Часть 12 " Я бы хотел извиниться." (2/2)

– Что-то это не похоже на просто ”побесить”)) ну хорошо-хорошо, поверю тебе. – хихикает Николай, собирая вещи. До перерыва осталось минуты две если не меньше, а после можно пойти домой. – Цветы бери лилии)

– Что? – будто бы не услышал Дазай, на самом деле всё он слышал.

– Что) – улыбнулся Николай.

***</p>

– Семь часов, семь часов... И что ему нужно в такое время... – размышляет Фёдор глядя в чашку с чаем.

– Ему? – переспросил Сигма, сидящий напротив Достоевского.

– Ему. Осаму. – отвечает Фёдор, на что получает улыбку на лице собеседника.

– А что ты ожидал от нашего Дазая? Он абсолютно непредсказуемый какой-то! Вы поговорить, или так, на прогулку?) – улыбнулся Сигма, вспоминая, как Коля позвал его на первое свидание, это было весело, очень...

– Не знаю, что он там задумал, но идти я не хочу. – дуется Достоевский.

– Неужели ты так просто проиграешь ему?) – спрашивает Сигма. ВОТ его ”способность” – выявлять переживания и слабые места человека, чтобы при разговоре надавить на них.

– Ха, проиграю? Я? Смешно. Мне просто любопытно, что он на этот раз задумал. Кино? Кафе? Ресторан? Бар? – размышляет Достоевский, а Сигма смотрит на него всё с такой же улыбкой.

– Думаю, со стороны Осаму это было бы слишком банально, по этому мне кажется, что будет что-то необычное, как и всегда. – отвечает флейтист, глядя в окно. – Раз хочешь узнать, что задумал Осаму, то надо сходить)

– Я подумаю над этим предложением. – коротко отвечает брюнет, ставя чашку с чаем на стол.

***</p>

– Думаешь придёт?) – спрашивает Гоголь лёжа на кровати и читая конспект, перевернутый вверх ногами.

– Куда он денется, сто процентов придёт) – отвечает Осаму, крутясь у зеркала.

– Ты как девочка, Дазай. Волнуешься что ли?) – хихикает Гоголь, выглядывая из книги.

– На твоём месте я бы не читал книгу вверх ногами. Волнуюсь? Я? Ты хоть понял, что сказал? – умничает Дазай – на самом деле он волнуется, но не в плане эмоций, чувств и подобного, а в плане извинения?... Осаму пригласил Достоевского именно для того, чтобы извиниться за неудобства во время вечеринки и за то, что ничего не говорил своим друзьям; они даже не знали жив он или нет...

Долгое молчание. Осаму ещё раз смотрится в зеркало, поправляя волосы.

– Ты чё... Укладку сделал?!? У кого плойку спёр? – спрашивает Коля, глядя на шатена.

– Так заметно что ли? А, плойку... Э... – замешкался Дазай, плойку-то он у преподавателя спёр...

– Только не говори, что у Борисовны.... – напрягся Гоголь. Инна Борисовна – дамочка за сорок на тонких шпильках, яркой помадой на лице и кудрями... Эту мадмуазель бояться всё студенты, да что там студенты, сам лектор...

– Да. – коротко отвечает шатает.

– ОСАМУ, ТЕБЕ ПИЗД... ТЫ НЕ ТО ЧТО СПЁР, А ДО ОБЩАГИ ДОТАЩИЛ... БОЛЬНОЙ! – начинает Коля, ох, а кто из них больной, это уже риторический вопрос.

– ОТ БОЛЬНОГО СЛЫШУ! ВСЁ, ЧАО, Я ОПАЗДЫВАЮ! – напоследок говорит Дазай, пулей вылетая из комнаты.

***</p>

Договорив с Сигмой, Фёдор всё-таки принял решение пойти на встречу с Осаму. И собравшись, брюнет направился на место встречи.

***</p>

У Осаму была мысль над покупкой цветов, вот только есть проблема. Она заключается не в выборе самих растений, а их цвета. Ведь каждый цвет что-то означает. И Осаму остановился на красных лилиях – они означали любовь и страсть, вот так комбо... Дазай специально выбрал именно этот цвет, ведь он знает, что Фёдор разбирается в значении цветов растений, и чтобы ввести его в заблуждение и ”побесить” взял именно их.

***</p>

Подходя к назначенному месту Осаму увидел Достоевского, но тот его не увидел, что было очень подозрительно.

– Всё-таки пришёл, ну что ж, настал час блистать! – говорит сам себе шатен и тихонько, слово кошка, подкрадывается сзади к музыканту, заключая того в объятия. – Бонжур, мисье! Я знал, что вы придёте) – фирменно улыбаясь начинает Осаму, смотря на Достоевского.

– Не прокатило, Дазай. Я тебя заметил. – отвечает Фёдор. Заметить-то он его заметил, а вот вздрогнуть от неожиданных объятий не входило в его план... И снова эти тепло и жар.

– Ох, как же так, прямо разбиваете мне сердце! – актёрски говорит Дазай, отстраняясь от объятий. Шатен обходит Достоевского и встаёт перед его лицом, держа букет за спиной.

– Извиняюсь, сударь, так уж получается. – подключаясь к этой актёрской ”игре” говорит виолончелист, не отводя взгляда от Осаму.

– Кхм, ну так вот! Я бы хотел извиниться за причинённые неудобства во время моего прибывания в больнице. Дело в том, что моя выписка должна была быть сюрпризом! И мне пришлось скрывать от вас, что я уже очнулся и всё было хорошо. – Дазай остановился слегка задумавшись, видя на себе всё тот же холодный взгляд Достоевского, но с некой искрой – искрой надежды?... – И!! В знак моего искупления... Не составишь ли мне компанию в театре?) – шатен показывает два билета в театр на балет ”Щелкунчик”. Он всё сказал так быстро, с морем запинок, и так... откровенно?! Сколько Осаму себя знает, он никогда не был так откровенен.

Достоевский смотрит на Осаму с слегка озадаченным видом. – Вот так вот значит... Что ж, вынужден подумать над этим предложением.

Дазай же в свою очередь усмехнулся, прикрыв один глаз, подставив кисть к щеке, и начал говорить, – Не простишь - я тебя сам на руках унесу) – насмехается шатен.

Фёдор совсем задумался. То-есть он ждал, сидел и просто ждал известий о состоянии Осаму, а вот ответ получает лишь какую-то шуточку. – Неси. – всё, что ответил брюнет. Он знает, что Осаму так не сделает.

– Намёк понят) – Дазай присаживается на корточки, одной рукой (в которой как раз был букет цветов) обхватывая спину Фёдора, а другой подхватил того под колени, тем самым подняв Достоевского на руки. – Я предупреждал - ты согласился) – лыбится Осаму.

Достоевский слегка дёрнулся от неожиданности, но не сопротивлялся. Не успел или же просто не захотел? Всё-таки прогадал, Дазай и такое может, хотя чего он ожидал, Осаму на пару с Николаем ещё те затейники... – Тц... Не стоит воспринимать все слова в серьёз. – говорит Фёдор, закатывая глаза. – а букет ты себе оставишь или всё же соизволишь подарить?) – теперь уже насмехается брюнет.

– Упс! Пардон! – Дазай ставит собеседника на ноги, вручая ему букет. – Ну так что, согласен?)

Лилии... Любимые цветы Достоевского, от их запаха так и кружит голову, а сами цветы настолько прекрасны, что невозможно оторвать взгляд. Ещё и красного цвета... Что ж, Осаму, похоже, удалось удивить Фёдора. – Если уж в знак извинения и ты так настаиваешь... Я, так уж и быть, составлю тебе компанию. – отвечает виолончелист, принимая прекрасный букет, слегка улыбаясь. Похоже, что огонёк в его сердце всё-таки можно разжечь.