Часть 15 (1/2)
Она спит.
Или ей так только кажется. Во всяком случае, она где-то за пределами реального мира, хоть и не может понять, где именно. Вокруг белый цвет. Много белого. Он ослепляет со всех сторон, и ему нет ни конца ни края. Пугающий, жуткий. Люди говорят, что цвет зла - чёрный, но ей так не кажется. Во тьме невозможно видеть, невозможно знать, что тебя окружает. Или кто стоит за спиной. Нельзя быть уверенным, что выхода нет, как и нельзя утверждать обратное. Во тьме есть загадка, а вместе с ней - надежда.
В белом её - ни капли. Потому что ты всё видишь. Как на чистом листе - лишь пустота и ничего больше. Можешь бежать, но бежать некуда. Возможно, она мертва. Она не раз думала о смерти, но едва ли представляла её так. Смерть - это конец, это тьма. Это не белый. А его вокруг слишком много. Аня пытается кричать, потому что хочет, чтобы это закончилось, чем бы оно ни было, но не слышит собственного голоса. Она просто кричит, а всё вокруг дрожит, и она сама дрожит, и откуда-то начинают появляться цвета.
– Аня! Аня!
Щербакова открывает глаза.
Мужчина в белом халате, нависший над Ане, внимательно смотрит на неё.
– Где… – Горло першит. Только сейчас Аня понимает, что на её лице пластмассовая маска. Губы еле шевелятся. Хочется пить. – Я?
– Палата тридцать три! – Щербакова слышит женский голос и переводит взгляд за спину врача. Медсестра выбегает из палаты.
«Что?»
Хочется спать. Сил нет. Врач одобрительно улыбается. И Аня вновь проваливается в сон.
***</p>
Аня просыпается вновь от тихих всхлипов.
Она открывает глаза.
– Анечка!
– Мама, – Аня пытается улыбнуться. На этот раз на её лице отсутствует маска. Слава богу.
– Господи! – Девушка переводит взгляд на отца, который тут же смачивает ватные диски питьевой водой и подносит к губам дочери.
Аня облизывает губы.
– Спа… – Девушка прикрывает глаза. Говорить тяжело.
– Молчи, – Мама склоняется над кроватью и крепко держит Аню за руку, уже плача навзрыд. – Как же мы испугались! Слава богу, милая!
Аня хмурится.
«… Таким образом, функциональное назначение этой системы заключается в посредничестве при движении капитала от его владельца…»
Папа, здоровый мужчина, стоит закрыв рот рукой и глотая слёзы.
– Мы так тебя любим, Анечка.
«Александра, прошу прошения! Где печать?»
– Это были ваши голоса… – Аня шепчет и слабо улыбается, а затем снова проваливается в сон.
***</p>
Солнечный свет бьет по глазам.
Аня медленно открывает глаза и окидывает взглядом помещение.
Больничная палата. Самая обычная.
Большое окно. Хочется его зашторить.
Медсестра. Пожилая, с доброй улыбкой и капельницей в руках.
– Доброе утро, – Женщина улыбается. – Как себя чувствуешь?
Аня несколько раз моргнула.
– Голова кружится, – Щербакова понимает, что говорить проще. – Пить хочется. И есть.
– Так, – Медсестра ставит капельницу, а затем наливает воду в кружку и приподняв голову Ани, помогает попить.
Щербакова морщится.
Вода дерёт горло, но жажда слишком сильная.
– Это быстро пройдёт, – Женщина ставит кружку на тумбочку. – Больше пей. Правда с едой пока придётся повременить. Но всё самое страшное позади.
Аня попыталась привстать, оперевшись на руки, но тело будто состояло из ваты.
– Не торопись! – Женщина пригрозила пальцем. – Успеешь ещё поактивничать.
– Что со мной? – Аня послушно вытянула руку для капельницы.
– Скоро придет врач, он тебе всё расскажет, – Медсестра улыбнулась и безболезненно вогнала иглу. – Поспи пока если получится.
– Можете ещё раз? – Аня слабо кивнула в сторону тумбочки.
– Конечно, – она улыбнулась и вновь потянулась за кружкой с водой.
***</p>
– Состояние стабильное, жизненные показатели взлетели. Просто чудо какое-то.
Аня вновь открывает глаза. Знакомая медсестра с той же легкостью вытаскивает иглу от капельницы из под кожи, а затем выходит из палаты.
– Здравствуйте, Анна, – Мужчина, лет пятидесяти ловко садится на стул около кровати. – Напугала ты нас всех, – Он добродушно улыбается.
Аня понимает, что это тот самый врач, который нависал над ней, когда она впервые открыла глаза.
– Что… – Щербакова сглатывает. – Что со мной?
Он глубоко вздыхает.
– Начнём с того, что меня зовут Олег Львович и я твой лечащий врач, – Он поправляет круглые очки. – Ты поступила к нам пятнадцать дней назад с черепно-мозговой травмой и четырнадцать дней провела в коматозном состоянии.
«Четырнадцать дней».
– Что? – Аня хмурится. – Что… произошло?
Он начинает что-то говорить, но яркие картинки вспыхивают перед глазами.
Аня идёт по длинному коридору ледового дворца, готовясь выйти на лёд.
Сердце колотится.
Она не понимает в какой именно момент стала приходить сюда только ради возможности вновь увидеть и пообщаться с Сашей, но начать брать уроки по фигурному катанию, по совету Алёны, определенно лучшее решение в её жизни.
Щербакова оглядывает трибуны и наконец замечает знакомую рыжую голову. Их разделяет всего три ряда. Они встречаются глазами и Аня слегка кивает на руки Саши, в которых та держит два стаканчика с кофе.
– Достала! – Тут же из-под трибун выныривает Женя и забирает один стакан из рук рыжей.
Аня нахмурилась.
«Твою мать, Щербакова, ты идиотка! Как ты могла подумать, что Саша приехала к тебе? У неё просто здесь дела!».
Девушка развернулась и последовала к одному из выходов на лёд. Тут же подъехала знакомая Ани, начиная вежливый разговор об успехах в прыжках.
Все мысли во время тренировки были заняты девушкой с трибун.
Всего месяц знакомства.
Всего двадцать встреч.
Всего шесть ничего незначащих совместных прогулки.
А Саша уже заполняет собой все мысли.
– Прыгай! – Голос тренерши.
Аня отталкивается.
Бьется головой.
Провал.
– Слышишь меня? – Врач нахмурился, видимо, боясь за состояние пациентки.
– Я мозги по льду размазала, да? – Аня качает головой и, не без труда, поднимает руку, чтобы потереть глаза.
– Повезло, что нет, – Выражение его лица вновь принимает расслабленное состояние.
– Долбаный аксель. Даже пытаться не стоило.
– Аня, – Врач откладывает планшет. – Вчера в 8:51 ты вышла из комы, а сейчас уже шутишь. Ты большая молодец.
«В 8:51…».
– А сейчас давай убедимся, что нет патологий в опорно-двигательном аппарате, – Он начинает водить иглой по коже девушки, беспрерывно задавая вопросы.
Аня отвечает, но осознание только начинает подкрадываться.
«Саша… Этого ничего не было?».
– А когда… – Щербакова, кажется, перебивает врача. – Мои друзья могут прийти?
– Вообще-то, они днём и ночью тут пороги обивают, но время посещений у нас с двух, – Олег Львович по доброму усмехается. – Ань, сосредоточься, пожалуйста, нас впереди ждёт много работы.
***</p>
Аня просыпается от крепких объятий.
– Наконец-то ты без всех этих труб, торчащих из тебя, – Алёна сжимает девушку и Аня от этого действия начинает кашлять.
– Твою мать, Косторная! – Алина за оттягивает подругу за шкирку быстро протягивает Ане кружку с водой, помогая её выпить.
– Девочки, – Щербакова искренне улыбается и на этот раз ей удаётся немного присесть. Только сейчас Аня замечает слёзы в глазах у обеих подруг. – Я же не умираю. Уже.
– Дурочка, – Алина хмыкает и быстро стирает слезу с своей щеки, которая всё же скатилась, а затем крайне аккуратно обнимает подругу. – Как же ты нас напугала.