11. Нужен (Слепой, Лось, Кузнечик) (1/2)
Слепой к этому не привык. Ощущение нужности какое-то странное. Новое и тёплое — где-то под рёбрами.
Откуда-то с улицы он слышит шелест сочных листьев, навязчивый, раздражающий скрежет сверчка, которого поймать бы за противную лапку и спрятать где-нибудь в кабинете директора, пускай побесится. Слепой почти смеётся от этой мысли, но вовремя спохватывается, когда кашель над ухом прекращается. Он слышит тихий стук — стакан отставляют в сторону, поворачивает голову.
Лось продолжает читать ему вслух. Слепой вертится, устраивается удобнее, стараясь не издавать лишних шорохов, которые могли бы это всё разрушить. Потому что здесь есть, что, пожалуй, разрушать. Колени у старшего жёсткие, но после нескольких ночей на полу под чужой дверью внимания на это не обращаешь.
Лось отложил все свои важные взрослинческие дела, стоило Слепому появиться у него на пороге. Отложил работу, встал из-за стола. Предложил устроиться на своём ужасно старом диване, долго шуршал страницами книг.
— Вот эта тебе наверняка понравится. Я её в твоём возрасте читал.
И Слепой жадно, преданно ловит каждое слово, чтобы книжка наверняка понравилась. Молчит, слушает. Мысль, что Лось бросил дела только для того, чтобы почитать вслух поздним вечером для единственного ребёнка в доме, кто не пошёл на вечерний киносеанс в Кофейнике, греет душу. Греет так, что можно захлебнуться в понимании, что он нужен — не для того, чтобы защитить кого-то, нужен не потому, что без него не могут.
Он нужен этому невероятно всемогущему взрослому просто так — сам по себе.
Голос взрослого низкий, вкрадчивый, чуть с хрипотцой, наверное, долго говорить вслух не так приятно, как долго слушать. Слепой складывает руки на животе, перестаёт ёрзать. Слова стекаются тягучим мёдом во фразы, из фраз складывается неторопливый вечерний рассказ. Где-то этажом ниже гремят киношные выстрелы и восторженный вопль Волка. Большая часть детей проводит лето вне Дома, а оставшихся всё же надо как-то развлекать, чтобы со скуки не сдохли.
Слепой зевает, закрывая рот ладонью, ловит себя на мысли, что, наверное, сейчас Лось обидится на его сонливость. Захлопнет книжку, подтолкнёт коленом, чтобы поднял лохматую немытую голову. Слепой замирает, как зашуганный зверёк, готовый уйти по первому же полунамёку.
— Разморило?
Голос добрый, негромкий и ласковый. Немного насмешливый, что простительно. Слепой мотает головой. Ничего его не разморило.
— У тебя глаза слипаются, надеялся, что я не замечу? — в голосе слышен смех.
Ну, если честно, да. Надеялся.
Просто ему слишком тепло от всех этих роящихся мыслей, что он нужен, тепло от того, что ветер заглядывает в комнату, но не пробирает, как летняя прохлада, тепло от окутавшего тишину голоса.
Отложенную книгу провожает на диван рядом тихий шорох, шелест страницы и загибаемого уголка. Взрослые обычно так не делают. Взрослые берегут вещи. Слепой запрокидывает подбородок, как если бы мог проводить взглядом, как везучий шорох, закрытую историю, и натыкается макушкой на чужую руку.