Часть 14 "Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Три шага, поворот, три шага, поворот." (2/2)
– Придурки... – вздыхает Достоевский. – Какой человек в здравом уме побежит напролом к лестнице на набережную?
– Только они. Да ладно тебе, Федь, давай за ними! – смеётся Сигма, беря брюнета за руку. И парни начинают забег до Гоголя и Осаму, ну и до набережной.
***</p>
И вот Осаму резко тормозит перед перилами, а за ним и Коля. Дазай завороженно глядит на проплывающую реку, в ней отражается свет от фонарей и подсветок, в лицо дует холодный ветер - до жути противно, как кажется на первый взгляд; но нет, у Осаму совсем не так, ему хорошо. Наконец к белобрысому и шатену подходят Сигма с Достоевским. Фёдор уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Гоголь приложил палец к губам с лёгкой улыбкой, показывая, что сейчас лучше промолчать. Музыканты на этот жест лишь переглянулись и одобрительно кивнули, тоже слегка улыбаясь.
Фёдор встаёт рядом с Осаму с левой стороны, пока Николай стоял с правой, а Сигма подходит к Коле, натягивая на того капюшон.
– У реки холодно, простынешь ещё) – шёпотом говорит флейтист.
– Думаю, нам надо отойти) – подмигивает Гоголь, на что Сигма одобрительно кивает. И пара отходит подальше от места их нахождения, а именно на другой конец набережной.
На улице уже давным-давно темно, парни не знают, сколько сейчас времени, а смотреть просто не хочется, ведь у них целая ночь в распоряжении, гулять так гулять. Достоевский, слегка улыбаясь, устремляет взор на реку, а затем переводит взгляд на Осаму. Ох, его глаза насколько глубокие, что можно утонуть. До боли прекрасны, он в них влюбился при первой встрече с ним, сам этого не осознавая.
Осаму же облокотился на перила и смотрел куда-то в даль, пока не почувствовал, что рядом с ним тоже стоит человек; Дазай словно ушёл в себя, никого не замечал. Он перевел взгляд на Достоевского и столкнулся с не менее обворожительными лиловыми глазами. Признаться честно, в театре Осаму не смотрел на сцену, он смотрел в эти шикарные глаза, словно два стёклышка, до боли прекрасны.
После нескольких минут таких гляделок, Осаму всё же решает нарушить тишину, – Долго на друг друга глазеть будем или, может, прогуляемся?) – улыбаясь предлагает шатен.
– Хм, я и не против) – слегка склонив голову набок, с улыбкой отвечает Фёдор. Видимо он совсем растаял в обществе Осаму.
Дазай протягивает руку Достоевскому, на что тот слегка задумался, но всё же взял шатена за руку.
Теперь они направляются гулять по набережной и искать своих друзей, которые куда-то ушли...
***</p>
– Эй, Сигма, а наши там до сих пор стоят?) – слегка приобняв флейтиста за плечи, спросил Николай.
– Не знаю... Отсюда не видно, но думаю, что ушли. Фёдор любит молчание, а Осаму такой шумный, не думаю, что они там долго простоят... – размышляет Сигма, осматриваясь вокруг.
– А вот и неправда!!! Осаму такая личность непонятная... Один день может быть просто неугомонный, а на второй тихий, как будто его и нет... – вспоминает Гоголь, всё-таки он знаком с Осаму немало лет, и многое о нём знает, как и сам Дазай о Коле.
– Ха, ну раз так, тогда я не знаю, что с ними) – улыбнулся Сигма, посмотрев на возлюбленного.
– Не будем их искать. Сами разберутся, что им делать) – выдыхает Гоголь.
– И это правильное решение! – шёлкнул пальцами флейтист.
***</p>
Шум реки и прохладный ветерок в лицо. Дазай идёт с лёгкой улыбкой на лице, а Достоевский считает, сколько листьев упало в реку. Осаму помнит, что Фёдор любит тишину и чтобы ему было комфортней он ведёт себя более спокойно, чем обычно.
– Слушай, Федь... М... Помнишь, когда мы танцевали на вечеринке? – слегка заплетаясь в собственном языке спрашивает шатен. От долго молчания пересохло во рту и из-за этого бывает сложно выговорить слова.
– Когда ты принципиально наступал мне на носки?) Помню. – с ноткой сарказма ответил брюнет.
Дазай резко тормозит прямо перед фонарным столбом. Он опустил голову вниз, на что сразу почувствовал вопросительный взгляд Достоевского на себе и как его отпустила холодная рука. – Ну, раз так... То... – актёр вздохнул, – Не желаете ли вы станцевать со мной?) – Осаму повернул голову в сторону Фёдора, сверкая своими шоколадными глазами. При свете фонаря они ещё прекраснее...
Фёдор смотрит на Осаму с совершенно безэмоциональным видом, но огонёк в его лиловых глазах, которые так нравятся Осаму, говорит иначе. Достоевский улыбнулся уголками губ - казалось бы, зачем ему танцевать со своими «врагом», но всё гораздо иначе и интереснее, чем кажется...
– Вот так вот сразу, без прелюдий? – этот вопрос Достоевского летит в воздух и остаётся без ответа. На его талию ложится рука Осаму, а сам Фёдор инстинктивно кладёт свою руку на плечо Дазая.
По глазам Достоевского было понятно, что он согласен.
И парни закружились в медленном танце. Только и слышно стук каблучков Осаму.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Три шага, поворот, три шага, поворот. Так беззаботно кружатся студенты в вальсе под фонарным столбом.
***</p>
А Николай с Сигмой тем временем шли с другого конца набережной - решили вернуться на место, где они расстались с друзьями.
– Хм, их здесь нет... Как след простыл. – осматривается вокруг Гоголь.
– Ну, значит они куда-то ушли гулять в двоём) – улыбается Сигма. – Думаю, нам можно пройти чуть дальше, может и увидим их.
– Думаю, ты прав. Кстати, кофе будешь допивать?! Я слишком сладкий латте не пью! – возмущается Коля, держа стаканчик с кофе Сигмы в руках. Пока они ждали Осаму и Фёдора, Гоголь успел сбегать в кафешку и взять кофе для своего любимого.
– Ой, я совсем запамятовал! – хихикнул флейтист. – Конечно буду) – произнёс музыкант, приближая стаканчик с уже тёплым напитком к губам, и пара направилась дальше вдоль набережной.
***</p>
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Три шага, поворот, три шага, поворот. А они всё танцуют и танцуют... Обоим хорошо, обоим тепло в компании друг друга, но нотка соперничества всё же мелькает между этой парой.
– А ВОТ И... – не успел договорить Гоголь, как его рот быстро заткнули трубочкой от кофе.
– Тс... Потише, Коль... – говорит Сигма, любуясь этой картиной.
Николай еле сдерживает эмоции, выплевывая пластмассовую трубочку и прикрывая рот рукой. – Думаю, самое время сделать так... – Коля достаёт телефон и делает фото на память. – А, и ещё!... – блондин заходит в чат с Осаму и пишет коротенькое сообщение.
– Мы если что у фонтана!) (Хотя я думаю, что никто и не придёт)))
00:10</p>
И Коля с Сигмой, держась за руки, с довольной улыбкой направились в парк.
***</p>
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Три шага, поворот, три шага, поворот. Так беззаботно кружатся студенты в вальсе под фонарным столбом.
Они даже не заметили присутствие Николая и Сигмы, с одной стороны как-то не по дружески, а с другой...
Осаму закручивает Фёдора, на что тот слегка споткнулся и упал прямо на руки шатену, вот и финальная поза.
Лёгкая отдышка, парни даже не смотрят друг на друга, но голос Осаму нарушает тишину.
– Это было великолепно, Фёдор Михайлович!) – хихикает шатен. – Что ж... Думаю, можно направиться в сторону дома... – задумывается Дазай, но его поворачивает за плечо рука Достоевского.
– Это было незабываемо. – отвечает Фёдор. И долгое неловкое молчание, которое нарушает сам же Достоевский. – Думаю... Домой ещё не пора, самый разгар ночи. – улыбается тот, глядя в эти прекрасные глаза цвета виски.
Дазай же смотрит на Фёдора с слегка озадаченным видом, на что брюнет, склонив голову на бок, хихикнул.
– Осаму, спасибо тебе за этот вечер, признаться, я был удивлен. – с неподдельной искренностью говорит музыкант. – Позволь мне отблагодарить тебя) – Достоевский притягивает Осаму к себе и заманивает того в мягкий и робкий поцелуй, казалось, такой человек как Фёдор просто не может так целоваться, уж так он устроен, но нет... Ещё как может.
Осаму же слегка дёрнулся, его глаза вмиг округлились, а сердце стало бешено колотиться, кажется, вот-вот выпрыгнет наружу. Этот огонь охватывает всё тело от кончиков пальцев до костей. Шатен отвечает на поцелуй музыканта, так же мягко и робко.
«Да, этот вечер был незабываемым.»– промелькнуло у обоих в мыслях.