Часть 4 (1/2)

Работа была утомительной. И нудной. Красный возился с камерами, недовольно фырча и проклиная их создателя, но на этом его работа и заканчивалась. Как бы Первый не пытался сделать хоть что-то <s>интереснее</s> важнее, чем это, то Диктор просто забирал у него материалы и отправлял чинить куклы Бобов: где-то нужно было пришить руку, где-то глаз. Особой тягой к рукоделию Первый не отличался, а потому после третьего раза всё же понял, что камеры лучше.

Уже спустя пару дней все камеры были не только полностью починены, но даже немного улучшены. Кто, как не Красный, будет знать все недочёты техники Тома? Особенно теперь.

Диктор особо не контактировал с клоном. В лабораторию не пускал, из мастерской особо не выпускал. Даже еду туда приносили роботы.

Даже сейчас, когда Первый уныло грыз карандаш, смотря на листок бумаги, на котором в третий раз перерешивал уравнение, к нему заехал небольшой робот с подносом.

«Не нужна мне ваша еда» – подумал Красный, но всё же принял поднос, ставя его на стол. Робот крутанулся на месте и поехал на выход. Но так и не доехал до него – врезался в стену (что с ним бывало часто) и заглох. На губах Шрама расцвела улыбка. Даже глаза заискрились пёстрым гранатом.

Первый резво встал с насиженного места и подошёл, нет, почти подлетел к роботу, прикусывая губу. Первым делом он подтащил машину ближе к рабочему месту, а после закрыл дверь. Материалов должно быть достаточно, к вечеру робот точно будет в порядке.

***</p>

Томас совершенно не понимал, где запропастился его механический помощник. И это немного огорчало. Не было никакого желания возиться с этой проблемой и вообще хоть как-то касаться холодного железа.

Диктор всегда считал себя больше химиком и биологом, чем инженером, в отличие от Роберта. Как бы Томас не старался повторить успех друга, всё шло не по плану. Металлы и электроника не хотели подчиняться и словно бы специально выводили его из себя. По статистике, из десяти попыток провальными были девять.

И как бы больно не было осознавать, но очередная такая ошибка, из-за которой и пострадал Роберт, очень многое разъяснила для Тома. Не сразу, но всё же. Его оружие и роботы всё ещё были посредственными и оставляли желать лучшего, но клоны... Они были лучше всех остальных его работ. Клоны говорили, думали и передвигались. Они были личностями, с отдельными качествами исходного. Статистика показывала, что из всех попыток провальной была лишь одна. И это бы радовало, не будь эта ошибка такой... Такой.

Шрам был первым выжившим клоном, первым, кто был похож на реального человека. От Роберта его не отличало ничего: один рост, одни кудри, один невозможный аметистовый цвет глаз. Все дальнейшие клоны утратили эту особенность, стали голубоглазыми. Томас старательно выводил этот цвет, не давал ему повториться, зная, что ожидает их владельцев в будущем.

Но во времена Первого Томас был счастлив. Ему не верилось, что он наконец-то стал лучше. Он стал выше самого себя. И в подтверждение на него смотрели доверчивые аметистовые глаза.

Диктор не спешил проводить эксперименты. По крайней мере опасные. Сначала он лишь аккуратно разговаривал с клоном, проверял его физические возможности и со временем понял, что Первый ничем не отличается от Роберта. Разве что нет его памяти и умений.

Но даже в этом Томас ошибся. Первый не должен был быть умнее ребёнка и он не был: удивлялся простым вещам, боялся глупостей. Тогда почему он с таким задумчивым видом смотрит на записи? Почему его рука тянется к карандашу?

– Хэй, номер один, посмотри на меня. – Первый глянул на создателя и слабо улыбнулся. Томас неловко погладил его по кудрям, чувствуя гордость. – Ты не против немного порешать задачки?

Первый импульсивно закивал, вертя карандаш в руках. Диктор лишь улыбнулся и протянул клону сборник задач повышенного уровня. Номер один взял его и уселся в угол, затихая на некоторое время. И всё это кажется таким чудесным. Словно и не обезумел его друг. Словно и не придётся убивать этого милого, подающего надежды клона...

– Том! Том, открывай или это сделаю я! – Диктора нагло вытащили из его воспоминаний, от чего он вздохнул.