Wee late night light (1/2)

- Напугал меня. Так напугал меня сегодня.

Порш тихонько прикасается самым кончиком носа ко всё ещё влажному виску. Вегас всхлипывает и утыкается ему в шею. Голова потрескивает от боли, а лоб пылает. Постепенно липкий морок отступает, и, как всякий раз после приступа, Вегаса накрывает тусклое опустошение.

- Прости. Пожалуйста... - он шепчет едва слышно, обдавая ключицу Порша горячим воздухом. Тот клюёт его поцелуем в макушку, щёлкает мышкой в последний раз, а затем глубоко выдыхает. Кто бы знал, какое это, оказывается, облегчение - стереть все эти печальные свидетельства былого одиночества и отчаянного ожидания.

- Посмотри, я всё удалил, как ты и просил, м?

Вегас, моргая, смотрит на экран и кивает.

- Спасибо.

Он слегка бодает колючий подбородок Порша своим лбом и прячет глаза за сбившейся прядью волос.

- Слушай... Это, наверное, странно, что я так часто хочу к тебе на руки? Я же не ребёнок...

Порш на мгновение запрокидывает голову, а затем целует его в нос, пожимая плечами.

- Не знаю. Мне неважно. Мне нравится тебя держать и таскать. Какая разница, странно это или нет. У нас, если ты не заметил, вообще всё не как у людей, и что?

Вегас смущённо фыркает. Порш гладит его по голове и слышит едва заметное коротенькое шипение.

- Болит? - маленький кивок в шею. - Прости. Принести таблетки? Хочешь под душ? - Порш перехватывает его покрепче, чтобы поднять, но Вегас снова начинает мотать головой.

- Нет. Можно ещё посидеть вот так, honey?

- Конечно... всё, что хочешь.

Порш целиком забирается в кресло, расправляя скомканное одеяло и на себя тоже. Теперь Вегас ещё уютнее устроен в гнезде из его длинных ног и рук. Порш уже в который раз рад, что не выбросил это громоздкое кресло, когда они въезжали. И что оно ещё достаточно крепкое, чтобы выдержать двоих. Было бы здорово забираться вот так и смотреть фильмы или...

- Всё, что хочу?..

Порш усмехается себе под нос и щекочет его под подбородком. Хитрый лис. Так-то лучше.

- ...Всё, на что у меня остались силы. Да ты и сам уже засыпаешь. Кажется, это был самый долгий день в моей жизни.

- Ты можешь... поцеловать меня? - Вегас перебивает, словно боясь, что тот вдруг передумает. Вместо ответа Порш снова обвивает его плечи левой рукой, а правой разворачивает к себе всё ещё воспалённое лицо. Вегас немного смешной с красным носом и опухшими глазами-щёлочками. Всё равно ужасно красивый. Порш осторожно отводит волосы с его лба и ещё удобнее располагает на своём плече, а затем закрывает глаза и прикасается губами к губам Вегаса.

Они сливаются, стирая во влажном поцелуе различия между мотыльком и котёнком.

Лицо Порша, кажется, всё состоит из округлостей, оно по-настоящему кошачье, хищно-текучее. Лукавый разрез глаз, красивая капелька крупного носа, пухлые губы бантиком, выступающий подбородок, высокие тигриные скулы. Даже маленький шрам на переносице и то какой-то мягкий, едва заметная продолговатая ямка. Теперь, когда Вегас печёт душистые толстенькие вафли и блинчики чуть ли не ежедневно, Порш замечает, что собственные щёки ещё больше округляются, и чувствовать это почему-то приятно.

Его лицо всегда подвижное, он улыбается широко и открыто, всем собой, и глазами, и бровями. Порш любит строить рожицы, когда дуется или ворчит. Любит зачёсывать короткие волосы ёжиком, иногда нарочно делая гелем острые колючки. Ему идёт выставлять напоказ точёные ключицы и роскошные широкие плечи, разговаривать руками и играть мышцами, когда смешивает коктейли - но Порш с щекочущим удовлетворением чувствует на себе пронзительный взгляд и старается вести себя скромнее, что не особо спасает ситуацию. Потому что Вегас всё равно сходит с ума, когда Порш колдует над напитками, прикусывая розовый язычок, или царапает подбородок коготками, задумываясь - в такие моменты он любит запрокидывать голову, и грациозная загорелая шея просто манит провести по ней языком. Да, Порш вкусный. Медовый, сливочный, маслянистый. Иногда озорная шипучка или сонная утренняя плюшка с корицей, иногда тягучая солёная карамель, иногда горький шоколад с перцем чили и апельсином. Вегас любит вбирать в рот его длинные пальцы с чуть шершавыми подушечками, прежде чем почувствовать их внутри себя.

Но Порш тактильный не только через руки. Он любит пробовать языком, широко облизываться, чмокать, сминать губами, прихватывать и прикусывать. Иногда кусаться по-настоящему, кипя от страсти, метя то, что принадлежит только ему. У Вегаса до сих пор саднят свежие полукруглые следы на шее, хотя он позволил бы разукрасить всё своё тело бесстыдными пятнами. Но Порш не любит рвать его кожу зазря.

Порш обожает трогать её, эту шелковистую кожу, гладкую, как у девушки. У Вегаса медленнее растёт щетина, и он не любит бриться, потому что тонкая кожа всё время краснеет и раздражается. Порш заставляет его пробовать лосьоны и успокаивающие гели, от чего лицо Вегаса становится ещё нежнее. Порш подкладывает ему в карманы и бальзамы для губ, потому что ветренной осенью те начинают трескаться чаще - плюс целуются они столько, что воспалённые губы Вегаса просто не успевают заживать. Вот и сейчас Порш смакует медленный, ленивый поцелуй, чувствуя, как слегка царапает сухая корочка. Вегас каждый раз обещает себе, что будет наносить бальзам, потому что ему нравится целоваться с Поршем. До этого - не нравилось никогда, ни с кем.

Вегасу становится немного трудно дышать, и Порш отпускает, переключаясь на скулы, виски, брови, нос.

Лицо Вегаса - одни сплошные скалистые выступы, острые и тонкие. Порш любит проводить по ним пальцем и часто шутит, что может порезаться. Он мягко прихватывает губами горбинку на длинном носу, собирает соль из-под глаз. Ведёт кончиком языка вдоль исчерченной рубцами кожи. Здесь тоже остро, шершаво, и никакой крем не сделает эти линии нежнее. Но это часть Вегаса. Как запах, как взгляд, как все его движения. Как манера зачёсывать волосы пальцами, поправлять очки, вертеть в руках мелкие предметы, когда нервничает.

Поршу нравится смотреть на его руки. Ловкие, умные пальцы, подвижные запястья на мраморных шарнирах выступающих косточек. Руки часовщика, пианиста, крупье - цепко ухватывают тяжёлый молоток или громоздкие плоскогубцы, простукивают доски, зашивают порванную мебельную обивку, подносят к глазам винтик, закручивают проволоку толщиной с волос. Разделывают скользкую рыбу, выпутывают опилки из кошачьей шерсти, разравнивают складки, направляя ткань под пар утюга, проворно шелестят по клавишам компьютера. Щёлкают колёсиком зажигалки, оставляя сигареты нетронутыми, как и обещал. Натирают до блеска стаканы, лязгают открывашкой, бренчат монетками при подсчёте, ловко переворачивают блинчики на сковородке, красиво раскладывают сыр на досочке, ведут миндалевидными ногтями по строчкам счетов, перебирают и зажимают послушные струны, методично оттирают пятна, складывают одежду по какому-то хитрому методу с ютуба, надавливают на круглые бока фруктов, выбирая самые лучшие. Проворно забираются Поршу под футболку, осторожно застёгивают очередные новые браслетики на запястьях Че, дают пять об твёрдую ладошку Кэт. Руки Вегаса трогают, изучают, прислушиваются - и налаживают, в буквальном смысле приручают мир, исправляют его шероховатости и недочёты. Руки Вегаса приводят Порша и его маленькую вселенную в порядок. Руки Вегаса вкрадчиво и точно нажимают, сухо и резко хрустят суставами. Руки Вегаса обычно прохладные и твёрдые, и Порш любит брать их в свои широкие ладони, или, скорее, в одну ладонь обе, потому что они помещаются идеально, и согревать дыханием - вот как сейчас.

Порш ведёт пальцами другой руки выше мимо острого локтя, кругло сминает сахарное плечо и спускается на плоскую грудь, отворачивая край одеяла. Он уже раскрывал вот так ракушку-кокон, чтобы извлечь жемчужинку-Вегаса - там, в яблочном домике. Но сейчас снова будто впервые, и это одновременно вызывает трепет и побуждает действовать раскованнее.

Порш тянется к столу и включает ещё одну лампу, и свет на секунду ослепляет обоих. Но так лучше видно. Вегас тихо следит за загорелой рукой, почти не дыша. Порш берёт подтянутую к его груди ногу за лодыжку и осторожно ставит уже согревшуюся стопу прямо на компьютерный стол, а другую - на широкий подлокотник кресла. Вегас вспыхивает краской до корней волос, но Порш только довольно улыбается и, склонив голову набок, плавно ведёт пальцами от колена по гладкому бедру вниз, а затем снова приникает к губам Вегаса, посасывая робко отозвавшийся мокрый язык. Вегас несмело стонет, замирая, потому что неторопливая кошачья лапка оглаживает и массирует, своим теплом растапливая покалывающую усталость. Живот Вегаса расслабляется, а из груди постепенно выветривается, вздох за вздохом, горечь. Голова начинает кружиться, но противная боль нехотя отступает. На смену опустошённости неторопливо просачивается выгибающая нега. Только Порш способен вытворять такие чудеса с его телом и душой.

- Ты снова твёрдый, мой сладкий.