Междуречье (1/2)
Согласно исследованиям вездесущих британских учёных, иностранные путешественники влюбляются в Россию с первого взгляда. Давно ли чувствую себя эмигранткой, транзитным пассажиром, попавшим в страну по ошибке? Вероятно, с рождения.
Должно быть, я проспала свою станцию, и экспресс Андромеды, остановившись на очередном кольце Млечного Пути, выплюнул нерадивого пилигрима. Силе, управляющей такими космическими вертушками, безразлично, куда вы упадёте. Для неё жизнь – это груз, который следует оформить и доставить. Дальше дело импровизации и дхармы, ведь божественный план рождается в процессе, поддаётся корректировке, как у детей, а понарошечный инвентарь, с которым они приходят на площадку, напротив – ограничен количеством и качеством. В перерыве между окончанием одной игры и началом другой ребёнок может выбирать, что из множества доступных предметов он временно присвоит себе. От характеристик выбранного зависит спектр будущих ролей и сочетаемость с иными артистами. Пока дети объединяются в кланы, пока договариваются, кто кем и зачем тут необходим, они помнят о ненастоящности преднамеченного, но в пути и в разгаре событий – посмотрите на них! Посмотрите, как они защищают выдуманную реальность: как плачут вдогонку «жене», уезжающей с тёщей на запад; как натурально злятся на продавца, обманувшего парой листиков сдачи. Чем дольше играешь, тем более размытой видится черта, переступить за которую уже не страшно.
– Вы местная? – изрёк отважный незнакомец.
Заведённым порядком, меня раздражают пикаперы, считающие своим наследственным долгом нарушать личное пространство случайных мимолётчиц. Все эти их скриптовые обращения по типу «детка», «малыш», «принцесса», «вай красаувица» вынуждают мой слух ретироваться безучастной улиткой вовнутрь.
Этот мальчик не из соблазнителей, вроде, только прямо в зеркала души смотрится утратившим память беглецом – непривычно, жутковато. Интересно. И что он в них нашёл?
– Про Землю спрашиваете? – убрав телефон в сторону, отразила я с улыбкой задористого философа.
Парень выпустил из плена своего Ледовитого моё Грюнер-Зе*, чтобы омыть абрис. Гладил взглядом шею, стопорился на подвеске, сызнова поднимался к плечам...
«Хорошо, что он не прибой. – замаячило в голове. – Но и, похоже, не просто boy.»
– Так с какой Вы планеты? – внезапно подхватил собеседник учтивой, едва ли не ласковой интонацией.
«Нет уж, мистер N. Баш на баш!» – встрепенулось во мне тягой к равновесию.
Проказничества ранних лет, вроде вызова суженого-ряженого и пиковой дамы, кустарных переговоров на картонной пародии изобретения Уиджи и кормления домовых привели любопытную Аню однажды, поздней юностью, к баловству хиромантией. Позднее увлечение растворилось в обязанностях взросления, оттиснувшись любительской деформацией. С того момента руки в моей системе антропологических координат причисляются к информационно полезным источникам правды.
Принадлежащие ему руковеды назвали художественными. Широкое основание, коническая форма пальцев, миндалевидные пластины. Редкость для мужской ладони. Он умеет быть властным?
– Попробуйте догадаться. – хмыкнула я и сверкнула полуулыбкой.
Неизвестный чуть вздёрнул подбородок. Сию минуту спокойный русский север переключился в нём на именитую балканскую темпераментность – вспыхнул турнирностью и неожиданно замер.
Помнится, так проницают эмпаты. Он чувствителен.
– Не с этой галактики. Точно. – метнул визави. – Как и я.