7. Дождь несёт зло. (1/2)

Дождь. Капли постукивают по крыше, создавая приятный шум. Акутагава был прав насчёт пасмурной погоды, но вот прогадал на пару десятков минут, вода хлынула сразу, как он дописал лишь три слова. Кажется это так мало, но эти слова слишком много несут в себе, не нужно даже пояснять и тратить время на лишние буквы. Как же он устал, но к сожалению, домашнее задание никто не отменял. На самом деле, учеба уже давно ушла на второй, а то и десятый план, но если абсолютно перестать делать что-либо, то его Акутагава больше не увидит. Поэтому он встал на стул, чтобы достать пару листов бумаги, которые хранил почти под потолком и взял мольберт из угла комнаты, поставив его посередине. Не то чтобы «середина» комнаты вообще существовала. Уже два года он жил в комнате, в которой когда то жила его сестра, в свою он больше не заходит, хотя она намного просторнее. Кажется, квартира из двухкомнатной уже давно стала «однушкой», до конца коридора он уже не доходит, просто абсолютно нет смысла. Ютиться в небольшом пространстве было намного приятнее, чем в пусть и более большой, но такой одинокой комнате. Там где жила Гин всегда было много постеров, картин, разных безделушек, из-за которых место озарялось жизнью, казалось, всё просто святилось уютом и теплотой, а вот Акутагава наоборот — предпочитал минимализм, голые стены и неестественный порядок на полках. Но вот после смерти сестры его стало тошнить от чистоты и свободного места, поэтому постепенно вся квартира превратилась в некую свалку. Не то чтобы было очень грязно, скорее ощущалась загруженность: в каждом углу обязательно должно что-то стоять. Пустота пугала и приносила самые неприятные эмоции, а так хоть как-то можно было справиться.

Тик-так

Тик-так

Тик-так

Тц.

И тишина. Часы решили уйти в заслуженный отпуск, нужно будет купить новые, возможно завтра. Ладно, нужно хотя бы сделать набросок, но для начала взять табуретку с кухни и все принадлежности из ящика в столе.

И вот наконец-то, сидя за мольбертом, и сжимая в пальцах свой любимый чернографитный карандаш он начинает. В моменты рисования Акутагава полностью уходит в себя, даже не думая о том, что он рисует, особенно если нет конкретной темы работы. Холст покрывается ритмичными и отработанными штрихами, образуя пока что хаотично нечто. Но с каждым взмахом руки, что-то начинало вырисовываться.

Крупные глаза, немного неаккуратно постриженные и уложенные волосы, тонкие пальцы, относительно пухлые губы.

Секунда.

Грифель с характерным звуком ломается, оставляя жирную черную полосу, перерезая горло портрету. Пальцы немеют и карандаш падает на пол, в ушах неприятно звенит.

«Что за хуйня?» — Акутагава давит на глазницы, будто пытаясь стереть этого человека со своих век.

Нет. Он точно сошёл с ума, он должен был набросать геометрическую композицию, но вот как вместо различных объёмных фигур вышел портрет оставалось загадкой. Ему нужно просвежиться, сейчас же, несмотря дождь.

***</p>

— Ой, смотри, дождь пошёл, странно так, — вдруг отвлёкся на окно Ацуши.

— Ничего странного не вижу, апрель все-таки, — Кёка отвечала довольно равнодушно, так как в её интересах быстрее закончить дурацкий реферат.

— Так вроде солнце было, нет? — спросил Ацуши.

Не дождавшись ответа, он просто решил продолжить помогать в тишине, всё же это он виноват.

— Может добавить вот это? — Ацуши ткнул пальцем в книгу.

— Ты забыл? У нас «серебряный век» ау, — Кёка явно начинала злиться, время заканчивалось.

— Прости пожалуйста…

— Ладно, не извиняйся, я просто на стрессе жутком, — Девушка откинулась на спинку стула, — я думаю, можно уже заключение писать.

Десять минут до пары и работа над рефератом закончена. Настроение было…ужасно? Нет, не то. Или? Ладно, оно было отвратительно. Ацуши и Кёка вышли из библиотеки и направились на этаж выше, на занятие, соответственно.

Сил сидеть, а главное слушать и записывать на паре не было, поэтому Ацуши не нашёл ничего лучше, чем сложить руки в локтях и упасть головой в ладони.

— Серебряный век переломный момент в развитии живописи… — голос преподавателя звучал где-то в одном ухе и благополучно не задерживался в уме.

— Накаджима, я всё понимаю, но может всё-таки спуститесь с неба на землю и будете слушать? — раздался относительно спокойный голос, но с долей раздражения.

Сердце пропустило удар.

— Извините, — Ацуши вздохнул. Отдохнуть видимо не выйдет.

Мозги уже плавились, а мысли о том, что во второй части пары нужно будет выступать с рефератом нагнетали ещё больше. Хотелось надеяться, что он не успеет и просто сдаст свою работу, или хотя бы перенесут на следующее занятие. Немного собравшись с силами Ацуши взял ручку и начал записывать. Просто выдержать еще пятьдесят минут и дойти до дома.

***</p>

Накинув легкий плащ на плечи, Акутагава вышел на улицу. Зонтик остался висеть на крючке у входа, возможно вода сможет смыть все мысли и освежить голову.

— Фух, — Акутагава шумно выдохнул, когда почувствовал дождевые капли на своей макушке.