Глава 31. На дне оперативной воронки. (1/2)
Несмотря на ласковые лучи апрельского солнца, которые заливали класс нумерологии, мысли Гермионы были далеки от того веселья и радости, что обычно сопровождают тёплые весенние дни. Впрочем, занятия тоже не являлись предметом её размышлений. Однако в этом не было ничего необычного, с начала семестра Гермиона перестала уделять учёбе привычное внимание. Она не тянула руку, не старалась заработать баллы и вместо своих обычных длинных и подробных эссе сдавала короткие работы, которые только-только соответствовали минимальным требованиям преподавателей, чем безмерно удивляла последних.
Вместо этого она увлеклась целительскими заклинаниями, чарами диагностики, лечебными зельями… Мадам Помфри не могло не радовать такое внимание мисс Грейнджер к этой области знаний, если бы не одно «но» — девушка в основном интересовалась применением этих магических средств для помощи магглам. Что, впрочем, не сильно удивляло, школьный колдомедик помнила, как на четвёртом и пятом курсах мисс Грейнджер очень интересовали вопросы излечения репродуктивных дисфункций.
Пожалуй, только нумерологии и древним рунам из всего списка своих предметов Гермиона по-прежнему уделяла должное внимание. Но сейчас и захватывающая раньше всё её воображение стройная магия чисел не могла отвлечь девушку от невесёлых раздумий.
Последние две недели, с тех пор как она узнала о сотрудничестве Малфоя с Гарри и дала понять Драко, что ей это известно, Гермиона постоянно размышляла над одним вопросом: хватит ли у Малфоя ума и той самой слизеринской хитрости, чтобы так просто и изящно обойти чёртов Обет, просто рассказав Гарри о ситуации, в которую она попала.
Несмотря на некоторые опасения относительно реакции Гарри на такую новость, девушка считала, что это самый лучший выход в сложившейся ситуации. К тому же с поисками и освобождением родителей втроём справиться будет гораздо легче. К сожалению, сама она ничего не могла сделать, чтобы хоть как-то изменить сложившуюся ситуацию. Даже просто намекнуть Малфою на такое развитие событий нельзя: чёрт его знает, как на такое отреагирует Обет, и не будет ли это считаться попыткой его нарушения. Всё, что оставалось девушке — это только молиться и надеяться на сообразительность слизеринца.
Однако время шло, а по поведению Гарри ничего нельзя было понять. Иногда Гермиона даже жалела, что её парень так сильно изменился после Отдела Тайн и кошмарного лета перед шестым курсом. Тот, хорошо знакомый ей Гарри, которого она отлично изучила за первые пять курсов, был открытым, и она так легко могла его читать. Прежний Гарри ничего не скрывал от друзей, да и не мог скрыть, а особенно от неё… Теперь же девушке приходилось только гадать: знает Гарри о её ситуации или нет? А если знает, то почему так невозмутимо себя ведёт? Планирует ли он что-то? Учитывая его изменившийся характер, созданные им планы сами по себе были отдельной проблемой! А может, она по-прежнему легко анализирует мысли и чувства Гарри и выдаёт желаемое за действительное? Ведь он показал своё убежище, библиотеку и ничего от неё не скрывал.
Увы, ни одного ответа у неё не было…
***</p>
Гермиона пыталась разрабатывать планы самостоятельно на основе информации, полученной от некогда заносчивого слизеринца, а иногда и вместе с ним. Ведь когда-то мозгом «Золотого трио», той, кто организовывала действия группы, была именно она. Что же изменилось? Почему же никак не получалось продумать всё так, чтобы с её пессимистического взора у них были хоть какие-то шансы? Скорее всего, потому что силы были уж слишком неравны. Вместо надежды хоть и с риском для жизни суметь чего-то добиться, оставалось полагаться исключительно на чудо. И вот именно с надеждой на чудесное избавление она и строила свои планы на летние каникулы.
В том случае, если противостоять придется лично Тёмному Лорду, задача вытащить кого-нибудь из Малфой-Манора становилась абсолютно невыполнимой. Почему оттуда — потому что это было худшим вариантом, а при планировании всегда следует рассчитывать на самое худшее. Более точную информацию сможет раздобыть Малфой, естественно, после своего возвращения в Манор на каникулы.
Критически важной была связь, причём не просто по зеркалу, но и с возможностью передачи небольших предметов. На эту тему они договорились предельно просто. С вокзала Гермиона сразу же едет в Косую Аллею, где, разумеется, под обороткой, которой она наварила в достаточном количестве, покупает неприметную сову и посылает её Драко с любовной запиской якобы от одной из слизеринских пятикурсниц. В ответном письме Драко должен будет выслать ей порт-ключ до ближайших окрестностей Манора. Попасть с его помощью внутрь было невозможно из-за ограниченности прав наследника рода, но в сотню метров от ворот — вполне. И Гермиона за этот семестр научилась делать порт-ключи, что было чрезвычайно трудно, ибо обычно этому обучали уже после окончания школы. Тем не менее, как говорится, «когда тебя везёт дьявол, то и не такое нужда заставит сделать».
Дождавшись ответа, Гермиона собиралась вернуться в Хогсмид и пристроить птицу на местной совятне. Тогда связь была бы налажена следующим образом: получив критически важную информацию о месте нахождения её семьи (конечно, если об этом не будет в первом письме), либо о длительном отсутствии в Маноре, а желательно и в магической Англии Тёмного Лорда, Драко посылал в хорошо ему знакомую совятню личного домашнего эльфа, тот привязывает к лапке конверт и говорит, к кому лететь. Сразу по возвращении в Манор вместо награды — Обливиэйт.
После обмена письмами всё зависело только от того, что произойдёт раньше: придёт приказ на сдачу Гарри или возникнет возможность спасения семьи из подвала Манора.
В первом раскладе ни одного хорошего решения не было. Если сдать Гарри, то всё равно умрут все, умрут медленно, страшно и на глазах друг у друга. В этом случае оставалось лишь одно: понадеяться на то, что тот же Драко сумеет, используя своего эльфа, передать родителям склянку со смертельным ядом мгновенного действия, который ей удалось недавно сварить. Сама же она аппарирует вместе с Гарри в какую-нибудь глушь, оглушает его, оставляет письмо, аппарирует на Косую Аллею и пускает себе «Аваду» в висок. Всё. Кроме Гарри не останется никого, ибо она жить просто не сможет.
В другом случае были шансы на спасение куда большего числа людей, шансы дикие, призрачные, но и они были лучше, чем абсолютная уверенность в том, что бессмысленно даже пытаться.
Почему нельзя было задействовать куда более простой вариант: Драко сам с помощью эльфов эвакуирует всех из Манора? Так нет у него эльфов, которым он мог бы отдать приказ. Личный такому приказу точно не подчинится и донесёт Люциусу на наследника.
Планы были один другого безумнее, и решиться исполнять их можно было разве что от полной безнадежности…
***</p>
Когда во время последней встречи с Малфоем тот огорошил Гермиону новостью, что день проникновения в школу упивающихся уже назначен Лордом, у девушки было впечатление, что из неё выпустили воздух! Она буквально физически почувствовала, что развязка этого затянувшегося кошмара, в котором она пребывает с Рождества, близка, и однозначно ничем хорошим это не кончится. Время, отпущенное ей, заканчивается, и изменить уже ничего нельзя… Ощущение подавленности и беспомощности буквально накрыло Гермиону. Малфой утверждал, что он не знает, зачем сторонникам Волдеморта лезть в Хогвартс. Неважно, врал он ей или нет. По мнению самой Гермионы, достойная такой вылазки цель была только одна — её Гарри! А значит, она скоро получит приказ…
Поэтому, когда Малфой, немного помолчав, выдавил из себя, что среди слуг Тёмного Лорда будет тётушка Беллатрикс, которая желает увидеть Грейнджер на личной встрече — это сообщение ничего не добавило в то состояние тихого ужаса, в котором пребывала Гермиона.
Двое суток, прошедшие с момента разговора, пролетели для девушки как в тумане. На страх за себя, за свою семью и за Гарри наложились злость на собственную беспомощность и чувство обречённости. Она ходила на занятия, даже что-то на них отвечала преподавателям, улыбалась Гарри, каким-то образом поддерживала разговоры, но в голове безостановочно щёлкал метроном, который отсчитывал мгновения до того момента, когда её жизнь закончится. Пару раз она практически сорвалась в истерику, и, слава Мерлину, успела убежать, чтобы этого никто не увидел, особенно Гарри… Ей и так казалось, что он обо всём знает и его взгляды, которые он бросал на неё иногда исподтишка, пугали девушку до дрожи…
Когда она увидела на Карте Мародёров движущихся по замку слуг Волдеморта, а Гарри по-прежнему в замке не было, у Гермионы словно камень с души свалился! Даже предстоящая встреча с Беллатрикс Лестрейндж теперь не так сильно пугала девушку. Как бы там ни было, а сегодня злобной ведьме до Гарри не добраться! Сообщив об упивающихся членам ОД и Ордена, она, сославшись на Снейпа, пошла на роковую, как ей казалось, встречу.
Не то что бы на встречу с сумасшедшей Беллой Гермиона шла с лёгким сердцем, но то, что Гарри сейчас со стороны упивающихся ничего не угрожает, значительно улучшило её самочувствие. Встреча прошла… Странно. Приказа она не получила, про Гарри безумная ведьма не спросила. Выходит, целью вторжения был не он?
Страшно довольная собой Беллатрикс Лестрейндж сверху вниз смотрела на трясущуюся от страха девушку, а та, в свою очередь, цеплялась за остатки самообладания, чтобы не сорваться в истерику. Смысла в этой личной встрече Гермиона так и не увидела. Свежие колдографии семьи можно было передать через Малфоя или, как обычно, почтой. Связное зеркальце-медальон и как им пользоваться — тоже. Как и инструкции быть на связи, не делать глупостей и прочий бред. Важным было замечание Лестрейндж, что Малфой больше не её связной, и это значит, что теперь поддерживать с ним связь подозрительно. Этот факт мог значительно затруднить, а то и поставить крест на их планах по спасению её родных.
— Всё, грязнокровка, вали к своим, и смотри, чтобы тебя никто не заподозрил, — бросила на прощание Беллатрикс. — Ну и постарайся сегодня не сдохнуть, рано тебе ещё, — и ведьма безумно засмеялась, наблюдая за шарахнувшейся от неё девушкой.
Если бы рванувшая от неё Гермиона увидела этот язвительный и оценивающий слегка безумный взгляд, как будто взрослый смотрит на наивного ребёнка, то поняла, что вскоре ей предстоит самое сложное испытание в её жизни.
***</p>
Лёжа в объятиях Гарри и прислушиваясь к его размеренному спокойному дыханию, Гермиона перебирала в памяти события этого долгого сумасшедшего дня… Тревога, переживания и просто подавляющий её волю страх! Страх перед встречей с Лестрейндж, страх за Гарри, за всю эту идиотскую ситуацию, подумать только — упивающиеся смертью в Хогвартсе! В «самом безопасном и защищённом месте магической Британии»! Впрочем, учитывая прошлые годы, то сам Волдеморт, пусть и через одержимого, то его верный слуга были целый учебный год преподавателями — ситуация уже не казалась невозможной и сумасшедшей. Как ни странно, но основным чувством, которое овладело ею сейчас, было спокойствие, умиротворение.