Часть 7. Конец. (2/2)
— У меня есть несколько вопросов, — уточнила Рогозина. — Как именно ты разгадал шифр, Ваня?
— Он был практически детским, Галина Николаевна, — честно ответил Тихонов. — Убрать все нули. Пронумеровать алфавит с конца. Я быстро понял, что Бессмертный решил покончить с собой. Таким образом, Оксана оказывалась последней, кто бы видел его живым. Это ее имя нужно было зашифровать…
— Оксана, ты в порядке? — с беспокойством спросила Рогозина.
— Да, Галина Николаевна, — Оксана мечтательно улыбалась, ничем не напоминая недавнюю заложницу, успевшую покинуть дом за пару минут до взрыва.
— Ваня, возьми у нее кровь на анализ… Майский, что уцелело в доме?
— Сейф с завещанием и драгоценностями, — пояснил Майский. — Больше ничего, остались одни руины. Тело извлекли из-под обломков. В доме, кроме него, действительно никого не осталось. Тепловизор не зафиксировал даже ни одной мышки.
— Что указано в завещании?
— Один из его ломбардов достается Анне Лебренко. Все остальное его имущество должно пойти на гранты для молодых ученых и той компании, которая займется изучением его препарата. Часть драгоценностей из сейфа пойдет на благотворительность. Довольно большая сумма выделена отцу погибшего Вельского. Бабе Клаве… я хотел сказать, Петровой Клавдии Васильевне… Тоже достается вполне приличная сумма.
— Петровой? — удивилась Рогозина. — На каком таком основании?
— Она приютила его кота, Галина Николаевна, — пояснила Оксана. — Кот, который указал мне на могилу Вельского, жил раньше у Бессмертного. Ему очень нравился запах паров его препарата.
— Это черт знает что такое, — прокомментировала Рогозина.
— Совершенно с вами согласен, Галина Николаевна, — подтвердил Тихонов.
…</p>
— Я представляла себе сказки несколько иным образом, — хмыкнула Оксана, провожая взглядом машину Майского. — Теперь ни за что в жизни не буду их читать, — она раскинула руки и подставила лицо солнцу. — Ну все, теперь отдыхаем?
— Эм… Амелина. — замялся Ваня, изо всех сил пытаясь смотреть куда-нибудь в сторону. Его сердце колотилось, как сумасшедшее. — Я, конечно, понимаю, что люди, которые находятся в опасности, могут говорить то, что не соответствует истине… — пробормотал он, собирая все свое мужество, которое обычно исчезало от одного взгляда на его неуправляемую блондинку. — Я, в общем, хотел сказать…
— Ты о чем, Ваня? — удивилась Оксана.
— Ну, знаешь, тогда, в записке…
Голубые глаза Амелиной заискрились. Она улыбнулась и подошла к нему поближе — настолько близко, что ее локоны защекотали его лицо.
— Я всегда так считала, Ваня. Только все время боялась что-то менять. Перемены часто кажутся страшными — хочется оставить все так, как есть, лишь бы сохранить свое маленькое хорошее… — она опустила ресницы. — Мне действительно очень страшно… Но я… я сомневаюсь в себе… Но в тебе я не сомневаюсь… Ваня, я хочу быть с тобой, — она зажмурилась. — Если ты этого захочешь…
— Да я тебя и заманил сюда, в эту глушь, только чтобы сказать…
Оксана прижалась к нему, так и не открывая глаз. Ваня обнял ее и крепко прижал к себе.
— Все будет хорошо, Оксанка… Я обещаю. Вот ты увидишь…
— Я знаю, Ваня, — выдохнула Оксана. — Только с тобой…