Красные нити (1/1)
Все его воспоминания окрашены красным. Это не всегда кровь, его Пламя давно такого же оттенка…
Не отличишь.
Бельфегор и не пытается.
Очередная нить режет ладонь, заставляя струйку крови сорваться вниз. Бельфегор не обращает на это внимания, занятый новым воспоминанием. В подсознании нет ярости, а безумие бушует внизу…
Под ним — бесконечное море крови.
Под ним — жидкое пламя Урагана.
Бельфегору не страшно, слишком часто он падал, погружаясь на самое дно.
Когда Мамон (за немалые деньги) рассказал, что с безумием можно бороться изнутри, погружаясь в свое подсознание, Бельфегор не сильно в это поверил, но попробовать все-равно решился.
Он ожидал увидеть в своей голове замок, или поле боя, но никак не бесконечную пропасть с натянутыми над ней алыми нитями, что резали не хуже лески.
Бельфегор откуда-то знает, чувствует, что где-то там у этой пропасти есть конец, твердая земля, на которой уже не будет риска провалиться в безумие… Но до нее нужно дойти, балансируя на красной паутине, изрезая руки и раз за разом проваливаясь то в кошмары, то в воспоминания.
На его руках кровь Расиэля. Брат лежит на земле, в грязи, давно и бесповоротно мертвый… Но его лицо искажено все в той же высокомерной, презрительной усмешке, которую Бельфегор так ненавидит. Из рук выскальзывает мокрый от крови нож и Бельфегора снова корежит-ломает, он снова сходит с ума. Не потому что ему так жаль Расиэля — он бы убил его снова, но в голове гремит постулат, который ему вдалбливали с детства: королевскую кровь нельзя проливать, королевская кровь священна. Бельфегор смеется безумно, как не должны смеяться дети. Врочем, дети и своих братьев убивать не должны…
Еще шаг и новая нить скользит в руке. Эта не режет — обжигает знакомым пламенем ярости и Бельфегор почти улыбается. Он видит внимательные алые глаза своего неба — их первое знакомство и отражение ураганного безумства в человеке напротив. Бельфегор — принц, но все же он готов склониться перед королем… И своего короля он выбрал именно в этот момент.
Шаг. Новая нить вспарывает уже зажившую ладонь почти до кости и Бельфегор досадливо морщится — Расиэль занимает слишком много места в голове принца.
Бельфегор снова смотрит на брата — отвратительно взрослого, отвратительно живого. Он бы совершенно точно обошелся без этого воспоминания из неслучившегося будущего… Но он помнит, его снова тошнит от ярости, непонимания, желания вскрыть снова брату горло и нежелания проливать вновь королевскую кровь. Когда пламя его неба развеивает тело Расиэля по ветру, Бельфегор чувствует лишь облегчение.
Следующая нить боли не причиняет, она ласковой удавкой обвивается вокруг шеи, затягивает в сладкий кошмар. Бельфегор проваливается в воспоминание как в омут, с головой. Напротив него — небо. Не его, ревущее ураганом, другое — сладким туманом заползающее в уши. После пленения Занзаса многие пытались перетянуть на свою сторону его хранителей, а этой твари почти удалось… Владельца редкого пламени неба с туманом Бельфегор сжег живьем, но в себя он смог прийти лишь каким-то чудом.
Бельфегор дергается, выныривая из туманной ловушки также резко, как много лет назад, неловко взмахивает руками и уже готовится к очередному падению вниз. Сколько раз он уже терял равновесие? Сколько раз начинал сначала? Но вместо привычной пустоты под ногами паркет, а вокруг — давно забытый тронный зал. Когда-то, кажется в прошлой жизни, именно здесь принимал своих подданных отец…
Нет ни пропасти, ни урагана внизу. Красные нити причудчиво переплетаются по всему залу, послушно раступаются перед Бельфегором и больше не причиняют боли. Принц подходит к трону и падает в него совершенно без сил. Он справился? Или…
Или это очередной виток кошмара?
Красные нити в ответ издевательски звенят.