Часть 8 "Через пять минут." (1/2)
” Снова праздник, снова ты и моя любовь не в тему.
Снова падать с высоты, биться головой о стену.
Ты прекрасен, ты молчишь, но я слышу твои слёзы,
Мне всё ясно, ты кричишь: «К чёрту эти розы!» ”
Осаму смотрит именно на Достоевского, который в это время находится в недоумении, даже в шоке
– Что ж, послушаем, как ты поёшь, Осаму Дазай, – Достоевский расплылся в злобной ухмылке, он принял его вызов.
***</p>
Дазай увидел это хитрое выражение лица Фёдора, и лишь усмехнувшись начал петь куплет:
” Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя.
И я теряю голос.
Пропадаю в небе и снова рождаюсь после дождя
В поисках белых полос.
Для тебя никто я, и что я вообще могу изменить,
Я для тебя не первый.
Чтобы между нами осталась эта нелепая нить,
Я разрываю нервы... Я разрываю нервы... ”
О боже, боже, боже. Как же он поёт и берёт все звуки, словно профессионал, ангел сошёл с небес. У Осаму, кажется, уже появилось много фанатов, девчонки с курса просто визжат от того, как шатен поёт припев. И правда, это безумно приятно слушать...
– Вау! Я и не знал, что НАШ Дазай может такое вытворять! Нет, ну ты видишь?! Это же великолепно! – обращается Сигма к Достоевскому хлопая в ладоши, в ритм музыки.
– Хах, ну-ну, как бы от фанатов отлип потом. Я уверен, после всего произошедшего много людей у него попросят автограф. – усмехнулся Достоевский, как бы он сам не оказался в этой очереди за автографами, ведь Дазай прекрасно поёт и Фёдору это нравится?..
После припева, есть небольшой промежуток чистой музыки. В это время Дазай передвигается по сцене с микрофоном и подходит к самому краю, присаживаясь на корточки, глядя Фёдору в глаза, продолжая петь и чётко указывая на Достоевского.
” Это легче, чем забыть, наслаждаться этой болью.
Я люблю тебя любить, мазать раны сладкой солью.
Всё прекрасно, всё пройдёт, остаются только шрамы,
Но не лей ты этот яд на сквозные раны.”
Дазай мог дотянуться до Фёдора рукой и затащить на сцену, чтобы окончательно вывести его из себя, но вместо этого, он лишь жестами указывает на него.
Достоевкий тем временем, просто глядит на Осаму, всё так же ядовито улыбаясь, но в его груди происходит настоящая пожарная тревога, всё полыхает, как никогда. Да, именно ЕМУ удалось разжечь это пламя, подарить ему это тепло.
– Твою мать... он и вправду шикарен. – Фёдор не хочет это признавать, но это так. Да, это именно так, но слава богу его никто не слышит, в этом шуме...
– А ТЕПЕРЬ... ВСЕ ВМЕСТЕ! – кричит Осаму в микрофон и его услышали. Зал, Гоголь, Чуя, Рампо, Сигма, Ацуши, Кёка! Кто только не подключился, это было очень громко и.. волшебно...
” Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя.
И я теряю голос.
Пропадаю в небе и снова рождаюсь после дождя
В поисках белых полос.
Для тебя никто я, и что я вообще могу изменить,
Я для тебя не первый.
Чтобы между нами осталась эта нелепая нить,
Я разрываю нервы... Я разрываю нервы...”
– И я разрываю нервы... – Тихо прошептал Дазай.
***</p>
В зале послышались аплодисменты, свисты, крики и что-то подобное. Все аплодируют этой ”группе”. Парни кланяются и спускаться со сцены, прямо в толпу.
Стоило им только спуститься, как их тут же окружили девчонки с курса Осаму и Коли, а так же с курса Сигмы и Фёдора.
– Оу, дамы, дамы, полегче! Дайте хоть ручку для росписи) – говорит Дазай подмигивая Коле.
– Где расписаться?) – уточняет Николай звонко смеясь.
***</p>
Гоголю с Дазаем всё же удалось дойти до Достоевского и Сигмы. Они встали около барной стойки рядом с ними.
– Тц, с непривычки так конечно и голос сорвать можно.– говорит Осаму болтая в руках стаканчик с водой. Уж лучше выпить воду, чем алкоголь.
– Дазай, это было просто шикарно! Я даже не знал, что у тебя такой талант к вокалу! – говорит Сигма, глядя на шатена.