Глава 4 (1/2)

Улицы Сеула проносились мимо, сливаясь в смазанную линию из теней и мрачных фигур, где на каждом углу поджидал Квон. Свет фонарей обнажал его, а какофония уличного шума переплеталась с эмоциональным состоянием. Мужчина прикрыл глаза навстречу дующему из окна ветру, пытаясь очистить разум. Он старался забыть. Оставить всё.

— Я хочу, чтобы ты работал на меня. — Губы, руки, голос душат его.

— Ты так хорошо пахнешь, а я почти забыл. — Убей меня, убей, убей.

— У тебя ничего на меня нет.

— Разве?

Разве?

Его сковывает леденящий страх. Чем сильнее Сокджин зажмуривает глаза, тем отчетливее видит наглую ухмылку Квона и слышит угрозу в голосе, ощущая руки на своем теле и пульсирующие синяки.

Легкое прикосновение к руке заставляет очнутся от своих мыслей. Мозолистые пальцы нежно ложатся на руку, их жесткость выдает сильный характер владельца. Они становятся наглей, когда Сокджин не отодвигается, меняют положение и удобно накрывают руку так, что большой палец потирает побелевшие костяшки, прося расслабиться. От широкой ладони, накрывшей руку, исходит тепло, холодя лишь там, где ее украшают кольца. Сокджин наблюдает за работой сухожилий, считает выступающие вены на пальцах, позволяя себе расслабиться от успокаивающих движений. Его дыхание выравнивается, а дрожь в ногах проходит. В конце концов, пальцы слегка сжимают его, прежде чем вернуться к рулю. В тот момент, когда они исчезают, Сокджин скучает по теплу.

Взгляд блуждает от руки к ее владельцу. Он следует за прямой осанкой, плавным изгибом шеи, затем поднимается выше, чтобы рассмотреть профиль Дракона. В тусклом свете, его черты кажутся мягче. Аккуратный подбородок, сочетается с изящным изгибом губ и маленьким носом. Черные ресницы бросают тень на щеки, обрамляя темные глаза, лоб скрыт за серебристой челкой.

Сегодня Джин не видит в нем чудовище. Тот дремлет, сложив свои крылья и погасив огонь. Сокджин прикоснулся к его когтям и нашел их нежными, бережными и оберегающими от боли. В этом кольце его дыхание выравнивается, и он успокаивается. Дракон ступает мягко, если нужно, знает, как согреть, не разжигая пламя, и Сокджин ценит такое отношение.

Пока мужчина наблюдает за ним, Шуга бросает вопросительный взгляд. Легкий румянец окрашивает щеки, когда Сокджин бессовестно продолжает рассматривать дальше. Шуга облизывает губы, слегка приоткрывая их. Его кадык незаметно подпрыгивает, когда он сглатывает, пальцы время от времени беспокойно барабанят по рулю. Сокджин с удовлетворением впитывает каждую деталь, его разум блаженно поглощен чудесным видом перед ним.

Было непривычно сидеть на пассажирском сидении. Он так привык водить, но к удивлению, не имеет ничего против изменений. Потому что почувствовал себя в безопасности с Шугой на водительском месте.

— Здесь, Джин?

Шуга выжидающе посмотрел на него. Когда слова доходят до Сокджина, он моргает и оглядывается вокруг. Знакомая многоэтажка, тихая улица, на которой он обычно паркует свою машину, сейчас пустует в столь ранний час. Он дома. Почему-то ему не хотелось покидать машину, но Шуга уже вышел. Мужчина подошел к Сокджину и открыл дверь, наклоняясь к нему, чтобы успокаивающе взглянуть, а затем протянуть руку.

— Еще пара шагов.

Сокджин пристально смотрит на бледную руку, вспоминая ее мягкость. Он может ей доверять. Он окунается в уют, чувствуя себя в безопасности, как только позволяет Шуге проводить его до входной двери. Он хочет держаться подольше, но Шуга снова слишком быстро отпускает его.

Кончиком языка Шуга толкается в щеку, пока его взгляд задумчиво блуждает по Сокджину.

— С тобой все будет в порядке?

Сложно выдержать этот пристальный взгляд, но еще труднее оторваться от его гипнотических, бездонных обсидиановых очей. Он никогда не видел таких глаз, как эти, в один миг — расчетливые, холодные змеиные щелки, в другой — усталые и по-кошачьи гипнотизирующие. Когда он выглядит так, как сейчас, его сложно прочесть, невозмутимый, со сосредоточенно расширенными зрачками и широко распахнутыми глазами. Прекрасный изгиб миндалевидной формы проявляется мягче, а складка века придает более драматичный вид. В какой-то степени у него открытое лицо. Зеркала его души хотят поведать историю, но им не позволяют, и они затягивают все глубже и глубже, пылая страстью, необходимостью высказаться. Они искрятся как огонь, с ними невозможно бороться, как глубокие колодцы, утягивают вниз. Сокджин утонул в них. Он задается вопросом, если Дракон смотрит с прищуром на своих врагов, по-кошачьи, когда дремлет, ест и флиртует, то как же смотрит на свое сокровище?

Никак нет, у Дракона нет причин так на него смотреть. Наконец, Джин выбрасывает бредовые мысли из своей головы и отвечает Шуге.

Он думает, «Да, с ним будет все хорошо», но при этом бросает взгляд на темную улицу, мрачные закоулки, куда не падает свет, и понимает, что точно не сегодня.

Сокджин смотрит на мрачный коридор сквозь окно входной двери, на секунду задумываясь, при этом сжимая и разжимая кулаки, прежде чем ввести код. Когда дверь со щелчком открывается, включая яркий свет, коридор освещается, становясь более сносным. Он стоит в дверях, когда снова поворачивается к Шуге.

— Спасибо за… — он задыхается, когда рука хватает за шею, большим пальцем удерживая за подбородок, и поворачивает голову из стороны в сторону.

— Что это? – глаза Шуги опасно сузились, а его черты лица приобрели хмурый вид. Он подходит ближе, пока они не оказываются в паре сантиметров друг от друга, сосредоточившись на его шее. Сокджин может чувствовать его дыхание, которое оставляет после себя толпы мурашек. Рана болит там, где натягивается кожа, синяк ноет в унисон с пульсом. Унижение захлестывает Джина, когда вспоминает о следах, оставленных Квоном на его теле. Квон.

Разве?

Именно так он и теряет самообладание. Его брови съезжаются вместе, парень быстро моргает, стараясь избавиться от жжения в глазах. Когда пытается пошевелить головой, твердая хватка не позволяет это сделать. На лице Шуги появляется грозное выражение, а голос становится резким.

— Этот ублюдок. Он тебя укусил?! — Сокджин вздрагивает и пытается прикрыть кровоподтек рукой, но Шуга хватает его за запястье.

— Перестань, — глаза Шуги смягчаются, когда он смотрит. — Это надо обработать.

Он ослабляет хватку на шее, большим пальцем проводя по линии челюсти Сокджина, напряженно уставившись.

Это все слишком. Сокджин чувствует то жар, то холод. Одна лишь мысль о Квоне замораживает его сердце, скручивает посередине и душит будто ледяная колючая проволока, в то время как каждое дыхание Шуги, каждое прикосновение и каждый взгляд, задерживающийся на нем, оставляют обжигающий след на коже, воспламеняя то, чему он не может дать название. Его охватывает дрожь. Он сглатывает рыдания, стискивает зубы и отказывается снова разрушаться. Но он не может обмануть Шугу. Он слышит, как тот бормочет: «Боже, что Квон с тобой сделал?»

Подрагивая, Сокджин спрашивает спокойным голосом: «Как ты узнал, что это К-Квон?»

На секунду хватка Шуги усиливается, а в его глазах вспыхивает гнев: «РМ рассказал мне». Парень в белом костюме. Наконец, Шуга убирает руку от его лица. Он проходит мимо Сокджина и тянет с собой за запястье, рассматривая холл.

— Где ты живешь?