Глава 115 (2/2)
Она замерла, перевела дух и посмотрела на правнука. Присси сказала абсолютную правду: за эти часы в состоянии Северуса ничего не изменилось.
— Вижу, что зелье получилось, — Септимус по-прежнему выглядел крайне встревоженным. — Теперь необходимо дать его Северусу. Непременно в три приема с разницей в четверть часа.
Элеонора села на постель, наколдовала ложку и с ее помощью разжала Северусу зубы. Однако когда она влила ему в рот немного зелья, голова Снейпа бессильно мотнулась и спасительное снадобье вылилось на подушку, окрасив ее в ядовито-зеленый цвет.
— Он не глотает! — прошептала Элеонора, в панике обернувшись на портрет. Она вдруг с ужасом поняла, что попросту не знает, как напоить зельем правнука, находившегося между жизнью и смертью. За свой долгий век ей никогда не приходилось заниматься целительством. Ее интересы никогда не выходили за пределы лаборатории. Отсылая свои зелья колдомедикам, Элеонора полностью полагалась на их умение и опыт. А теперь она чувствовала себя беспомощной дурой, не представляющей, как спасти Северуса от гибели.
— Разумеется, не глотает! — обычно в разговорах с женой Септимус не использовал такой резкий тон, но теперь счет шел на минуты и следовало действовать, а не паниковать. — Успокойся, — принялся руководить он вконец растерявшейся Элеонорой. — Приподними его голову. Вливай зелье буквально по капле и массируй горло. Когда убедишься, что Северус проглотил его — продолжай дальше.
— Хорошо! — Элеонора вытерла пот со лба. Возможно, потом она позволит себе расслабиться и даже даст волю слезам, но только не сейчас.
Пересев повыше, она убрала подушку и, следуя инструкциям Септимуса, уложила голову Северуса себе на колени. Затем влила в приоткрытый рот немного зелья и принялась осторожно массировать горло. В какой-то момент она почувствовала под пальцами едва уловимое движение.
— Он проглотил! — от восторга, смешанного с облегчением, у Элеоноры навернулись слезы.
— Конечно, проглотил. Это же рефлекс, — губы Септимуса тронуло бледное подобие улыбки. — Не останавливайся, дорогая! Северус должен выпить не меньше трети фиала. И лишь после второй порции его жизнь уже не будет висеть на волоске.
* * *
Когда Элеоноре удалось влить в Северуса вторую порцию зелья, она с огромным облегчением заметила, как на лицо правнука, бывшее до этого даже не бледным, а пугающе землисто-серого оттенка, начали постепенно возвращаться краски.
Вместе с немыслимым облегчением Элеонора почувствовала такую вселенскую усталость, точно ей пришлось взбираться на самую верхушку Астрономической башни. Она закрыла глаза и просидела в полном молчании, пока не раздался голос Септимуса:
— Пора.
Третья, последняя, порция совершила настоящее чудо. Слабое поверхностное дыхание Северуса сменилось ровным. Сведенные судорогой пальцы разжались. Лицо приобрело спокойное выражение. Теперь казалось, что Северус просто глубоко и мирно спит.
— Что теперь? — Элеонора вновь повернулась к портрету мужа, ища у него помощи и совета.
— Теперь он будет спать как минимум пять дней, — спокойно ответил тот. — А может, немного больше.
— Я хочу знать, что с ним произошло, — сказала Элеонора, заботливо поправляя на Северусе одеяло. — Мне нужно понять, что можно рассказать нашей внучке, а что не стоит.
— Ты уверена, что не хочешь прежде немного отдохнуть? На тебе лица нет! — с тревогой заметил Септимус.
— Северус едва не умер, и я обязана знать, от чего! — твердо произнесла Элеонора. — Будет лучше, если ты введешь меня в курс дел прямо сейчас.
— Только пообещай мне, что после этого немедленно отправишься отдыхать. Ты действительно выглядишь ужасно уставшей.
— Интересно, с чего бы это? — впервые за много часов позволила себе улыбнуться Элеонора. — Ты уверен, что жизни Северуса больше ничего не угрожает?
— По-твоему, я безответственный человек, способный вселить в тебя ложные надежды? — нахмурился Септимус.
— По-моему, ты скрыл от меня весьма важную информацию. И я все еще очень на тебя сердита! — поджала губы Элеонора.
— Когда я все тебе расскажу, ты поймешь, что я попросту не мог предвидеть подобного сценария. Потому и молчал все эти годы, — явно оправдываясь, сказал Септимус. — В общем, слушай…