«Где надежды нет» (1/1)

Вы знаете... Жизнь очень любит преподносить нам столь неожиданные сюрпризы, и не важно, будут ли они приятны нашей душе, или наоборот. На протяжении всего нашего существования мы к чему-то стремимся, и зачастую наша жизнь на пути к нашей цели приподносит разного рода испытания, и только пройдя самые сложные из них, кажется, ты можешь быть уверен в том, что дальше твоя жизнь будет куда лучше. Только вот, как бы ты не надеялся, что самое сложное позади, к несчастью, на пути встречается ещë больше преград, и они могут оказаться по полю намного труднее, чем те, которые ты смог пройти.

Темница казалась тем самым испытанием, которое невозможно преодолеть, словно сам создатель ставил крест на твоей судьбе и спешил обратить внимание на таких же ничтожных созданий, дабы вновь повеселится. Вот только худшее было впереди...

Утëнок возомнил себя Богом, и с наслаждением каждый день посещал темницу с единственным заключëнным, подвергая того разного рода пыткам. Каждый день был словно ад, из которого уже невозможно было сбежать. Ад, который, казалось бы, никогда не закончится. Он засыпал с мыслью, что следующим утром всë повторится, и настолько ослаб, что, как ты сам не делал, не мог доползти до лавы и кинуться туда, чтоб закончить с этим. И каждый Божий день он смотрел на проклятую метку на запястье, спрашивая себя, что не чувствует ли его вторая половинка того же. Или, возможно, его соулмейт давно мëртв? В таком случае это бы объяснило тот факт, почему он до сих пор его не нашëл, и почему за ним никто не приходит. Однако...

°°°

Тепло. Что-то очень мягкое и тëплое укрывало его, согревая. Тихое тиканье часов, потрескивание брëвен в камине. Ощущения такие, словно ты вновь в родительском доме, будучи совсем маленьким, сидишь в уютной гостиной и греешься у камина после весëлой прогулки под дождëм, а мать с укором смотрит какое-то время на своë чадо, но после вздыхает и нежно улыбается, присоединяясь к посиделкам. И на протяжении всей ночи можно будет разглядывать звëзды в окне, а так же разговаривать о мелочах, не заботясь о завтрашнем дне. В теле ощущается... Лëгкость? Словно на руках и ногах нет кандалов, которые, уж простите, вес свой имели.

Погодите... Почему словно?...

Он поднимается слишком резко для того, кто буквально недавно валялся без сил, не способный держать даже веки открытыми, и почти тут же падает обратно, чувствуя сильную головную боль. Минута проходит, прежде чем Дрим вновь аккуратно приподнимается, позволяя себе оглядеть место, в котором находится, и с удивлением подмечает, что находится не в темнице и не в раю, или аду, как предполагал сам масочник, а в уютной и местами очень даже знакомой гостиной. Он лежал на диване, укрытый покрывалом. Напротив разоженный камин отдаëт приятным теплом, а рядом небольшой дубовый столик, на котором стояла кружка с непонятным содержимым. На стене висели топор и Кирка, а также несколько голов крупных животных, кое-где даже можно заметить картину. Любой не знающий мог бы предположить, что это домик охотника, но Тейкен прекрасно понимал, пусть и не изначально, кому принадлежит сей дом. Руку невольно кладëт на лоб, размышляя, нет ли температуры, и не бредит ли он, и с ужасом подмечает про себя, что на лице нет старой доброй маски. Зелёные тусклые очи тут же оглядывают в панике комнату в надежде, что маска где-то поблизости, однако, к несчастью, маски нигде не было.

— Вижу, ты уже пришëл в себя... Как себя чувствуешь? — не так громко, но достаточно, чтоб услышать, молвит кто-то за спиной, и юноша спешит оглянуться, после жалея о столь резком повороте головы, поскольку головная боль только усиливается.

— Фил? — конечно, можно было ожидать, что именно пернатого он встретит здесь, в этом месте, где он оказался не пойми каким образом, но, наверное, именно Филза был последним, кого бы неудавшийся манипулятор хотел встретить, особенно будучи в таком состоянии.

Стоит только ворону поднять руку, как блондин тут же жмурится и сворачивается в клубок, стараясь закрыться от всего мира. Это чистый рефлекс, и страх так же возникает уже по привычки, словно он вновь в темнице, и как по команде вновь начнутся пытки. А может они уже начались, а это просто его галлюцинации? Или, возможно, он и вовсе мëртв.

И сколько бы плохого не сделал этот парень, а сердце всë равно сжимается, стоит увидеть такую картину. И ведь, на самом деле, а много ли плохого сделал он? Ведь стоит и припомнить действия многих участников. Но вернëмся к этому позже.

— Дрим, сейчас ты в безопасности. Клянусь. — тяжело вздыхает старик, и, когда замечает, что более менее администратор расслабился, спешит продолжить:

— Ты проспал три дня... На столе лекарство и каша, прошу, выпей его и поешь, а потом ложись отдыхать. Вечером мы поменяем бинты, и, если будешь чувствовать себя лучше – мы поговорим... —

Фил старается не делать резких движений, и голос его явно намного мягче, словно он говорит с очень напуганным ребëнком, и для парня это не остаëтся незамеченным, однако вместо тысячи слов, он лишь коротко кивает, вновь невольно сжимаясь в клубок. Становится противно от того, что он когда-то сделал с сыновьями пернатого, и от того, насколько жалким он сейчас выглядит. И вместе с тем очень страшно, поскольку неизвестно, что собирались с ним тут делать. Одно ясно — свин выполнил свой долг и освободил его, но что дальше? Это всë наверняка не просто так.

Но вместо того, чтоб думать о побеге, парень, понимая, что он сейчас очень слаб, просто решается отдохнуть, предварительно выпив лекарство, кружку с которым он еле смог поднять, и, естественно, поев каши, которой уже стал его с ложечки кормить пернатый.

И всë равно мысли возвращались к клетке. Той самой клетке, в которой он просидел... А сколько он там был? Он уже и со счётом сбился... Мысли о Квакити с Сэмом, которые, наверняка, активно его ищат. О тех пытках, которые в своëм разуме он невольно воспроизводил, словно действительно сейчас находится там и вновь это испытывает. И, полностью погружённый в эти мысли, он заснул без надежды открыть глаза вновь.