Часть 15. Партия (1/2)
Пока Вишня ушла к верхам, а Малыш успокаивался в ванной, к Титул подошёл Волк с застывшим в глазах опасением. В этом не было в данной ситуации ничего странного, но брюнетка почувствовала в его образе ещё что-то, терзаемое изнутри, и, отослав Ника в спальню, позволила Владу выложить то, что его тревожит:
— Я никогда не спрашивал, не хотел бередить воспоминания… но… Ти, мне надо знать. Что они сделали с ней во время инициации?
Титул немного поколебалась, собирая воспоминания в выразительный ответ. Немного сочувственно посмотрела на забывшего как дышать Волчонка, но затем, ухмыльнувшись, выдала:
— Ты не поверишь, но пальцем они её не тронули.
— Эт-то как так? — казалось, его изумлению не было предела. Он яростно помнил, как те обошлись с ним самим, и, подогреваемый зловеще-яркими, но гордыми рассказами Малыша, не умеющего держать язык за зубами, очень боялся спрашивать о таком саму Викки.
— До момента, когда я завязала ей глаза, она видела перед собой только два пустых стула.
Титул тщательно отбирала слова из той части истории, которую нужно знать Владу, облекая её в краткую содержательную речь. Конечно, верхи так или иначе получили удовлетворение от процедуры, а сама Титул словно консервным ножом вскрывала все потаённые возможности Викки. Но это не то, что нужно было услышать Волку. Никто не пытался надругаться над телом Вишни, а над душой тем более — вот что на данный момент было важно. Действовала Ти очень осторожно, нежно и покровительственно. Аккуратно надавливала на нужные кнопки своим шёпотом в самое ухо под плотно прилегающей повязкой, лишившей возможности не только видеть, но и излишне стыдиться и метаться. Усиливая страх, но позже и забирая его. Не останавливаясь ни на секунду, медленно прикасаясь и не отходя ни на шаг, чтобы дать почувствовать опору. Прогнать, выжать весь гнев и неприязнь к тем, кто легко обманывает женщин, заставить выразить всю несправедливость и превратить эмоции в настоящую страсть. В умение полюбить себя и не позволять обстоятельствам давлеть, хотя бы тем, которые уже остались в прошлом. С каждой клеточкой мозга в каждую клеточку её прекрасного тела.
Стратегия Титул заключалась в принудительной настойчивости найти в себе способность доверять и отпускать. Она вытянула из Викки всё: дрожь, смятение, боль, опасение, недоверчивость, слабость, жалобность, отчаяние и страх. И разделила надвое. Связала с собой своим голосом, заменив своими руками остатки одежды и самообладания. Викки поддалась и растворилась. Её будто скрутило вихрем и выжало, без остатка. Отрешённое опустошение было во благо, потому что после можно было все это заполнить. Собой, и всем тем, что нужно человеку для полноты жизни, вместо механического существования с комом непосильных узлов. Титул развязала их также легко, как запустила пальцы в её волнистые песочные волосы, и провела ими до кончиков, разделяя на пряди. Вытащила, втянула глубоким поцелуем в губы. Выжала все слёзы, сжимая в своих горячих объятиях. При этом не позволяя упасть и потерять себя, став никем — возбуждая и пробуждая нового человека, заново родившегося, желающего не просто выжить, но начать все заново.
Для всего этого Викки надо было лишь оставить всё позади, и поставить подпись на контракте. Так сложно, и так просто. Ноги едва держали, руки тряслись, внутри не было ничего, кроме тумана, проходящего через шум в ушах. Наброшенный легкий халатик сводил холодом до стука зубов. Яркий свет после снятия повязки слепил до рези, но слезы уже высохли, потому как все были уже выплаканы. И Виктория поставила закорючку, перечеркивая прошлое и ставя точку над вытравленной свалкой, звавшейся печальным опытом.
Волк ёрзал и не находил себе места уже тогда, в ожидании новонаречённой «Вишни» в их обители. И когда девушка вошла, с обликом выжатого лимона и пустым взглядом, его сердце впервые в жизни серьёзно дрогнуло. Будто его броню прошибло электрическим разрядом, да таким, что ощущался более въедливым, глубоко втравленным во все мышцы и кости, до самого центра нервного сплетения. Не чета даже пресловутой токовой перчатки Титул.
С тех пор он хотел лишь одного — чтобы прекрасная девушка снова заулыбалась. Пусть даже на болтовню Малыша — тот тут же окружил её бесконечными подростковыми историями, окутывая своим простодушием, смехом и искренностью. А сам же Волк молча и терпеливо доказывал свою небезучастность по-другому: если Викки занималась стиркой — таскал вещи и вешал, если готовкой — хватался за нож и кастрюли раньше неё самой, а когда все запертые пили чай, медленно и не поднимая глаз от своей чашки, передвигал блюдце со своими порциями сделанных общими руками печений или кусками пирога на её сторону стола. Пока она не стала отвечать самой долгожданной и прекрасной улыбкой. Искренней благодарности и наполненной драгоценными надеждами. Только ему, и только для него…
Но вот сегодня, после того, как он оторвал себя от пола, изрядно помятый вторым верхом, его посетило то самое чувство дежавю. Однако, слова Титул возымели успокоительное воздействие, и теперь он остро жаждал отнюдь не возмездия за их лишения и беспомощность, а лишь обыкновенного покоя. Непременно, в нежных руках Виктории.
И когда он сам вернулся от верха, то получил его сполна: с разрывающимся от нежности сердцем принял заботу о его сшибленных кулаках и нескольких ссадинах. В обители, ставшей и для него новым домом и перерождением. Всё дальше от боёв без правил, которые когда-то приносили ему дух превосходства и значимости, и ближе к такому правильному и стабильному существованию, прочнее даже толстых веревок, цепей и кнутов, к уюту и неразрывной связи между двумя столь разными, но до боли подходящими друг другу людьми. Казалось, что ничего подобного он не видел и не понимал раньше. Словно в этом далёком от идеала мире у него появилось нечто большее, чем в том, который он построил до своей первой глупой ошибки.
То, что для него осталось за чертой воспоминаний, так же как и только что произошедшее наверху — всё было лишь игрой. А настоящее — это здесь, это прямо сейчас…
***
Титул ушла к верху, оставляя подопечных, включая пришедшего ошарашенного Ника, в надёжных ласковых руках Викки. Последнее, что она успела увидеть в проёме двери с кодовым замком, как Вишня подскочила к Никите и за руку отвела его на кухню, усадив за успокоительный чай с мелиссой и ромашкой. Влад, стоящий за стульями, не мог похлопать по плечу своей забинтованной правой, зато вместо него это сделал Малыш. Титул всецело уверенно захлопнула за ними дверь: не смотря на обилие эмоций и отрицание Ника — они все уже стали единым целым.
Второй ждал Титул сидя в кресле за уже расставленной партией шахмат на столике. Брюнетка устроилась на стуле напротив, ухмыльнувшись на свои черные глянцевые ряды: да кто бы сомневался в его праве первого хода.
Они уже виделись внизу, так что бой начался без лишних приветствий. Даже более того — в полном молчании и оценивании уровня соперника. Двое одинаково наблюдали за ходом первых связок, сравнивая стратегии друг у друга. Верх двигал фигуры равномерно, распределяя нападение «вилкой», сохраняя оборону по центру. Титул же оперировала в основном ходами по белым клеткам, что могло создать впечатление слабого противника. Если бы это была не Титул — второй бы уже счёл себя победителем, потому что черные фигуры на белых клетках всегда более уязвимы в защите, и можно накидать сразу несколько вариантов быстрого мата. Но раз перед ним была именно Ти, то оперативнику необходимо было раскусить её замысел прежде, чем «разделать под орех». А пока он наблюдал поверх доски, с укрепленными белыми на белых полях, за движениями её рук и оценивал собранность и эмоциональную стабильность, заставив посмотреть на него, когда задал прямой вопрос о Малыше и фотографиях.