Глава 6. Чем пахнут цветы каштанов. (1/2)
Найдись вдруг в Хогвартсе сумасшедший, который бы не спал в начале седьмого утра, и взбреди ему в голову дикая мысль выйти на квиддичное поле, то в предрассветном сумраке он мог бы наблюдать невероятную для здешних мест картину. Вернее, сразу две, и обе заставили бы наблюдателя открыть в изумлении рот.
Первая — это наматывающий круги вокруг поля тяжело дышащий студент. Картина была невероятна и удивительна тем, что спорта в старейшей школе чародейства и колдовства Британии не было от слова совсем, кроме квиддича, разумеется, который был и оставался уделом избранных. А вторая картина поражала тем, что этим студентом был известный в широких кругах Гарри Поттер, ранее не проявлявший какого-то особенного рвения к учёбе в целом и к спорту в частности. Разумеется, за исключением всё того же квиддича.
Для своей жизни в Хогвартсе Поттер составил предельно напряжённый график занятий и тренировок. С утра, невзирая на погоду — согревающее заклинание и вперёд, — бег на поле, причём количество кругов Гарри увеличивал с каждым днём на один. Потом душ, завтрак в Большой зал, исключительно для галочки, отметиться, что, мол вот он я. Зачем ему лишние вопросы? Далее аппарация в Тайную комнату с помощью счастливого Добби, находящегося на седьмом небе из-за того, что удалось занять такое важное место в жизни Гарри Поттера, сэра. Как же, целыми днями вместе! Там он уже завтракал по-настоящему. Регулярно принимаемые зелья вкупе с сильно увеличенными размерами завтраков, обедов и ужинов делали своё благое дело. С момента попадания на площадь Гриммо, 12 после не то проклятой, не то благословенной «авады» и знакомства с портретом Ликориса, парень прибавил пару-тройку дюймов роста и около десяти фунтов веса.
После завтрака шли занятия, обед по той же схеме и, наконец, свободное время, которое Гарри проводил снова в Тайной комнате, где занимался отработкой заклинаний вкупе с физическими нагрузками. Все это прекрасно отвлекало парня от Грейнджер и мучительных мыслей о ней.
Такой график времяпрепровождения, естественно, не предполагал посещения факультетской гостиной и общения с однокурсниками, что, безусловно, было замечено и не могло не вызвать реакции преподавательского состава. Вернее, реакция была у Минервы Макгонагалл, заметившей, что вожделенному Кубку школы по квиддичу недолго осталось стоять в её кабинете, так как команда Гриффиндора даже не начинала проводить тренировки. Быстрый допрос прояснил ситуацию, что привело к закономерному результату.
Через две недели Поттера на ужине вызвали к директору. Вызывала профессор Макгонагалл лично.
Гермиона немного воспряла духом, она уже сама подумывала обратиться к ней, останавливала её только давняя история с метлой. Обратилась один раз, спасибо! Если Гарри заставят чаще бывать в помещениях Гриффиндора, то она наконец-то сможет с ним всё обсудить и объясниться. Если же нет… Девушка всерьёз начала рассматривать вариант с Петрификусом в спину. Упрямая студентка не собиралась вот так просто терять пять лет дружбы из-за какого-то… какого-то недопонимания?
В кабинете директора находились, конечно, Дамблдор, Снейп и Макгонагалл.
Сам Поттер сел в кресло у стола и вежливо посмотрел на «некомпетентных идиотов», теперь он даже в мыслях только так и называл преподавателей Хогвартса. Снейп задвигал желваками, когда Гарри мысленно произнёс эту фразу, глядя ему в глаза. Поттер в какой-то момент этих ужасных месяцев вдруг понял поразительную вещь — он им был нужен больше, чем они ему. И поэтому…
— Гарри, мальчик мой, где ты постоянно пропадаешь? — ласковым голосом спросил директор.
— Гуляю, — Поттер решил отвечать предельно кратко.
— Где ты гуляешь, мальчик мой? — всё тот же ласковый голос.
— В коридорах, на поле для квиддича — много где, — расплывчато ответил Гарри. — Я, кажется, просил называть меня по имени!
— Гарри, у тебя всё в порядке? — директор неизменно убаюкивающим тоном задавал наводящие вопросы, чтобы Снейпу было легче применять к нему легилименцию.
— Да, директор, у меня всё нормально.
Поттер старательно смотрел в сторону, не давая перехватить свой взгляд, эти их коварные штучки были ему уже известны. Про легилиментов ему всё разъяснили Ликорис и пятый курс.
— А почему ты перестал общаться с друзьями? Они волнуются за тебя!
— Невероятно интересно, — вежливо ответил он на второе высказывание, проигнорировав первый вопрос.
— Что случилось, маль… Гарри? — директора немного беспокоило такое состояние национального героя, а ещё этот разговор напоминал ему похожий, но состоявшийся более пятидесяти лет назад в другом кабинете.
— Ничего, директор. Всё в порядке. Я могу идти? — он чувствовал начало очередной проповеди о любви и друзьях.
— Подожди немного, послушай болтливого старика, — Дамблдор проводил очередную «накачку».
Поттер привычно отключил слух и с преувеличенным вниманием стал рассматривать сидящего на насесте Фоукса, который косил на него глазом и, казалось, улыбался. Четвёртый курс, да и текущий шестой были богаты на подобные лекции о любви, доброте и всепрощении. За два последних месяца он выслушал уже пять или шесть подобных наставлений, перемежающихся печальными историями про мальчика Тома. Гарри задумался, вспомнив свои мысли про детей-шахидов: по телевизору рассказывали, что их вот так же «накачивали» проповедями религиозные фанатики.
— Ты согласен, Гарри? — отвлёк его от размышлений очередной вопрос.
— Что? Профессор, вы что-то сказали? — Гарри решил: наглеть, так наглеть, ему уже откровенно остопизденели эти пустые разговоры.
— Высокомерный и наглый, как отец! — прошипел Снейп, с ненавистью глядя на парня.
— Минус 50 баллов с Гриффиндора, — не выдержала Макгонагалл.
— Да, профессор. Я могу идти? — равнодушно осведомился Поттер.
— Иди, Гарри, надеюсь, ты подумаешь о том, что я сказал, — Дамблдор выглядел разочарованным.
Поттер направился к выходу. Однако в проёме, придерживая дверь рукой, остановился.
— Профессор Макгонагалл, хотел уточнить. На всякий случай. За что сняты баллы? — он холодно посмотрел в глаза старой кошке.
— За неуважение к преподавателю, мистер Поттер, — Минерва была зла, её львята никогда не позволяли себе такого.
— Извините, профессор, но то уважение, которое Вам всем выдали с должностью, вы потратили, а нового не заработали.
— Что вы имеете в виду, мистер Поттер, объяснитесь немедленно?! — снова вскипела Макгонагалл.
— О профессор, я могу начать со своего первого курса, но, полагаю, достаточно обойтись и этим, — он поднял руку, на которой белел шрам, складывающийся в слова «Я не должен лгать».
— Мистер Поттер… — начала говорить Макгонагалл, намереваясь объяснить, что было трудное время, надо было… и осеклась, перебитая студентом.
— И забыл сказать: я ухожу из квиддичной команды, — с этими словами Поттер наконец покинул кабинет.
— Маленький поганец идёт вразнос, Альбус. Похоже любовная интрижка мисс Грейнджер действует на него самым разрушительным образом, — сказал Снейп, проводив взглядом черноволосого гриффиндорца, при этом мечтательно улыбнувшись краем губ: теперь он знал, как заставить лохматого ублюдка чувствовать себя ещё хуже!
— Северус! Я просил тебя не выражаться! — поморщился директор. — Минерва, ты должна что-то предпринять, Гарри слишком важен для всех нас, — тоном проповедника обратился он к своему заместителю.
— Он перестал общаться с кем бы то ни было, его социализация даже не падает, она рухнула, — подала голос Макгонагалл. Состоявшийся разговор ей не нравился совершенно. — Я попробую заинтересовать его возрождением Отряда Дамблдора. В прошлом году они с воодушевлением играли в подпольщиков.
— Попробуй, Минерва, попробуй, — тяжко вздохнул Альбус.
Поведение Поттера начинало всё больше и больше беспокоить директора. Для исполнения его плана парень не должен был оставаться совсем одиноким. Иначе зачем ему тогда рисковать жизнью, ради кого или чего? Мальчика следовало провести по тонкой грани одиночества и привязанности. Особенно это было важно сейчас, когда время Альбуса стремительно уходило, поглощаемое чернотой, поднимающейся по его руке. Ещё немного и он умрёт, оставив Избранного без своей направляющей длани, останется надеяться только на ненавидящего мальчика Северуса и на друзей Поттера, способных помочь ему не опустить руки, не потерять мотивацию исполнить пророчество. А вот с друзьями как раз похоже наметилась серьёзная проблема. Дамблдор в очередной раз горестно вздохнул, вспоминая разговор с мисс Грейнджер, состоявшийся после отправки Гарри на Тисовую.
Одно воспоминание потянуло за собой другое. Гарри беспокоил не только его. Не так давно к нему приходила взволнованная донельзя подруга Избранного. Девочка боялась, что Том воздействовал на разум её обожаемого друга, и умоляла что-нибудь предпринять. Альбусу больших трудов стоило успокоить девушку. Дамблдор горько усмехнулся вслед вышедшей из кабинета старосте, бедное дитя старательно называла Гарри другом. С высоты его возраста подобное отрицание своих чувств вкупе с глупыми страхами «разрушить дружбу» выглядело смешным, конечно, им не суждено быть вместе, но всё же, всё же.
Гарри направлялся в ближайший пустой класс, чтобы аппарировать в Тайную комнату, когда его догнал патронус декана и строгим голосом потребовал прибыть в факультетскую гостиную.
Парень вздохнул — делать этого абсолютно не хотелось, там сейчас после ужина полно людей, которых он совершенно не желал видеть. Но прямое неподчинение преподавателям всё же слишком. Пока слишком. Подходя к гостиной, он подождал, когда внизу мелькнула мантия Минервы Макгонагалл, после чего вошёл. В гостиной и правда было полно людей, включая Рона, обнимающего Гермиону за талию, которая выглядела не слишком довольной, скорее раздосадованной. Разумеется, тут же стояли члены ОД и другие сокурсники, ожидающие собрания, о котором их пять минут назад уведомила декан.
Поттер вошёл, и буквально через пару секунд в комнате наступила практически гробовая тишина. Гермиона посмотрела на него с надеждой, но получила в ответ наполненный болью взгляд. Гарри чуть скривился при виде руки Уизли на ней и отвёл глаза.
— Дружище, — заорал Рон как ни в чём не бывало, — когда ты уже объявишь отбор в команду? Мы должны порвать этих слизней! Ты же возьмёшь меня вратарём?
Раздались поддерживающие выкрики — квиддичем Гриффиндор болел практически весь, болел самозабвенно и с удовольствием.
— Никогда. Я ушёл из команды. Играть больше не буду, — после этих слов в гостиной снова наступила тишина.
— Что? Ты же капитан?! — тупо спросил Рон, застыв с глупым выражением лица.
— Я как-то невнятно сказал? — осведомился Поттер, после чего достал из кармана золотой капитанский значок и с силой воткнул его в пробковую доску для факультетских объявлений.
Факультет потрясённо молчал. Гарри был лучшим ловцом Гриффиндора за целое поколение. Без него шансы на кубок сильно падали.
Гермиона почувствовала, что у неё начинает болеть голова. Чтобы Поттер сам ушёл из квиддича? Мерлин, это же не просто его любимая игра, она всегда была отдушиной от всех бед и проблем, с самого первого курса. Она могла поклясться, что знает, кто к этому причастен!
За спиной у Поттера открылся портрет, и в гостиную вошла Макгонагалл. Опытным взглядом она оценила и напряжённую позу Поттера, и молчащий факультет и, наконец, капитанский значок, торчащий из доски.