10. По дороге (1/2)
Несмотря на воскресенье, до означенного времени Мо Жань подбивал дела: готовил домашку в универ и к частным занятиям, заучивал досье партнеров Нангунь Лю. А за час до выхода принял душ и занялся личным насущным.
Он был не дурак хранить подпольную бухгалтерию там, где горничные раз в месяц переворачивают все вверх дном, чтобы изничтожить пыль и сохранить паркет нетленным. Поэтому все цифры находились исключительно в его голове. Естественно, при такой системе учета часть информации искажалась и приходилось периодически пересматривать реальность. Мо Жань лег на спину перед кроватью, зацепился руками за рейку и подтянулся вглубь, елозя мокрыми волосами по драгоценному паркету. Там, в остове на перекладинах висела спортивная сумка. Мо Жань долго возился в тесном, полном ограничивающих плоскостей, пространстве, прежде чем сумел выпихнуть сумку из ее капкана, да так, чтоб не себе на лицо. Дальше пришлось сначала выползти из-под кровати, перелечь на живот, и только потом уже дело пошло легко: всего-то намотать кожаный ремень на кулак и приложить силу, чтобы выволочь тушку на свет.
Ухватив язычок молнии, Мо Жань распорол жадный рот сумки от уха до уха и погрузил обе руки во внутренности. Скрепленные пачки денег полетели на пол. Мо Жань не остановился, пока не выгреб все. После принялся вручную пересчитывают всю ту крупнокупюрную гору, что образовалась у его ног.
Мо Жань догадывался, что Наньгунь Лю в курсе существования его денежной сумки под кроватью – наивно-детского варианта копилки. Наверняка он еще и посмеивался, покуривая трубку и глядя в потолок: «Ох, Мо Жань, ну есть же сейфы. Какой ты еще, в сущности, подросток…». Пусть смеется. Главное, что содержимое сейфа точно будет известно старшему, а сумка, если проверялась, то раз в квартал, когда горничные командовали садовникам и шоферам уложить массивную, как корпус средневекового корабля, дубовую кровать Мо Жаня на бок, и натирали дерево специальными составами. К этому времени Мо Жань успевал переправить накопленную наличку, куда ему надо, и в сумке оставались лишь трогательные обманки: совсем немного как для золотого сыночка денег и любовные записки от одногруппниц. Однажды в порыве вдохновения Мо Жань даже положил в сумку фотографию рандомной девчонки с курсов в Англии, куда ездил на несколько недель набираться опыта. Семечко дало всходы: через пару месяцев Наньгун Лю шутливо и вроде бы совершенно спонтанно поинтересовался у Мо Жаня, неужели же он настолько черств, что совершенно ни в кого не влюбляется? Ну ладно Китай, но что, даже и в Англии не нашлось белокурых богинь? Этот случай утвердил Мо Жаня в подозрении, что его секреты проверяются. Но он все еще не знал наверняка.
Пересчитанные деньги Мо Жань разделил на две кучки: примерно на три четверти и одну четверть. Большую часть денег запихал обратно. Для оставшейся четверти достал из гардеробной абсолютно идентичную сумку. Сумку с меньшей суммой денег скатал как можно плотнее и запихнул в свободный угол первой. Утрамбовал все вместе и застегнул молнию. Пухлые бока топорщились уголками банкнот. Казалось, не будь боковые швы укреплены кожаными накладками, вынуждающими держать форму, тряпичные стенки расползлись бы, как мешок из-под картошки.
Покончив с внутренней бухгалтерией, Мо Жань привел себя в порядок перед клубом. Будучи не в настроении, выбрал первые попавшиеся штаны и свитшот с «тусовочной» половины гардероба, достал ультра модные кроссовки, которые еще ни разу не надевал, потому что они ему казались неудобными, и попробовал уложить волосы. А вот это у него не вышло. В последнее время он предпочитал стрижку подлиннее: смотрелось классно, а ему как никогда хотелось впечатлить Чу Ваньнина. Но на укладку у него терпения не хватало. Пришлось призвать на помощь семейную стилистку. А та, увидев сочетание свитшота и кроссовок подняла вой, вытряхнула Мо Жаня из уже подобранной одежды и поменяла все, включая пижонские кроссовки. А потом еще минут двадцать колдовала над ним с косметикой, аксессуарами и туалетной водой. В итоге Мо Жань опоздал к собственной машине на добрую четверть часа, что дало Сюэ Мэну превосходный материал для шуточек.
- Ох, боги, ты купался прямо в лепестках роз? От тебя пахнет, как от кукольного домика, - злорадно-восторженно верещал Сюэ Мэн, попутно открывая крошечный багажник серой прогулочной Мазерати.
Мо Жань плотнее прижал к себе спортивную сумку.
- Это возьму с собой, - сообщил он.
Сюэ Мэн захлопнул багажник и распахнул пассажирскую дверь. Мо Жань забросил в салон сумку и забрался сам. Дверь за ним мягко закрылась. Через пару мгновений Сюэ Мэн возник на водительском сидении.
- Пристегнись, - велел он, перевешиваясь через спинку, чтобы проверить пассажира.
Мо Жань нехотя, но даже без перепалки, подчинился. Вихрастая макушка самого младшего шофера исчезла из проема, и дремотно шепчущий двигатель заурчал погромче. Машина тронулась с приусадебной площадки, медлительно, словно сытый питон, миновала подъездную дорогу, выкатилась за услужливо распахнутые ворота. В окно Мо Жань пронаблюдал, как на посту человек в форме передает по рации сообщение. Над воротами вспыхнул красный сигнальный огонек, и они закрылись, едва жемчужно-серая пуля-Мазерати достаточно отъехала.
Будучи за рулем, Сюэ Мэн вел себя куда профессиональнее. Был тих и сосредоточен, даже атмосфера больше не ощущалась ернической. В зеркале заднего вида временами проглядывало простоватое серьезное лицо. Мо Жань иногда смотрел на него, когда надоедал мрак лесной дороги, пунктирно разбитый спотами освещения: ни в хтоническую темень душой погрузиться, ни красоты рассмотреть. Румянец у Сюэ Мэна шел как-то пятнами, неравномерно, что почему-то придавало ему больше шарма деревенского мальчишки, чем можно было назвать изюминкой. Сюэ Мэн не был ни деревенским, ни даже просто провинциалом, но вот этот ореол грубо вырезал его из утонченной жизни элиты. Мо Жаня это почему-то ужасно злило. Временами ему казалось, что их отношения испортились уже лишь потому, что Сюэ Мэн не только не стремился стать лучше, но и как будто бы нарочно бетонировал себя в образе на разрыв бесящегося болвана. В итоге Мо Жань свыкся с тем, что тот не его поля ягода и вычеркнул из своей жизни.
Вскоре из вымоченной дождями черной земли вырос город. Сначала световыми плевками в лицо тьмы, а затем и встал в полный рост. Чем выше дом – тем уже. Земля и небо – два черных круга магнитов, и человеческие постройки растянуты между ними в непрекращающемся напряжении. Те люди, что на вершинах небоскребов, уже не получают подпитку от корня, но и не могут оттолкнуться от неба. Мо Жань чувствовал себя готовой лопнуть растянутой ниточкой. Одно он знал точно: когда станет самостоятельным, ни за что не поселится в пентхаусе, чтобы не испытывать эту жуткую тягу вернуться к земляному магниту экспрессом из окна. Как Мо Жань справлялся с суицидальным стремлением? Очень просто. Ему казалось, что абсолютно все подвержены потустороннему зову, и если даже такие ничтожества как братья Фэн легко с ним живут, то и для него это проблемы составлять не должно. Быть хуже большинства? Никогда!
Мимо проплывали знакомые дома околоуниверситетского района. Сначала шел спальный квартал, затем парк и кампус. Мо Жаню вдруг подумалось, что Чу Ваньнин именно такой человек, который в вечер воскресенья может оказаться в читальном зале. Рука сама собой потянулась к телефону, и вот он уже настрочил: «Привет. Ты случайно не в универе?». Через пару секунд тренькнуло оповещение. «В универе. Ты здесь?».
- Сюэ Мэн, заворачивай к кампусу. Мне надо в универ заскочить.
Сюэ Мэн не повелся.
- В вечер воскресенья? Ты такой зубрила, похвально!
- Хорош ехидничать, я там нужные к понедельнику распечатки оставил.
- Кампус не включен в маршрутный лист.
Мо Жань закатил глаза.
- Так включи. Звони охране. Нахрена только? Ты вообще видишь смысл в этих согласованиях?
Сюэ Мэн ответил бесяще серьезно.
- Охране виднее. Для чего-то это нужно. Регламент есть регламент, а ты и так его постоянно нарушаешь. Если что случится, как я смогу спасти тебя?
- Насколько все проще с другими водителями. Они не так ссутся за свою шкуру, - разозлился Мо Жань. – А ты, маменькин сыночек, все переживаешь, как бы строчка за поля не вылезла.
Сюэ Мэн стрельнул глазами в зеркало заднего вида.
- Мудила, - холодно отгородился он.
- Звони охране, - тем же тоном повторил Мо Жань.
Сюэ Мэн нехотя мазнул пальцами по панели, вызывая главный пост. Мо Жань откинулся вглубь салона и постарался отрешиться, пока утрясались детали. Наконец, Сюэ Мэн получил разрешение и указания, и направил автомобиль к университетской стоянке. Спохватившись, что забыл ответить Чу Ваньнину, Мо Жань в коротком сообщении предупредил, что скоро появится.
Когда машина заняла свое место, а двигатель с урчания перешел обратно на шелест, Сюэ Мэн занудно спросил:
- Сколько ты там пробудешь?
Мо Жань пожал плечами.
- Полчаса? Час?
- Час на то, чтобы забрать распечатки? – вздернул бровь Сюэ Мэн. – У тебя свиданка?
- Да, - коротко отшил Мо Жань. И попробовал выйти, но двери были заблокированы.
- Так что сразу не сказал? – взбесился Сюэ Мэн. – Я тут охране заливаю, что ты на десять минут, одной ногой здесь, другой там, а ты… Фу.
- Двери, - напомнил Мо Жань.
Сюэ Мэн нажал разблокировку, и Мо Жань вывалился наружу.
Коридоры главного корпуса ожидаемо были темны и пусты. Освещались только центральные проходы и лифтовые холлы. Охранникам на входе не было никакого дела до студента, они просто считали код удостоверения с мобильного и пропустили дальше. Проходя мимо, краем глаза Мо Жань заметил в приоткрытую дверь экраны видеонаблюдения. Кресло смотрителя пустовало.
Мо Жань добрался до читального зала и пролетел весь путь меж стеллажей до уголка отдыха, едва касаясь пола. При его появлении Чу Ваньнин поднялся с кресла. На нем были джинсы, свободная футболка и распахнутая теплая кофта на молнии. Все, включая джинсы, в светлых тонах. Вознесенному чувствами Мо Жаню он казался хлопковой коробочкой. Мо Жань сгорбился, согнулся, расставил руки, в три гремлинских прыжка преодолел оставшееся расстояние и крепко сцапал Чу Ваньнина за спину, уткнувшись носом ему в живот. Чу Ваньнин завел руки назад и попытался разомкнуть чужие пальцы.
- Что ты делаешь… - зашипел Чу Ваньнин.
- А что? – невинно удивился Мо Жань. Чуть ослабил хватку, разогнул колени, поднялся, и сразу возвысился над ним на добрую голову. Ладони легли на лопатки, острые даже под толстым слоем кофты.
Чу Ваньнин, кажется, впечатлился его габаритами как в первый раз. Любому простительно, но Чу Ваньнин и сам был немалого роста, так что вряд ли часто видел кого-то выше себя. Во влюбленном сознании же Мо Жаня сейчас он был крошкой. Котеночком. Нежным ландышем. Мо Жань мог бы подобрать еще сотни эпитетов. Он признавал, что в действительности Чу Ваньнин не крошка, не котенок и не ландыш, но примерно в той же степени, что синий – не радуга.
Мо Жань игриво боднул Чу Ваньнина в лоб, держа взгляд глаза в глаза, затем переместил внимание на губы и приник со стремительным поцелуем. Чу Ваньнин оказался быстрее. Мо Жань схлопотал удар по носу от резко вклиненной между лицами ладони. Пока он смаргивал рефлекторно проступившие слезы, Чу Ваньнин обжал пальцы вокруг его лица и мягко оттолкнул от себя, как бодливого молодого бычка.
- В прошлый раз ты сказал мне, что здесь нет камер. Ты соврал, - отчеканил он.
- Тебя волнуют камеры?
Под давлением Мо Жань вынужден был расцепить объятия и отстраниться.
- Да, - сурово обрубил Чу Ваньнин. – Мне еще дорога моя работа.
Мо Жань искренне удивился.
- Ты боишься, что отстранят? Из-за связи со мной? Ты забыл, что наша семья – крупнейший спонсор университета?
- И поэтому преподавательский состав должен за нас болеть? – с иронией вопросил Чу Ваньнин. – Уставом запрещены отношения со студентами. Не просто так. Даже если в аудиториях мы не пересекаемся, ты все еще не выпустился. Нехорошая история, Мо Жань.
- В чем нехорошая?
- Учитель и ученик. Старший и младший. Оказывающий влияние и зависимый. Отношения должны быть между равными.
Мо Жань стоял, пристукнутый. Вот это новость. Впервые кто-то (кто не Наньгун Лю, а о нем не хотелось вспоминать даже мельком), поставил его, пусть и гипотетически, на слабую позицию. Обычно доминантой оказывался он сам. Мо Жаню даже показалось сладким, как невинно просто Чу Ваньнин принял на себя ответственность. Если бы не одно.
- Ты считаешь, в силу возраста я не ровня тебе?
- Ты же не цепляешься за меня, как за мамочку. Так что нет. Кажись ты мне ребенком, как твои одногруппники, я бы сейчас тут с тобой не стоял. Просто говорю, как это бывает, и как выглядит со стороны.
- О, - только и сказал Мо Жань.
Он подобрал с ближайшего ученического стола стопку стикеров, подтащил стул под камеру, взобрался и просто заклеил объектив.
- Так пойдет? – спросил он сверху. – Потому что, честное слово, если этого недостаточно, я сейчас сгребу тебя в охапку и утащу в дремучий нетехнологичный лес.
Чу Ваньнин едва заметно дрогнул.
- Это что, современный вариант фигового листочка?
Мо Жань уставился на оранжевый стикер, слегка трепещущий из-за вентиляционных потоков воздуха.
- А что?..
- Любому идиоту ясно: если камеру закрыли, то не просто так.
- Охранникам плевать. Они смотрят сериал и рубятся в маджонг.
Чу Ваньнин осуждающе хмыкнул.
- Послушай, завтра с утра я разберусь с этим. Читальный зал отстроен полностью на мои деньги, никто и пикнуть не посмеет, если я попрошу оставить слепой угол.
- Это все равно как если просигналить, что тут творятся непотребства! – пришел в ужас Чу Ваньнин.
Мо Жань спрыгнул со стула и вновь притянул его в объятия.
- Даешь добро на непотребства? – подмигнул он.
Жаркое возмущение раскрасило щеки Чу Ваньнина розовым.
- Ну-у, привыкай к бытовому вандализму, оно экономит время и силы, - сказал Мо Жань, успокаивающе поглаживая спину мужчины. Рука соскользнула ниже и невзначай остановилась практически на ягодицах.
Чу Ваньнин выкипел мгновенно, будто воды в нем было лишь на донышке, и теперь дымился сгорающей проводкой. Сопротивление на его счетчике между желанием близости и стремлением все сделать правильно зашкаливало. Мо Жань подхватил его руки у локтей и завел себе за шею, заставляя обнять. Прихватил зубами щеку. Провел самым кончиком языка волну по губам: вверх-вниз, вверх-вниз, - пока не завершил все поцелуем в уголок рта. Чу Ваньнин с промедлением, но все же разомкнул губы.
Мо Жань обхватил Чу Ваньнина за талию, дотащил до любимого кресла, рухнул сам и пристроил его себе на колени.
- Ты сегодня какой-то особенно тискательный, - дыша в шею и упиваясь запахом кожи, проурчал Мо Жань.
- Обычный, вроде, - смущенно отозвался Чу Ваньнин.
И ответно, несмело, но со старанием приник к губам. Мо Жань разулыбался. Оперся на подлокотник, откинул голову на руку, любуясь чуть издалека и сказал:
- Почему-то так и думал, что найду тебя здесь. Вечер воскресенья, а ты работаешь?
- Не работаю.
В доказательство Чу Ваньнин дотянулся до ноутбука на столе поблизости, едва не падая с колен, и развернул экраном к ним, демонстрируя развлекательный ролик на паузе.
- Ого, - впечатлился Мо Жань. – Ты даже отдыхать ходишь в библиотеку?
- Тут просто интернет лучше.
- В смысле?