Часть 100 (1/2)

Вечером, уже лежа в постели, Северус внезапно вспомнил, как в совершенно иной реальности побывал в той самой комнате Сириуса, интерьер которой они с таким увлечением обсуждали сегодня. Разумеется, тогда Северус не был настолько осведомлен об отношениях Блэка с родителями. Впрочем, посещая в течение целого года штаб-квартиру Ордена Феникса, располагавшуюся в Блэк-хаусе, Северус невольно стал свидетелем нескольких омерзительных сцен между Сириусом и его покойной матушкой, чей портрет при любом удобном случае сыпал проклятиями в адрес непутевого отпрыска. Даже будучи непосвященным в семейные проблемы Блэков, Снейп отлично понимал, что между сыном и матерью царила стойкая, выработанная годами неприязнь. Поговаривали, что после побега Сириуса из дома леди Вальбурга в порыве гнева выжгла имя наследника с родового гобелена. Наверняка она с большим удовольствием сдернула бы со стен комнаты старшего сына многочисленные плакаты с фотографиями мотоциклов, а также маггловских девиц в купальниках, и предала всю эту мерзость огню, но предусмотрительный Сириус обработал с таким трудом добытые снимки заклятием вечного приклеивания. А посему комната, где коленопреклоненный Снейп читал письмо от Лили, адресованное не ему, была похожа на спальню обыкновенного маггловского подростка. Впрочем, Северуса в тот момент подобные мелочи занимали меньше всего. В его сознании творился форменный хаос, а душу разрывали на части боль и ужас от содеянного. Зачем он тогда, практически сразу же после убийства Дамблдора, вернулся в дом уже год как покойного Блэка? Что он искал среди вещей ненавистного ему человека? Как не боялся быть обнаруженным аврорами, которые наверняка рыскали по всей Англии в надежде схватить убийцу Альбуса? Он и сам не знал. Очевидно, совершенное им пусть и договорное, но все же убийство безоружного умирающего старика настолько потрясло его, что он потерял осторожность. Впрочем, его безумный, лишенный какой бы то ни было логики поступок внезапно был вознагражден неожиданным, но невероятно ценным подарком. Обшаривая комнату, он наткнулся на надписанный знакомым с детства почерком конверт, а вытряхнув себе на колени его содержимое, почувствовал, как сердце в груди пропустило удар. В конверте обнаружилась фотография и письмо, датированное вторым августа 1981 года.

«Дорогой Бродяга! — писала Лили. — Спасибо, огромное тебе спасибо за подарок на день рождения Гарри! Он все еще остается у мальчика самым любимым. Гарри всего только год, а он уже летает на твоей игрушечной метле и выглядит страшно собой довольным — прилагаю снимок, посмотри сам. Как ты знаешь, метелка поднимается над землей всего на два фута, но Гарри уже едва не прикончил кошку и расколотил кошмарную вазу, присланную на Рождество Петуньей (вот тут мне жаловаться не на что). Разумеется, Джеймс находит все это забавным, говорит, что сын станет великим игроком в квиддич. Нам пришлось убрать и упаковать все безделушки, и теперь мы не спускаем с него глаз, когда он летает по дому .

День рождения прошел очень тихо, в гости к нам заглянула лишь старая Батильда, которая всегда была к нам добра, а Гарри попросту обожает. Мы так жалели, что ты не смог появиться, но, конечно, Орден прежде всего, да к тому же Гарри еще не настолько вырос, чтобы понять, что это его день рождения. Джеймса начинает немного расстраивать необходимость сидеть здесь, будто взаперти, он старается не показывать этого, но я же вижу. А тут еще Дамблдор никак не вернет его мантию-невидимку, и это лишает Джеймса возможности совершать хотя бы небольшие вылазки. Если ты сможешь нас навестить, это его очень обрадует. В прошлые выходные к нам заезжал Хвостик, по-моему, он чем-то подавлен, хотя, вероятно, все дело в новости насчет МакКиннонов. Я, услышав ее, целый вечер проплакала.

Батильда забегает к нам почти каждый день. Она очаровательная старушка, рассказывает о Дамблдоре совершенно поразительные вещи, не уверена, что он был бы доволен, узнав об этом! Не знаю, впрочем, можно ли им верить, потому что мне кажется невероятным, чтобы Дамблдор... мог дружить с Геллертом Гриндевальдом. Я лично думаю, что Батильда просто помешалась!

С любовью, Лили».

Помимо письма, в конверт была вложена фотография, на которой смеющийся Джеймс гонялся за летавшим на крошечной метле годовалым Гарри, а Лили наблюдала за ними и улыбалась. Северус перечитал письмо дважды, прежде чем заметил, что по его щекам катятся, падая на пергамент, слезы. Вытерев глаза рукавом, он разорвал фотографию таким образом, что улыбающаяся Лили осталась у него в руках. Потом оторвал от письма последнюю строчку. Получилось не очень ровно, но главное, что слова «С любовью, Лили», пусть и адресованные Блэку, достались ему. Спрятав свои сокровища в нагрудный карман сюртука, он поднялся с колен и вышел из комнаты, притворив за собой дверь.

Тогда он уже почти наверняка знал, что умрет, и эта фотография в кармане согревала его все последующие страшные месяцы, полные всеобщей ненависти и презрения. Если бы судьбе и кое-кому еще, гораздо более могущественному, не пришло в голову в тот майский день даровать Северусу второй шанс, в нагрудном кармане мертвого Снейпа нашли бы испачканное кровью колдофото улыбающейся молодой женщины и обрывок пергамента со словами: «C любовью, Лили».

* * *

Утром во время завтрака сова принесла Северусу записку от Лили.

«Жду вас всех в воскресенье к часу дня. Пожалуйста, приходи пораньше. Твоя Лили».

Две последние фразы заставили сердце Северуса учащенно забиться, а на губах сама собой появилась счастливая улыбка. В той, иной, жизни он никогда не бывал в доме Эвансов, считая их — чего уж греха таить! — недостойными его внимания магглами. Иногда, наблюдая за тем, как колдует Лили, Снейп удивлялся, как вообще в самой обычной семье могла родиться столь одаренная волшебница. Вот Петунья — иное дело. Она полностью подходила под определение маггла. Пожалуй, даже чересчур, ведь магглы вовсе не обязаны были ненавидеть все волшебное. Впрочем, теперь Северус знал, откуда «росли ноги» у этой гипертрофированной ненависти.