Глава 13 (2/2)

— Не пригласишь меня? — поинтересовался в ответ Итан. Не то чтобы ему так уж хотелось увидеть жилище Ноа, хотя любопытство имело место быть. Но главной причиной его вопроса оказалось скребущее чувство вины. Томсон понимал, что ни в чем не виноват. Но понимание разнилось с ощущениями.

По несчастному лицу Ноа пробежала рябь сомнения.

— Д-да, конечно, — выдавил он запинаясь. — Пушистик и Арахис будут рады гостям! — выговорил он уверенней.

— А как насчёт тебя? — уточнил Итан без тени шутки.

— Конечно, буду рад и я, — пробормотал Морган, мгновенно краснея. Что ж, пусть лучше и дальше смущается, чем выглядит как самый несчастный человек на свете. При виде печального Моргана Итану хотелось обнять его и пожалеть. Но он не мог сделать первого и не был способен на второе. Оставалось выказывать моральную поддержку, в которой Томсон так же никогда не преуспевал.

Квартира Моргана показалась Итану миниатюрной. Скорее всего, виною этому было то, что все ее стены без исключений украшали картины, висевшие сплошными рядами. Также нашлась батарея картин, хранившаяся у дальней стены, сбоку от широкой кровати. Оставалось лишь догадываться, как пушистые жители этого дома умудрялись уживаться с эдакой картинной галереей, не портя ее.

— Все это нарисовала твоя бабушка? — уточнил Итан, вглядываясь в холст, на котором запечатлели закат, пробивающийся сквозь вздымающуюся волну.

— Ага, — послышалось глухое от Моргана. — Хочешь чаю?

— Нет.

— Тогда, если ты не против… — в руке Ноа появилось полотенце. — Мне надо умыться.

Для того чтобы умыться, ехать домой было совсем не обязательно.

— Да, конечно, — Итан не стал поднимать эту тему, предпочтя продолжить знакомиться с картинами. Все они изображали море, океан, воду. Но при этом являлись абсолютно разными. И невероятно реалистичными. Итан будто смотрел на фотографии. Понять, что это рисунок, вышло бы, лишь очень хорошо присмотревшись к поверхности холста. Итан прошёлся по маленькой студии, рассматривая картины, вывешенные на стенах, а затем взялся за батарею у стены. Он был примерно на середине, когда почувствовал неожиданное прикосновение к ноге и вздрогнул: черный пушистый кот с подозрением обнюхивал его икры. Первым порывом большинства людей при виде огромного пушистого кота стала бы попытка погладить животное. Итан не шелохнулся. Он взирал на кота, а тот взирал на Итана. Они будто играли в гляделки на выносливость. И победил бы тот, кто моргнул последним.

Итан проиграл. Случайно. Послышался звук падения, который заставил его прервать зрительный контакт с подозрительным котом и рефлекторно оглянуться. Источник звука обнаружился у него за спиной. Рыжий кот, что все это время вольготно валялся на кровати, в какой-то момент решил вытянуть задние лапы. В процессе потягивания животное задело лежавший на тумбочке у кровати скетчбук. Он и упал на пол, раскрывшись на страницах, которые в последнее время заминали сильнее остальных. Итан поднял скетчбук, не собираясь в него заглядывать, вот только нечаянно столкнулся с нарисованным на бумаге колючим взглядом. Его взглядом. Ноа исполнял свои рисунки не в реализме, как это делала его бабушка. Его стиль больше походил на комиксный. И все же Итан без труда узнал собственную персону.

Томсон понимал, что лазить по чужим альбомам без разрешения как минимум некультурно. Но с другой стороны… на страницах изображали его. И делали это тоже без его разрешения. Потому просмотр подобных скетчей показался Итану достойной платой. На странице, которая открылась ему первой, Итан сидел на диване. Это была зарисовка с вечеринки, на которой они с Ноа познакомились. Итан действительно выглядел таким хмурым и нелюдимым? Томсон перевернул страницу. На следующем скетче он снимал с лица маску. На третьем — стягивал с себя толстовку.

Так.

Итан пролистал дальше и оценил собственный нафантазированный Морганом торс. Что ж… Очень похож на реальный. Правда, Итан не мог похвастать настолько выразительными кубиками пресса, о которых, видимо, мечтал для него Ноа. Но в общем и целом было похоже. На этом скетче Итан цеплял пальцем пуговицу джинсов. А в Моргане жило куда больше чертей, чем казалось на первый взгляд. Томсон перевернул очередную страницу и… тут же захлопнул скетчбук, неожиданно ощущая приливающий к щекам жар. Это еще, черт побери, что такое?!

Итан вновь приоткрыл страницу скетчбука и захлопнул ее так же резко, как и в предыдущий раз. А ему-то казалось, что его ничем не смутить. Что ж, он ошибался.

Томсон поспешно положил скетчбук на место и заставил себя вернуться к рассматриванию картин. Мысли еще какое-то время возвращались к рисункам Ноа, но он с усилием их от себя отгонял, пытаясь утопить внимание в нарисованных волнах моря. И, в конце концов, у него это получилось благодаря одному из последних в батарее изображений. Эта картина отличалась от предыдущих, потому что являлась единственной, на которой, помимо воды, было запечатлено еще кое-что.

Итан невольно посмотрел на оборотную сторону холста и прочитал уже знакомое словосочетание.

«Око Дьявола» — так она называлась.

172-175

Ноа знал, что очень глупо заезжать домой, чтобы пореветь. Проделать такое он мог и в туалете придорожной закусочной. Или в супермаркете за брикетами с туалетной бумагой. Или мог не реветь вовсе. В конце концов, он уже достаточно взрослый, чтобы уметь сдерживать подобные порывы. Достаточно же? Или нет?

И все же ему нужно было домой, чтобы всласть поплакать в Пушистика. Вот только он не рассчитывал, что Итан решит составить ему компанию. План по рыданию в кота с треском провалился, потому Ноа ничего не оставалось, кроме как запереться в ванной. Он выудил из-под принесенного полотенца пачку сигарет, зажигалку и ручку, уселся на холодный пол и вывел на сигарете слово, которое невыносимо хотел скурить последние два часа своей жизни.

«Альцгеймер» — написал он на сигаретной бумаге, прежде чем прикурить. Ноа надеялся, что сигарета немного притушит рвущиеся из него эмоции, но просчитался. Слёзы покатились по щекам, ещё когда он не выкурил и половины. Поспешно включив воду в раковине, Ноа забился в дальний угол ванной комнаты и сдавленно заплакал, то и дело прикладываясь к сигарете.

Не вина бабушки в том, что она не узнала его. И уж тем более не ее вина, что она увидела Ноа в Итане. Ответственность за это лежала лишь на плечах болезни. Нельзя было в данной ситуации сделать крайним и Томсона – для него самого это стало настоящим испытанием. И все же… Прямо сейчас Ноа жутко злился. И на бабушку. И на Итана. Какого черта?! Он ездил к ней каждые выходные вот уже почти два года, а ее внуком оказался незнакомый парень, который внешне с Ноа не имел ничего общего?! Какого, мать вашу, черта?!

Выкинув окурок в унитаз, Ноа подошёл к раковине и воззрился на свое заплаканное отражение. Каждый раз, сорвавшись, Ноа обещал себе больше так не делать. Негоже молодому человеку двадцати лет лить слезы каждый божий день. Но надолго отказаться от подобного времяпрепровождения у Ноа не выходило. Если он несколько раз сдерживал порывы и не давал волю чувствам, затем это выливалось в нечто куда более удушающее, так что, в конце концов, Ноа сдался и решил не издеваться над собой во имя непонятно чего.

«Да, плакса. Имею право».

Умывшись и распылив вокруг себя туалетный ароматизатор, дабы убрать запах сигарет, Ноа вышел из ванной комнаты и застал Итана у батареи из картин бабушки. Пушистик сидел в метре от Итана и внимательно за ним бдил. Арахис, вытянув лапы, мирно спал на кровати, игнорируя неожиданного гостя.

Услышав звук открывающейся двери, Итан повернулся к Ноа. Всего на мгновение, но сквозь маску равнодушия и скуки на его лице пробилось недоумение.

— Ты плакал? — спросил он с напряжением.

— Что? Нет! Конечно, нет! — надсадно рассмеялся Ноа. — Просто, когда умывался, мыло в глаза попало, — объяснил он, стараясь улыбаться как можно шире и правдоподобнее.

— Тебе что, пять лет? — фыркнул Итан и вновь переключил внимание на картины. — Красивые. Все до единой.

— Да. Я тоже так считаю. Родители после переезда бабушки в дом престарелых хотели их выкинуть, но я отвоевал.

— Зачем же выкидывать? Они ведь действительно хороши.

— Это так. Но их слишком много. И они никому, кроме меня, не нужны. А вешать их, как ты видишь, мне некуда, — развел Ноа руками, намекая на стены. — Жалко, что свобода, которую бабушка запечатлела на холстах, обречена оставаться замурованной в миниатюрной квартире.

— Действительно. Тогда, может, подаришь мне одну? — поинтересовался Итан. Ноа ушам своим не поверил. Ни Андреа, ни Скотт, ни кто-либо другой из тех, кто когда-то побывал в этой квартире, о подобном не просили. Восхищались — да, но на этом все и заканчивалось.

— Конечно! — на этот раз Ноа улыбнулся искренне. — Выбирай любую!

— Я уже выбрал, — сообщил Итан и вытащил из череды картин одну из самых дальних. На ней, как и на остальных, изображалось море. Но, в отличие от других картин, на этой присутствовали и иные «персонажи»: небольшой кусочек берега, на котором стоял мальчик, повернувшийся к художнику спиной. Перед ним же высилась огромная волна. Она собиралась вот-вот накрыть ребенка, поглотив его. А сквозь толщу воды в глубине угадывалось что-то еще. Еле заметный силуэт, отдаленно напоминающий огромный глаз, что устремлен был на мальчика впереди.

— О-о-о… Почему именно эта? Мне она всегда казалась жутковатой.

— Твоя бабушка никогда не рисовала ничего подобного. И только на этой картине… Почему?

Ноа тяжело вздохнул.

— Даже не знаю… Может, это были первые звоночки ее заболевания. Посмотри на название.

— Уже.

— На этой картине изображён я. А то, что таится в волне и похоже на глаз, — это раззявленная пасть большого ската. Таких еще называют морскими дьяволами. Только изначально его там не было. Бабушка нарисовала эту картину очень давно. Я еще был совсем маленьким. Как-то на ее день рождения мы вместе поехали к океану. Она рисовала, а я бегал по берегу, — ударился Ноа в воспоминания. Как тогда все было легко и просто. Он бы с удовольствием вернулся в те теплые, полные летнего зноя и бабушкиного смеха дни. — А когда я на первом курсе познакомился с Андреа, она дала моей способности имя «Око Дьявола». Я рассказал об этом бабуле, и оно ей понравилось. А через неделю я застал ее за перерисовыванием старой картины. Она добавила ската, — Ноа провел пальцем по краю полотна. — Не знаю, можно ли это считать симптомом приближающегося Альцгеймера, но ты прав, ни До, ни После она больше ничего подобного не рисовала.

— Что-то в этом есть, — Итан осторожно коснулся миниатюрной фигурки мальчика. — Это будто бы предостережение. Что-то вроде: «Не используй эту способность бездумно, иначе она тебя поглотит». Как считаешь?

— Никогда об этом не думал, — пожал Ноа плечами.

— Так я могу ее забрать?

— Да, конечно. Если тебя не смутит, что где-то в твоём доме будет висеть картина с моей персоной на холсте, — невесело усмехнулся Ноа.

— А меня должно это смутить? — ответил Итан вопросом на вопрос. — Или точнее… Ты уверен, что смутит меня Эта картина?

Ноа стушевался и невольно кинул взгляд на скетчбук. О ГОСПОДИ! ОН И ПОДУМАТЬ НЕ МОГ! А что, если Итан видел?! Господи-господи-господи!!!

— Многих бы это смутило, — пробормотал Ноа себе под нос, пытаясь успокоить внутреннюю дрожь. Нет, если бы Итан увидел то, что нарисовал Морган, его бы в этой квартире уже не было. Волноваться не о чем. Но на что же в таком случае намекал Итан? И намекал ли?

— Хорошо, что я не многие, — заметил Итан, вытягивая холст из плена остальных картин, — а конкретный человек.

— Да, знаю, прости, — Ноа хотелось провалиться сквозь землю. И почему он вечно ляпал что-то невпопад?

— Ты сделал все, что хотел? Мы можем ехать на выставку? — Итан, в отличие от Ноа, не стал заострять лишнее внимание на нелепом диалоге.

— Ох, да, безусловно! — засуетился Ноа.

— Тогда пойдем, — Итан поудобнее взял «Око дьявола» в руки и двинулся к выходу.

159,3

«Закрыто по техническим причинам».

Вот что встретило Ноа и Итана вместо дружелюбно распахнутых дверей.

— По каким ещё причинам?! — возмутился Морган.

— Техническим, — ответил Итан, на что Ноа кинул на него неожиданный испепеляющий взгляд. Правда почти тут же черты его смешного лица смягчились, а затем и вовсе приобрели уже привычный на сегодняшний день несчастный вид. Казалось, Морган вот-вот расплачется. Но Итан больше не хотел его жалеть. Невинное поведение Ноа никак не стыковалось с увиденным в скетчбуке.

— Прости, я не знал, что выставку закрыли раньше. Тебе пришлось побывать у моей бабушки и у меня дома, а туда, куда мы собирались изначально, попасть не удалось.

Итан на это лишь вздохнул. На галерею он плевал с высокой колокольни. Он не относился к ценителям искусства и считал себя в этой теме абсолютно некомпетентным. Ему был нужен Морган. Его он и получил. А бонусом еще и его треклятые скетчи, что теперь никак не выходили из головы. Жаль, Морган не рисовал себя. Итан бы с удовольствием приобрел у него пару рисунков, на которых Ноа обнажен.

— Все в порядке. В другой раз, — равнодушно отмахнулся Итан.

— Она заканчивается завтра. И что-то мне подсказывает, что технические проблемы до этого времени не решат, — расстроенно ответил Морган, касаясь запертой двери.

— Мы можем сходить на другую выставку, — осторожно предложил Итан.

— Можем, — согласился Морган без энтузиазма.

— Но эта особенная? — догадался Томсон.

— Ага, — кивнул Ноа. — Каждый раз, прогуливаясь по ней, я представлял, что среди картин великих художников висит картина бабули. Она бы великолепно вписалась в общую морскую тематику! А ещё круче было бы привести бабушку на эту выставку и показать ее вывешенное полотно! Представляешь, как бы она обрадовалась?!

Итан невольно улыбнулся. Смесь искренности и детской непосредственности делали Моргана особенно очаровательным. И кому бы вообще взбрело в голову обвинять его в проституции? В такое ведь просто невозможно поверить… Невозможно, если не лазить по его скетчбукам.

— Раз не вышло с выставкой, как насчёт кофе? — предложил Итан до того, как Морган бы заявил, что пора расходиться. Томсону этого делать пока не хотелось.

— Я буду только рад! — широко улыбнулся Ноа.

Да кто бы сомневался.