Hot moonlight - Часть 1 (2/2)
Малыш, разве можно быть таким идеальным... Ты же просто создан для того, чтобы тебя трахали. Всегда хочешь получить больше, и тебя так просто довести до стонов... Хочешь жёсткости, говоришь?.. Может, тогда насухую? Или мне пошутить и использовать соус чили вместо смазки, м? Мой рот любит острое, ты же знаешь. Или заломить руки, чтобы не мог прикоснуться к себе? Или отшлёпать так, чтобы не смог сидеть? Так легкомысленно доверяешь мне... И всё же ты сейчас не это имел в виду...
Тем временем умные пальцы раскрывают и растягивают, и Порш слегка вздрагивает, потому что в этот раз Вегас не греет смазку в ладонях. Он почти сразу же пытается насаживаться, но Вегас одновременно прижимает его к столу и сгибает два пальца внутри - и это парализует. Порш едва дышит, когда количество резко движущихся пальцев доходит до четырёх, а бесстыдные хлюпающие звуки просто оглушают.
Вегас знает, как надо. Он входит одним плавным толчком, но сразу заполняет до краёв, прижимаясь бёдрами к горячему телу под ним. Порш надломленно стонет, выгибается и сдавленно выдыхает через рот. Невозможно распирает - он чувствует, как внутри смещается что-то, чтобы приспособиться к вторжению. Вегас не даёт привыкнуть и сразу совершает первый толчок, крепко удерживая за поясницу, стискивая до ярких красных следов. Порш вздрагивает, всё тело прошибает испариной.
- Ты это имел в виду, сладкий? - лёгкий шлепок по ягодице. Голос Вегаса такой низкий и вкрадчивый, что у Порша сводит колени.
- Дда... - Порш закатывает глаза и старается дышать. Его бросает в лихорадочный жар, а голова становится блаженно пустой. - Ещё... Хочу... Вот так...
- Ты такой... красивый, распростёртый подо мной. - Вегас облизывает взглядом красивую широкую спину и осиную талию. Его собственные напряжённые руки светятся на медовой коже. Шикарный... Ещё один глубокий толчок выбивает воздух из лёгких Порша. - Так горячо, сладко в тебе... Расслабься для меня как следует... Вот так, умница... Ты просто чудесный, darling.
Вегас переводит взгляд вниз и любуется, как растянутая нежная дырочка поглощает толстый член - глубоко, жадно, послушно. Порш не двигается, только принимает удары и, каждый раз, когда крупная головка смачно проезжается по самой чувствительной точке внутри, хрипло выдыхает воздух, сходя с ума. Ему почти больно, ему почти на грани... Но Порш принимает это и смирно подставляется, закрывая глаза. Брать Вегаса - значит играть движениями, выпускать наружу весь азарт и всю силу тела, напрягать руки, сжимать, держать. Быть под Вегасом - значит учиться расслабляться - радикально, полностью, преднамеренно выключая всю настороженность тела, которое помнит грубость других мужчин. С Вегасом Порш каждый раз учится терять, отбрасывать контроль, освобождая голову от любого недоверия. Вегас слушает его глухие стоны, созерцает бисеринки пота на карамельной коже и просто действует, как велят инстинкты, как велит его неумолимая, порабощающая - прежде всего его самого - жадность. Они молчат, потому что не могут больше отвлекаться ни на нежные, ни на грязные слова, потому что их тела уже звучат резкими выдохами, влажными шлепками кожа о кожу, синхронным сердцебиением. Стол под ними совсем слегка поскрипывает, а в остальном котёнка и мотылька качает серебряная лунная тишина, унося прямо в космос.
Порш, задыхаясь, пытается просунуть руку под свой живот, но Вегас перехватывает её и заводит за спину, при этом лишь на мгновение приостанавливая жёсткие удары, чтобы гибко склониться и поцеловать костяшки дрожащих загорелых пальцев. Порш может только кивнуть, потому что твёрдость мраморной ладони на его запястье посылает сигнал напрямую в воспалённый мозг. И тогда Порш ложится на стол грудью и прислоняется щекой, ища хоть какую-то прохладу, а вторую руку заводит за спину уже добровольно. Вегас рычит и обхватывает оба запястья одной ладонью, впиваясь ногтями в радужную феньку, влажную от пота. Порш под ним весь мокрый, разрушенный почти до основания, податливый и пульсирующий. Вегасу самому почти больно, потому что в Порше восхитительно тесно. Вегасу почти невозможно, когда Порш начинает сокращаться вокруг него и сдавленно всхлипывать. Вегас не останавливается, потому что малыш дал разрешение не жалеть. Он трахает Порша сквозь мучительно-сильный оргазм и через несколько минут щедро изливается глубоко внутрь, ловя звёзды под закрытыми веками. В висках стучит, живот сводит спазмом, а в глазах жжёт и чешется. Он, как всегда, не хочет покидать тело Порша.
Оба дышут загнанно, у обоих дрожат ноги. Вегас обессиленно ложится сверху, целуя во влажную спину и отпуская измученные руки, которые тут же пытаются обхватить его и прижать крепче. Вегас не может сдерживаться и беспорядочно зацеловывает фениксов, от которых, кажется, идёт пар. В лунном свете чернильные линии кажутся живыми от тяжёлого дыхания Порша, и Вегас разминает его солёную спину, лижет отчаянно и обречённо. Сейчас господин Вегас беспомощен и полностью зависим от своего котёнка.
Порш не двигается под ним, пытаясь выровнять дыхание. Вегас нехотя выскальзывает из горячей тесноты, чувствуя, как следом вытекает целый поток. Он падает на колени и раздвигает слегка дрожащими руками влажные от пота ягодицы.
- Нет... не надо. - голос Порша звучит надсадно. Язык почти не слушается его. - Грёбаный извра...ще...нец.
Вегас слышит в словах улыбку и шлёпает его по заднице.
- Кто бы говорил, маленький фетишист. - собственный голос срывается, но у него тоже не получается не улыбаться.
- В смысле? - Порш пытается подняться, но получает ещё один смачный удар ладонью, а вторая горячая рука давит на поясницу, возвращая в горизонтальное положение. Порш кладёт голову на скрещенные руки. Он постепенно приходит в себя, и настроение его снова становится лёгким и шаловливым. При этом его до безумия смущает горячий язык, слизывающий мокрый беспорядок с внутренней стороны смуглых бёдер.
- В прямом. - Вегас оглаживает выпуклые мышцы и снова возвращается языком к мягкой ложбинке между идеально круглыми ягодицами. - Мой маленький котёнок, оказывается, настоящий Носковый... или Носочный, как это называется? - монстр! A я всё голову ломал, куда они пропадают... Я думал, тебе нравятся только белые.
- Так ты всё-таки не спал вчера... - Порш пытается взбрыкнуть, но его задница получает сразу два новых шлепка. Кожа уже горит, но это безумно приятно на контрасте с мучительно-медленным танцем языка.
- Я заметил это ещё несколько дней назад. - Вегас, не отрываясь от увлекательнейшего занятия, находит рукой домашние штаны Порша на полу и выцепляет из глубокого кармана ещё одно вещественное доказательство.
- Я честно собирался отнести их в корзину! - Порш оглядывается и окончательно краснеет, хотя смущаться в его положении сейчас дальше уже просто некуда. Вегас замечает его движение и снова награждает вертлявую задницу звонким шлепком, от чего Порш хихикает.
- Да-да, чтобы снова потом вытворять всякие непотребства, прячась за стиральной машиной... как с той моей футболкой. Мог бы хоть закрывать дверь, безобразник.
- Кто бы говорил... Ммм... Ах... - у Порша перехватывает дыхание, когда настырный язык проникает беспощадно глубоко. - Ты... ты за мной подглядывал!
- Ты был такой забавный, darling. - Вегас едва может оторваться, чтобы усмехнуться и перевести дыхание. - Такой отчаянный...
- Прости... Мне... мне реально стыдно, но я просто не мог сдержаться... Я... я так люблю твой запах, Вегас... Аааахх... Ммм...
- Я тоже люблю твой запах, малыш. - Вегас успокаивающе оглаживает раскрасневшуюся от ударов ягодицу и облизывается. - И вкус. Я не сержусь, сладкий, просто в следующий раз я не буду таиться, а подойду и помогу тебе кончить. Дам своего запаха столько, сколько сможешь взять. Хорошо? И говори обязательно, если захочешь меня в себе. Я почувствовал сегодня, как ты соскучился.
Порш зажмуривается, и в глазах становится горячо. Вегас слишком, просто дьявольски проницателен.
- Я... действительно соскучился. Мне понравилось тебя трахать, но когда ты так глубоко внутри... Это... это что-то... - Порш слегка ёрзает на промокших насквозь футболках, что расстелены под ним - собственный член снова начинает твердеть от стыдных воспоминаний и самозабвенных ласк Вегаса. Тот снова будто угадывает мысли своего мальчика и переворачивает его на спину. В ярком лунном свете Порш представляет собой сплошной сладкий беспорядок. Красивое лицо искажено мольбой, блестящая шёлковая чёлка налипла на мокрый лоб, по всему телу красные следы, а член снова истекает смазкой на и без того обильно перепачканный спермой живот.
Маленький, ты просто шедевр. Такой затраханный и просящий одновременно. Всё же тебе так идёт быть нуждающимся, darling... Прости, что не уделял твоей простате должного внимания, я просто подсел на твои нападения и забыл про... свои прямые обязанности... Тебе ведь тоже нужно быть как следует выебанным своим господином Вегасом. Кто ещё сделает это так же правильно для тебя, sweetie. Видишь, я уже не хочу тебя отпускать ни к кому. Приучил меня к своим рукам, сладкий. Приучил быть твоим и припаял Вегаса к своему сердцу. Ты уже ни на кого не смотришь с интересом, не отвечаешь так легкомысленно на чужие улыбки. Там, на концерте Кима... я же чувствовал твой взгляд... Я играл для тебя, малыш, а ты смотрел только на меня, какие бы красавчики не вертели перед тобой задницей. Кузен мой ведь тоже смазливый, да?.. У него теперь есть малыш Порче, но думаешь, я не вижу, как он засматривался на тебя? Ты мой бархатный цветочек, Порш, мой сладкий мурчащий котёнок, мой драгоценный малыш. Вкусный, весь вкусный, и вот тут, и вот тут тоже... Господи, неужели ты смог выплеснуть так много от одного моего члена... Но, кажется, вот тут у тебя всё ещё непростительно много наполнено. Да и у меня тоже...
- Вегас, стой, я... больше не выдержу. - Порш лукаво щурится и лениво посмеивается, когда тот закидывает невероятно длинные и стройные ноги себе на плечи и приставляет головку заново смазанного члена ко входу. Там так растянуто и влажно, что Вегас проникает без труда. Порш томно прогибается, цепляясь руками за края стола.
- Выдержишь, darling. - Вегас коротко кивает, и в его широко распахнутых глазах плещется сумасшедшее белое сияние. - Выдержишь.
На втором этаже деревянного дома полутемно, потому что единственное окно не видит луну напрямую. Грей спит, свернувшись на ящике с инструментами, что сейчас стоит под лестницей на чердак. Он любит запах старых вещей, и лестница эта для него - окно в прошлое. В доме старой хозяйки пахло похоже. Внезапно он вздрагивает, разбуженный громкими исступлёнными криками с первого этажа. Хм. Новые хозяева славные, но иногда очень уж шумные. Грей потягивается и недовольно бурчит, а затем стекает на пол серой тучкой. Он тяжело топает в комнату самого младшего нового хозяина, который любит утягивать его под одеяло, хотя и не даёт таких маленьких вкусных штук, как тот - с худыми коленями и тонкими руками, который пахнет застарелой болью и новорождённым счастьем. Зато младший гладит долго-долго, пока не уснёт, а машинка с чёрными букашками на светящемся квадратике экрана не выскользнет из маленькой руки на ковёр.
Сегодня здесь пусто. Непривычно. Новые вещи с кнопками, из которых растут новые резиновые верёвки, которые почему-то никогда нельзя кусать. Нельзя так нельзя, подумаешь... Зато всё остальное старое - книжки, тетрадки, его одежда, бейсбольный мяч, разношенные кеды, пушистые домашние тапочки. Листок с маленькими картинками, которые потом появляются на всех предметах. Тоже нельзя кусать. Но и так не тянет - они липкие, и потом приходится терпеть пальцы, если картинки застревают в шерсти или во рту. Вот штука, с помощью которой младший хозяин делает странные красивые звуки. Грей принюхивается. Теперь она пахнет ещё одним, пришельцем. Того - подумать только! - тоже нельзя кусать, хотя он больше всех нарывается, когда бесцеремонно хватает и тискает. Но хоть чешет Грея на совесть, всё какая-то польза. Младший хозяин уже несколько дней немножко пахнет и этим чужаком тоже. А ещё чем-то, чем пахнут старшие. И... счастьем, да.
Грей грузно запрыгнул сначала на стул, а затем на подоконник. Здесь тоже разложены штуки с кнопками и тетрадки, но маленький хозяин расчистил для него место, потому что Грей любит смотреть в окно на деревья, море и облака. На стекло тоже прилеплены картинки. А ещё Грею нельзя кусать маленькие блестящие штуки, что свисают на леске и мерцают. Старший хозяин объяснил, что такие штуки были в одном хорошем доме, где он был с другим старшим хозяином.
Грей не всё понимает про людей. Но ему не так уж много и осталось, чтобы спорить или расстраивать новых домочадцев. Он сворачивается толстым серым рогаликом, глядит на огромную яркую луну, и большие жёлтые глаза его светятся, как две лампы.
На сияющую луну любуется сейчас и тот, кого Грей зовёт про себя пришельцем - только на другом конце города, очень далеко от старого деревянного дома.
Ким стоит у окна в одном полотенце на бёдрах и пытается унять суматошно прыгающее сердце. Он слышит шум воды в ванной и уже начинает беспокоиться. Медвежонок там уже добрых полчаса, у Кима даже почти успели высохнуть волосы. В гостиничном номере тепло - Ким прибавил, как только они зашли. Он улыбнулся, вспомнив, как Че застеснялся заходить и беспокоился, что помешал и отнимает время - будто всё это не было его инициативой. Ким вздохнул. Он не был уверен до конца, что поступил правильно, согласившись. Всю дорогу до отеля Че прямо сидел рядом с ним на заднем сидении такси, вцепившись в руку холодными мокрыми пальцами и ничего не говорил, что для него было мегастранно. В номере же, когда они сняли верхнюю одежду и обувь, младший вдруг сам бросился целовать его, будто извиняясь за свою внезапную нерешительность. Киму было чертовски трудно убедить его не спешить. Они договорились сначала отправиться в душ (Че смущённо попросил, чтобы по отдельности), и вот теперь Ким ждал своего медвежонка, поглядывая на осторожно сложенную на прикроватном столике потрёпанную сумку. Ким не решился выяснять, что выбрал Че - тот и так терялся и краснел на каждом слове. Ким обещал, что они не будут торопиться. Возможно, содержимое сумки и не понадобится, Порче всё же слишком взволнован. Они никогда не заходили дальше глубоких поцелуев и объятий, и Ким боялся, что Че заставляет себя.
Ким потёр лоб. Он никогда до этого не имел дела с девственниками, и с Че он не хотел ни в чём ошибиться. В любом случае, Ким постарается не напугать малыша, хотя контролировать себя всё сложнее и сложнее.
Порче, он... он яркий, как какое-то пряное южное божество, искренний, добрый, такой солнечный и искристый, что у Кима каждый раз сжимается сердце от нежности. И в то же время внутри Че живёт какой-то совершенно особый прыгучий огонь, который заставляет Кима дрожать и задыхаться, когда младший упоительно его целует, несмело запуская пальцы в длинные волнистые волосы.
Вот дверь в ванную открывается, и Че смущённо выходит в комнату, неловко переступая босыми ногами по пушистому ковру. На нём тоже только полотенце, и Ким не может не рассматривать его.
- Выключи свет, пожалуйста. - лицо Че при этом ярко-красное, а глаза прячутся под опущенными густыми ресницами.
Ким закусывает губу и улыбается, склонив голову набок.
- Зачем? - он отлипает от подоконника и мягко подходит к младшему. Тот вдруг закрывает лицо ладонями.
- Чтобы не было так ярко.
- Но ведь это всего лишь лампы, а луна сегодня куда ярче любого светильника. Брось, я хочу тебя видеть. - он ласково гладит Порче по мокрым волосам и отнимает его руки от лица. Поочерёдно целует влажные ладошки, аккуратные пальчики и нежные запястья, гладит мокрые разноцветные феньки. Порче распахивает глаза. Они у него становятся совсем огромными, буквально в пол-лица. Он смущённо улыбается... и это красиво, как восход солнца.
- Я хочу тебя видеть, Че. - повторяет Ким и уверенно берёт его за руку. - Я хочу тебя, малыш.
- Я... я тоже хочу тебя, Ким. Давно и... сильно-сильно. Правда.
- Тогда идём. - старший увлекает его за собой к тёплому свету прикроватной лампы, и глаза обоих сияют, как звёзды на чистом небе.