Часть 7. Ссора и нападение. (1/2)
Покои шехзаде Мустафы.
В его покоях в это время была Элиф. Девушка лежала на кровати, укрытая покрывалом и смотрела на мужественную спину шехзаде, который сидел на краю кровати и даже не смотрел в сторону наложницы, думая о своем. Мужчина понимал, что иметь гарем — традиция и необходимость в наследниках, но с появлением Канан, мужчина изменился. Он понимал, что если Канан узнала или узнает о том, что у него была наложница — ей будет больно, и она будет заливаться слезами.
— Ты можешь идти. — Произнес мужчина, не смотря на Элиф.
— Но, шехзаде…. — Попыталась протестовать Элиф.
— Можешь идти. — Повторил приказ Мустафа. Элиф-хатун встала с постели, быстро одела свое платье и, поклонившись, покинула покои старшего шехзаде.
Гарем.
Праздник подходил к концу, и Канан уже собиралась уходить, но к Махидевран Султан подошла Лалезар-калфа и, поклонившись, что-то начала ей говорить и в это же время, в гарем вернулась Элиф-хатун.
— Госпожа, Элиф-хатун уже вернулась с покоев шехзаде. — Произнесла калфа, пытаясь сделать так, чтобы никто не услышал этого, но было поздно: Канан сама все поняла. В эту ночь, другая женщина побывала в покоях у ее любимого. Махидевран Султан посмотрела на лицо любимой сына и заметила на нем грусть и боль, но беременная фаворитка натянула улыбку и сделала вид, будто ничего не знает, но в ее небесно-голубых глазах отражалось все.
— Канан… — Мать шехзаде хотела что-то произнести, но Канан оборвала ее.
— Валиде, я пойду в свои покои, мне что-то нехорошо стало. — Канан поклонилась и вышла из гарема. Девушка-попаданка высушила слезы на своих глазах, и, на ее лице мелькнуло безразличие, а потом улыбка. — Месть — это блюдо, которое подают холодным, Мустафа. — Прошептала она.
Этой ночью, хоть Канан и пообещала себе не тревожиться, было плохо. Ее сердце болело от обиды, а душа ныла от ревности. Утром же, Канан смахнула с себя пессимистичное настроение и приказала служанке приготовить ей платье, которое будет ей подходить и она будет выглядеть краше, чем обычно. Через время, на девушке уже было надето платье нежно-голубого оттенка с легким жемчужным отливом, в распущенные волосы была прикреплена небольшой, еле заметной заколкой, вуаль, а на шее было жемчужное ожерелье. На лице у юной госпожи было спокойствие, хотя его выдавали глаза, бегающие по покоям. Канан решила пойти в гарем, пока шехзаде Мустафа не застал ее в покоях одну.
Будущая султанша вышла в гарем и завела беседу с наложницами, чтобы отвлечься. Они мило разговаривали и смеялись.
Покои Валиде Махидевран Султан.
Шехзаде Мустафа шел рядом с матерью и разговаривал с ней, остановившись на балконе, вид из которого выходил в гарем. Мустафа заметил, как Канан звонко смеётся в разговоре с наложницами.
— Валиде…. Канан знает? — Спросил мужчина, встретившись мельком взглядом с любимой, которая даже посмотрев на него улыбалась и смеялась.
— Да, вчера догадалась. — Согласилась Махидевран Султан, все еще поражаясь стойкости фаворитки. — Поговори с ней. — Посоветовала она. Шехзаде и так знал, что нужно поговорить с возлюбленной, но не знал, как подступиться к девушке, которая, он знал это, очень зла на него.
— Позовите Канан к себе, потом отправьте ко мне. — Попросил мужчина и ушел в покои любимой, поскольку знал, что она не придет к нему сама. Так и случилось.
— Канан, шехзаде хочет тебя увидеть. — Произнесла Махидевран, когда вошла Канан к ней в покои. — Зайди к нему.
— Хорошо, Валиде, я поняла. — Поклонилась Канан еще раз и направилась…. В свои покои.
Девушка шла по коридору и ее остановила Фатьма.
— Я слышала, шехзаде принял другую наложницу прошлой ночью. — Начала высокомерная одалиска. — Теперь, шехзаде забудет и тебя, как когда-то позабыл меня с твоим приходом.
— Фатьма, я рада, что ты так осведомлена. — Ответила красавица-фаворитка. — Небось, самой завидно, что ты не на месте той наложницы, Элиф, кажется, или меня. Мне сейчас не до ссор с тобой.
Канан последовала дальше по коридору, и услышала слова Фатьмы:
— Ну, конечно, Ее величество не может тратить время на таких как я.
— Верно, говоришь, Фатьма-хатун. — С улыбкой бросила Канан, отчего, Фатьма взбесилась еще больше.
Войдя в свои покои, Канан сначала испугалась, но потом узнала знакомое ей статное и мужественное тело; мужчина стоял к ней спиной, смотря в окно. Канан поклонилась.
— Шехзаде. — Произнесла красавица. — Я собиралась прийти к Вам в покои, что….
— Канан, ты не собиралась приходить в мои покои. — Хмыкнул мужчина, поворачиваясь к любимой лицом и подходя ближе. — Как ты себя чувствуешь?
— Ночью было плохо. — Сухо ответила Канан, немного отстраняясь от любимого мужчины.
— Почему ты мне не сказала? Не пришла? — Спросил Мустафа.
— Я не могла тревожить Вас по пустякам, ведь Вы были заняты. — Гордо подняв голову, ответила беременная одалиска.
— Канан. — Придав строгости в голосе, начал шехзаде, но у него это не очень получалось.
— Что? Сейчас ты скажешь, что так нужно и так далее, верно? — Перебила мужчину, Канан.
— Любимая, в моем сердце только ты одна, и никого больше. — Произнес Мустафа. — И если ты не простишь меня, я останусь здесь, и не выйду, пока не простишь меня.
— Мустафа, но…. — Канан растерялась, поскольку знала, что не сможет сдержаться, если Мустафа останется в ее покоях и будет за ней наблюдать.
— Я уже все решил, дорогая, потому, я останусь здесь. — Мустафа сел на диван и начал смотреть на любимую.
«- Что ж, я принимаю правила твоей игры. — Подумала про себя девушка». Канан взяла со стола толстую книгу и присела на другой конец дивана. Мустафа до самого вечера сверлил взглядом свою любимую женщину, пока Канан читала книгу, она нервно сжимала книгу и бросала мимолетные взгляды на шехзаде.
Уже наступил вечер. Канан в очередной раз посмотрела на шехзаде Мустафу и увидела, что мужчина спит. Девушка улыбнулась и встала с девана, взяв в руки, покрывало, фаворитка хотела укрыть мужчину, но подойдя к нему и поднеся покрывало к его телу, Мустафа неожиданно открыл глаза и, взяв на руки девушку, положил ее на диван, нависая над ней.
— Мустафа! Что ты…. — На щеках у девушки появился румянец. Мустафа прервал ее слова поцелуем, вкладывая в него все свои чувства и эмоции. Канан попыталась сопротивляться, сжав руки в кулачки и упираясь ими в грудь шехзаде, но постепенно, ее пальчики расслабились и медленно проскользили по мужскому кафтану, обнимая за шею Мустафу. Мужчина усмехнулся этому, и начал покрывать лицо, шею и ключицы девушки поцелуями.
— Ты все же простила меня, мой ангел. — Утвердительно прошептал престолонаследник, посмотрев в глаза Канан.
— Это еще ничего не значит. — Ответила фаворитка. — Ты обманул меня, притворился, что спишь.
— А чтобы ты сделала, если знала, что я не сплю? — С намеком спросил шехзаде, принимая сидячее положение на диване и вызывающе смотря на Канан, которая пересаживалась на его колени, обхватывая ногами его бедра.
— Вот это… — Прошептала Канан, целуя его шею и расстёгивая кафтан, а за ним и все остальное.
— Я уже начинаю жалеть, что открыл глаза. — С хрипотцой произнес Мустафа, опуская свои руки на ягодицы Канан, поглаживая их и вызывая толпу мурашек по телу девушки. Канан коварно усмехнулась, и в то же время, чувствовала, как возбуждение и желание рвется наружу.
***
Канан лежала на кровати в своих покоях в объятиях любимого мужчины, закручивая на палец локон своих золотистых волос. Мужчина смотрел в потолок и обнимал Канан. На улице уже стемнело и на темно-синем небе показались множество ярких звезд.
— Никогда не думал, что этот день может закончиться так хорошо. — Произнес он, поглядывая на девушку озорным взглядом, вгоняя ее в краску.
— Я не хочу больше видеть ту девушку у тебя в покоях. — Серьезно произнесла фаворитка, бросив мимолетный взгляд на шехзаде.
— Какую? — Хмыкнув, спросил мужчина, после чего, получил легкий пинок локтем в бок.
— Ты знаешь какую, Мустафа. — Канан присела на коленки лицом к Мустафе. Мужчина провел большим пальцем по губкам одалиски.
— Моя ревнивая и мятежная госпожа. — Усмехнулся он. — Иди сюда. — Мустафа поманил к себе в объятия, но Канан только завернулась в простыню и встала с постели.
— Я не подойду к тебе, пока ты не пообещаешь мне, что больше не примешь ту девушку ночью. — Ответила красавица-фаворитка. — Может, со всем гаремом мне не совладать, но Элиф-хатун не покажется у тебя в покоях.
«- Была бы моя воля, — думал старший шехзаде, смотря на ту, которая засела в его сердце и больше не выйдет от-туда. — Я бы распустил весь гарем, достал бы звезду с неба и сделал все, чтобы быть достойным твоей любви».
Шехзаде Мустафа встал с постели и обвязал бедра покрывалом, подходя к Канан-хатун, которая следила за его действиями.
— Ангел мой, душа моя. — Мужчина прижал к себе возлюбленную. — Я говорил тебе это, и буду говорить тебе всегда: кроме тебя — мне никто не нужен, ты единственный живой человек, который дарит мне счастье, даже, когда я причиняю ему боль. Только с тобой я могу быть собой, только тебе я расскажу, что меня беспокоит, и попрошу совета.
Канан еле заметно прижалась к Мустафе, и слушала его бархатный и нежный голос, который с другими был холодным и безразличным, а с ней — нежным, любящим и таким родным.
***
Канан проснулась рано-рано утром, когда шехзаде еще спал. Девушка быстро накинула ночнушку и тихонько встала с кровати. Беременной девушке очень захотелось поплавать, но не в ванной, а в море или, хотя бы речке или озере. Канан прокралась к двери и выглянула наружу, мимо ее покоев проходила Айше-калфа, а вместе с ней и Катерина-хатун.
— Айше-калфа, Катерина! — Шепотом подозвала Канан женщин. — Подойдите ко мне, мне нужна ваша помощь.
Калфа и служанка подошли к одалиске, выглядывающей из-за дверей своих покоев.
— Какая же тебе нужна помощь? — Спросила калфа и случайно разбудила шехзаде, но тот притворялся, что до сих пор спит.
— По тише, Айше-калфа. — Канан оглянулась на «спящего» любимого и опять повернулась лицом к калфе. — Я хочу поплавать. Не подоплёку от дворца, есть какой-нибудь водоем?
— Канан-хатун, наложницам и рабыням запрещается выходить за пределы дворца. — Произнесла калфа.
— Айше-калфа, идти без разрешения в покои шехзаде то же запрещается, — заметила Канан, припоминая то время, когда Айше-калфа помогла ей пробраться к покоям шехзаде с помощью обмана. Шехзаде Мустафа, незаметно хмыкнул и ухмыльнулся, так же припомнив этот незабываемый вечер, но продолжал лежать с закрытыми глазами и расслабленным лицом.
— Помоги мне, пожалуйста! — Попросила Канан, калфу.
— Что будет, если шехзаде узнает? — Спросила калфа, поглядывая на кровать девушки, через дверь, на которой и лежал мужчина.
— Тебе — точно ничего не будет, а вот мне…. — Канан начала думать, что может сделать с ней Мустафа. — Ничего, жизнь без риска скучна, потому говори, где-то неподалеку есть, где поплавать?
— Ай, ладно! Аллах с тобой. — Махнула рукой калфа. — Катерина проведет тебя. Но помни, если с тобой что-то случиться, мне отвечать придется.
— Не придется. — Ответила Канан, возвращаясь в комнату и начиная быстро одеваться. Когда она стала у зеркала, то почувствовала, что на нее кто-то смотрит, и обернулась на постель, где лежал мужчина. Канан догадалась, что он уже не спит и следит за ней, потому, решила с ним поиграть. Она начала медленно снимать с себя ночнушку, оставляя ее на полу у зеркала. Канан осталась совершенно нагой. Фаворитка подошла к шкафу и начала искать то, что ей может понадобиться, растягивая время своих поисков. Когда, наконец, наложница была собрана, она взяла два полотенца и вышла из своих покоев, и как только она это сделала, мужчина соскочил с кровати и приказал подать ему одежду охотника и лошадь, чтобы тихо последовать за любимой.
Мустафа уже был собран и, оседлав черного скакуна, отправился к водоему, к которому уже должна была дойти его фаворитка вместе со служанкой. Так и оказалось. Мужчина привязал лошадь неподалеку от небольшого озерца и тихонько начал пробираться ближе к воде.
Канан сняла с себя всю одежду и оставила ее на берегу у корней дерева и совершенно нагой, бросилась в водоем. Мустафа присел возле дерева и стал наблюдать за изящными движениями любимой.
— Шехзаде… — Служанка шепотом хотела что-то сказать, но Мустафа оборвал ее речь движением руки, дабы она замолчала. Вода было кристально-прозрачной и Мустафа мог видеть, какие телодвижения исполняет его фаворитка, даже не замечая его. Она чувствовала себя в воде, как в родной стихии, и плыла с изяществом дельфина или русалки.
Наконец, Канан заметила Мустафу, который сидел на траве и любовался ею с берега. Девушка игриво улыбнулась и встала на дно водоема; вода доходила ей до плечей и закрывала водой ее тело, которое все же было видно сквозь прозрачность воды.
— Почему ты так смотришь на меня? — Улыбчиво спросила Канан. — Иди ко мне. Не сиди на берегу, вода такая хорошая.