узкие бриджи для верховой езды, с рупором в одной руке и со стеком — в другой. От выразительной картины я фыркаю от смеха.

— Вы обо мне беспокоитесь? — хихикаю я.

— Так помоги мне, твою мать! Где ты сейчас?

Чон Чонгук ругается! Я снова хихикаю.

— Спокойной ночи, Чонгук .

— Тэ!

Я отсоединяюсь. Ха! Но он все равно не сказал мне про книги. Обидно. Миссия не выполнена. Я совсем пьян — пока стою в очереди, голова все время кружится. Но я ведь хотел напиться. Мне это удалось. Хотя, наверное, повторять не стоит. Все, подходит моя очередь. Плакат на двери кабинки восхваляет преимущества безопасного секса. Неужели я только что позвонил Чону? Ну ничего себе!.. Мой телефон звонит, и я чуть не подпрыгиваю от неожиданности.

— Алло, — робко мычу я в телефон. Я не ждал звонка.

— Я сейчас за тобой приеду, — заявляет он и вешает трубку. Только Чонгук умеет говорить так спокойно и так пугающе одновременно.

Черт! Я натягиваю джинсы. Сердце колотится. Приедет за мной? Вот еще! Меня сейчас стошнит… нет… Все хорошо. Постой. Он просто морочит мне голову. Я же не сказал ему, где я. А сам он меня не найдет. Да и к тому времени, когда он доберется сюда из Сеула, вечеринка закончится и мы разойдемся. Я мою руки и смотрю на свое отражение в зеркале. Щеки горят, взгляд немного расфокусированный. Хм…

Я целую вечность жду у стойки, пока принесут кувшин с пивом, и возвращаюсь к нашему столу.

— Где ты пропадал? — отчитывает меня Чимин.

— Стоял в очереди в туалет.

— Чимин я хочу выйти, подышать свежим воздухом.

— Быстро тебя развезло!

— Я на пять минут, не больше.

Снова проталкиваюсь сквозь толпу. Меня начинает подташнивать, голова предательски кружится, и я нетвердо стою на ногах. Даже хуже, чем обычно.

От глотка прохладного вечернего воздуха ко мне приходит понимание того, как же сильно я напился. Все вокруг двоится, как в старых диснеевских мультиках про Тома и Джерри. Боюсь, меня сейчас стошнит. Зачем же я так напился?

— Тж. — Хосок вышел следом за мной. — Тебе плохо?

— По-моему, я слишком много выпил. — Я слабо улыбаюсь.

— Я тоже, — шепчет он, не сводяс меня пристального взгляда темных глаз. — Хочешь, обопрись на меня. — Он подходит поближе и обнимает меня за плечи.

— Спасибо, Хося, не надо. Я справлюсь.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но у меня не осталось сил.

— Тэ, прошу тебя, — шепчет он и прижимает меня к себе.

— Хосок, что ты делаешь?

— Тэ, ты давно мне нравишься. — Одной рукой он обхватывает меня за талию, а второй держит за подбородок, откидывая мою голову назад. О господи… он собирается меня поцеловать.

— Нет, Хосок, перестань! Нет! — Я отталкиваю его, но он как стена из железных мускулов, я не могу его сдвинуть. Его рука в моих волосах, он не дает мне отвернуться.

— Тэ, пожалуйста, — шепчет Хосок, почти касаясь моих губ. Его дыхание влажно и пахнет слишком сладко — Соджу и пивом. Он нежно целует меня в щеку чуть выше уголка рта. Я испуган, пьян и беспомощен мне трудно дышать.

— Хосок, не надо, — умоляю я.

«Я не хочу. Я отношусь к тебе как к другу, и меня сейчас вырвет», — кричит мое подсознание.

— Мне кажется, омега сказал «нет», — доносится из темноты спокойный голос. О господи! Чонгук. Как он здесь оказался?

Хосок отпускает меня.

— Чонгук, — коротко произносит он.

Я тревожно оглядываюсь на Чонгука. Он сердито смотрит на Хосока, глаза его мечут молнии. Черт! Я больше не в силах удерживать в себе алкоголь. Желудок подкатывает к горлу, я сгибаюсь пополам, и меня картинно тошнит прямо на землю.

— Бог мой, Тэ! — Хосок в отвращении отпрыгивает назад.

Чонгук убирает мои волосы и взяв под руку, мягко ведет к невысокой кирпичной цветочнице на краю парковки. С глубокой благодарностью я замечаю, что там относительно темно.

— Если захочешь еще раз вырвать, то лучше здесь. Я тебя подержу.

Одной рукой он придерживает меня за плечи, а второй собирает мои волосы чтобы они не падали на лицо. Я неловко пытаюсь его оттолкнуть, но меня снова тошнит… а потом еще раз. О господи… Сколько это будет продолжаться? Даже теперь, когда мой желудок полностью опустел и наружу больше ничего не выходит, тело сотрясают ужасные спазмы. Я молча даю себе клятву никогда больше не брать в рот спиртного. Словами этих мучений не передать. Наконец все заканчивается.

Совершенно измученный, я с трудом держусь ослабевшими руками за кирпичную стену цветочницы. Чонгук отпускает меня и дает носовой платок. Ну в чьем еще кармане может быть чистый льняной платок с монограммой? JK . Интересно, где такие покупают? Вытирая рот, вяло размышляю о том, что означает буквы. Невозможно поднять глаза и посмотреть на Чонгука. Как стыдно. Лучше бы меня проглотили азалии, которые растут в контейнере, или я провалился сквозь землю.

Хосок по-прежнему стоит у входа в бар и следит за нами. Простонав, я закрываю лицо руками. Это один из худших моментов моей жизни. Я пытаюсь вспомнить самый худший, и мне в голову приходит только отказ Чонгука. Наконец я набираюсь храбрости и украдкой бросаю на него быстрый взгляд. Чон смотрит на меня сверху вниз, и по его лицу ничего нельзя понять. Обернувшись, я вижу смущенного Хосока. Похоже, в присутствии Чонгука ему явно не по себе. Как я на него сердит! У меня для моего так называемого друга есть пара отборных слов, которые я никогда не решусь произнести в присутствии видного предпринимателя Чон Чонгука. Ну неужели я могу теперь сойти за настоящего омегу, когда он только что видел, как меня выворачивало прямо на землю?!

— Я… э-э… буду ждать вас в баре, — бормочет Хосок.

Мы оба не обращаем на него внимания, и он исчезает за дверью. Я остаюсь один на один с Гуком. Только этого не хватало. Что я ему скажу? Надо попросить прощения за телефонный звонок.

— Извините, — лепечу я, уставившись в платок, который отчаянно тереблю руками. «Какой мягкий».

— За что ты просишь прощения, Тэ?