Часть 6 (1/2)

— Улыбнись в камеру, Боб.

Первый недоумённо смотрит в камеру и скорее хмурится, прижимая к себе книгу, покусывая и так бедные губы. Он стоит посреди комнаты, удерживая желание выглянуть в окно, где пошёл первый снег, и снова начать читать, ведь остановился он на самом интересном моменте. Человек перед ним устало вздыхает и улыбается сам, поправляя очки и наконец нажимая на кнопку. Номер один щурится и потирает глаза, что-то недовольно бубня.

— К чему всё это, создатель?

— На память, Первый, на память, — мужчина смотрит на фотографию и качает головой, но не перестаёт улыбаться, — опять моргнул. Что же с тобой делать?

— Перестаньте мучить для начала… — Первый фыркает и удобнее перехватывает книгу, — У вас что, дел больше нет?

Создатель усмехается и откладывает фотоаппарат, притягивая Первого к себе и внимательно осматривая его.

— Ты чего завис?

Первый хмурится, прижимая книгу, и качает головой. Дымка рассеивается, а на лице создателя появляется больше усталости и недовольства.

— Первый!

Красный вздрогнул и заморгал, отгоняя наваждение и наконец полностью осознавая себя в пространстве. Больше не было маленькой, полутёмной комнатки с пылью наверху всех возможных предметов, не было книги и фотоаппарата, но был Том и светлое помещение лаборатории.

— Пыль так и не научился протирать, — Шрам звучно чихает и потирает нос, отдавая диктору записи. Он и раньше отвлекался, погружаясь в воспоминания, но старался делать это в более подходящие моменты. Томас усмехается и быстрым взглядом осматривает записи, после чего кидает блокнот на стол и потягивается.

— Если что-то не устраивает, то ты знаешь, где взять тряпку, — диктор протягивает руку к кружке и подносит её к губам, как замечает, что там пусто, — ты всё у меня из кружки выпивать будешь? Там даже не кофе был, Первый.

— Всё лучшее детям, — Красный пожал плечами и кивнул в сторону экранов, — можно как-то менее жестоко?

— Как можно менее жестоко сжечь человека заживо?

По спине Первого прошли мурашки, но взгляд его остался тем же. Томас покачал головой.

— Твои истерики меня убивают. Попей что-нибудь, чтобы успокаиваться. Но не из моей кружки.

Том отошел от стола и, закатав рукава на халате, подошёл к стене, что-то обдумывая и расписывая. Красный упал в его кресло и вытянул ноги, подпирая голову рукой.

— Здесь все кружки твои.

— Здесь всё моё. — Том задумчиво отстранился и потер переносицу, сняв очки, — ничего не понимаю.

— Это твоё обычное состояние, — Первый с поразительной лёгкостью увернулся от брошенных в него ножниц, — нашлись наконец.

— Берёг для такого случая. Свали из кресла.

Шрам встал, но лишь для того, чтобы захватить с собой блокнот. Он уже месяц работал с Томом, за это время они более-менее смирились с ситуацией и не стремились убить друг друга за неверный ритм моргания. Максимум, за слишком громкое дыхание, но это уважительная причина. Диктор ужасно злился, стоило Первому вздохнуть громче положенного, а после кидал в него первый попавшийся под руку предмет. Последним таким стали как раз-таки ножницы.

Сам же Красный, предприняв пару попыток избиения Тома и получив не столько моральное удовлетворение, хотя его тоже, сколько отработки в виде уборки в мастерской или всё того же перешивания кукол. Это всё, что сумел сделать диктор, отчего Первый всё время довольно усмехался: сил у Тома не хватало, чтобы остановить клона. Лишь один раз он сумел попасть Шраму в губу и разбить её, но долго радоваться не пришлось. Уже к ужину губа зажила, как и разбитые костяшки. А вот оппонент таким похвастаться не мог и снова держал у опухшей щеки лёд.

— Раз такой умный, то скажи, как Х починить?

— С козырей зашёл, — Первый усмехнулся и подошёл к Тому, разглядывая записи, — Сам же говорил, что эта информация в ком-то из клонов. Мне-то откуда знать?

Том повернулся к Красному, тяжело вздохнув и поджав губы. Весь его вид показывал крайнюю степень огорчения и переживания. Диктор положил руку Первому на плечо, от чего тот дёрнулся, а после, с сожалением, сказал:

— Сын… Я не хотел это говорить, но… Ты тоже клон.

Шрам шокировано приложил руку к сердцу и покачал головой.

— Какой ужас. Меня создал какой-то мудак…

— За языком следи, не друзья вроде.