Шёпот (1/1)

Люди объявлялись на его орбите неумышленными спутниками, вращались вокруг своей оси, нацеленные выказать все стороны поверхности, засим день ото дня самоустранялись, недополучив положенной дозы отзывчивости. Мужчинам он фантазировался газовым гигантом, беспощадным и безжизненным Юпитером, с которым лучше придерживаться дистанции. Женщины обольщались сексуальностью Марса и с наивным мазохистским запалом ластились о шрамированный щит.

Он никого не удерживал с того вечера, в котором не плакал – надрывно выл, запершись в съёмной квартире, оледенел от кровоточащей раны и, ободрав спину рубахи схождением по рельефу глухих стен, разбился насмерть. Воскресать было ещё больнее, собирать себя непросто. Алекс зарёкся повесить на ретивое амбарный замок и дозволять заезжалым лишь экскурсионные маршруты.

– Вы же не статуэтка. – уронила огорошенная прямотой кавалера Анна. – В состоянии установиться самостоятельно.

Он вожделел украсть у неё поцелуй, немедленно перейти на «ты», но охватывающее всё его существо, бьющее разрядами насквозь чувство не ладилось со знакомой организму трафаретной страстью. Влечение, подобное тому, что поднимается из спячки, когда видишь на перроне горячо любимого пропащего, обещало ему безлимитный тариф на пользование бессонницей.

- Возможно не в этой инкарнации. – отрёкся пленяемый. – По всей вероятности, я в краткосрочном отпуске.

Работник года ловчился, уговаривал себя держать марку: не прикасаться к девушке лишний раз; не окунаться в истому, приливающую мурашками к макушке при каждом её слоге; не представлять, как она, ахая сладостным стоном, забывая прочие имена, молится не Эросу, а ему – Александру... Свод заповедей упасения ради.

Взбив непокорную подушку разума, Ал откинул голову назад и встретился со звёздной септимой Большой Медведицы. Решето иссиня-чёрного с проседью небосвода, переблёскивая, сманивало наверх, и он бы поддался, ссылаясь на привычные издержки характера, но…

– Александр, – что-то подтолкнуло её совсем близко, и она зашепталась у мочки уха, осторжно погружая оттаивающие пальцы в завитки волос на его затылке, – я вижу странное в снах. Точнее – не вижу вовсе. Это происходит интуитивно.

«Не дышите!» – мажорно брякнулось крышкой фортепиано где-то на задворках его воображения. Алекс побледнел, не на шутку опасаясь, что снится сам себе, что грёза плоти долгожданного вот-вот сравняется с финалом. Могла ли она истязать гуманнее?

«Её запах. Орхидея, шоколад, белый мускус… Приятель, ты издеваешься? Испытываешь хищника? Мы ведь оба в курсе: зверь из меня – берегись архимандрит!» - он тараторил в келье ума, напрасно стремясь отвлечься.

– Кто-то зовёт меня, позади. Далеко позади. – она докладывала, ласково перебирая античное золото локонов. – Аукает, как Вы сейчас, но не Анной – Гефестом, мерещится.

Сердце неугомонно клокотало. Ал, прикованный ворожбой шёпота, тушил подступающие к гортани вздохи и силился не заключить чаровницу в цепкий костёр объятий.

– Гефестионом. – опустив голову к плечу девы, тихой хрипотцой исправил мучимый. – Не знаете, кто окликает?

Он невесомо приложил лоб к влажнеющему от участившегося снегопада драпу её одежды.

– Боюсь догадаться. – ни с того ни с сего оробела эллинка.