Компромисс (1/2)

После того, как Симон узнал про рехаб, дни стали тянуться бесконечно. Они начинались и заканчивались одинаково, и день как будто бы ничем не отличался от ночи. Просто днем, может быть, было немного светлее. В школе все шло из рук вон плохо. Симон постоянно допускал ошибки в контрольных, и уровень его оценок сильно упал. Он перестал ходить на тренировки по гребле, а на занятиях в хоре не попадал ноты, забывал слова, путал партии. Еще и горло начало болеть ко всему. После школы он шел не домой, а слонялся по улицам без дела. Видеть друзей тоже было невыносимо. Симону было просто слишком стыдно за то, что он сделал, поэтому он не мог смотреть в глаза своим близким, которые всегда его поддерживали. Они совершенно точно не ожидали от него ничего такого, и, конечно же, они были на его стороне, даже если бы узнали, к каким последствиям это привело. Но даже этого Симон не мог им рассказать. Если будут какие-то слухи о рехабе, это только сильнее навредит Вилле. Симон прекрасно понимал это, поэтому он ничего ни с кем не обсуждал.

Август говорил, что недели через две должен быть день открытых дверей. Вилле должен прислать приглашения тем, кого он хочет видеть, но от него так ничего и не приходило после того письма, где он написал, что в рехабе. Это сводило с ума. Симон каждые пять минут проверял свою почту. Это превратилось в какую-то одержимость. Он проверял почту даже на уроках, за что у него забирали телефон, и ему становилось почти физически больно от невозможности обновить страницу. Симон проверял почту даже ночью. Он вообще очень плохо спал все эти дни, часто просыпался, а утром чувствовал себя разбитым. Мама даже начала беспокоиться.

С Августом они виделись пару раз в школе, но только здоровались. Симон все еще злился на него из-за всего того, что произошло, хотя понимал, что в этом есть и огромная часть его собственной вины. И, что самое ужасное, они никак не могли это исправить. Они могли только ждать и надеяться, что все как-то наладится. Хотя, откровенно говоря, Симон уже не думал о том, что они с Вилле смогут быть вместе. Дело не в том, что Вилле после рехаба будут контролировать гораздо жестче. Хотя его зависимость и была выдуманной, но никто об этом не знал. Но он и сам, скорее всего, просто не захочет больше видеть Симона. После всего того, что он сделал. Зачем ему это? В конце концов, Симон разбил ему сердце. И, наверное, Вилле будет лучше с кем-то другим. Не важно, будет это парень или девушка. Но это будет кто-то, кто будет заботиться о нем, а не о себе. От этих мыслей Симону становилось так больно, как будто его под дых ударили. И воздух уходил из легких, и вдохнуть снова было невозможно. Он понимал, что заслужил это. Но от этого не становилось легче.

Видя, что с Симоном явно что-то не так, хормейстер предлагала ему пойти к психологу. И несколько раз Симон, набравшись решимости, даже подходил к его кабинету, но так и не осмеливался постучать.

Сообщение от Вилле пришло в пятницу утром. Симон уже не ждал, хотя и продолжал обновлять почту. По словам Августа, день открытых дверей, на который могут приехать близкие, должен был быть примерно через две недели после того как человек попадает в рехаб. Этот срок как раз подходил, и к концу второй недели Симон был уверен, что Вилле уже не напишет. Но сообщение от него все-таки пришло.

«Привет!

Завтра будет день открытых дверей, куда я могу кого-то позвать. Приезжай, если получится. Я очень скучаю, хочу тебя увидеть.

Вилле»

Сначала Симон очень обрадовался. На него как будто бы надели кислородную маску. Сразу дышать стало легче. Цвета стали ярче, небо – выше, а еда – вкуснее. Но вскоре его радость угасла. В письме был адрес. Август уже говорил Симону, где находится рехаб, так что он давно построил маршрут. Только боялся, что не придется этим воспользоваться. Но главная проблема была в том, что рехаб находился достаточно далеко от Бьерстада. Туда нужно было ехать с двумя пересадками, и дорога занимала почти весь день. Если ехать на такси, это было бы быстрее, но у Симона не было таких денег, чтобы оплатить поездку. И попросить его отвезти ему тоже было некого. Он мог бы поехать вечером, но тогда ему пришлось бы ночевать где-то между пересадками, потому что после прибытия первого автобуса, второй отходил только рано утром. Это была не проблема, но придется как-то объяснить маме, куда он едет и где он будет всю ночь. Она и так волнуется за него.

Весь день Симон думал о том, стоит ли ему поехать утром, тогда он приедет уже почти под окончание посещений и сможет провести с Вилле совсем немного времени. Или ему стоит поехать вечером на кануне и дать маме новый повод для переживаний. Тем более, что он не сможет сказать, куда едет, и ему придется врать.

До нужного ему рейса оставался примерно час, он сидел на кровати с телефоном в руках, с открытым на нем сообщением от Вилле, пытаясь принять решение, когда вдруг его позвала мама.

– Симме, тут к тебе пришли, – он слышал стук в дверь, но не обратил на него внимания. Симон никого не ждал.

– Это Аюб и Рош? – спросил Симон. – Скажи, чтоб зашли.

– Нет, это из школы, – ответила Линда.

Симон поднялся. Он никого не ждал. Да и кто из школы мог приехать к нему сюда, в Бьерстад? Никто, кроме Вилле, даже не знал, где он живет.

Сказать, что Симон удивился, увидев Августа, это не сказать ничего.

– Ты что здесь делаешь? – он вышел на крыльцо и закрыл за собой дверь, как бы защищая от него свой дом. – Ты к Саре? Ее нет дома.

– Вообще-то, к тебе, – ответил Август. – Эх, даже не поздоровался, как невежливо.

– Отвали, – нахмурился Симон. – Говори, что тебе надо.

– Ты едешь? – коротко спросил Август.

– Куда? – не понял Симон.

– На аудиенцию к королеве, – фыркнул Август. – К Вилле, конечно. Только не говори, что он тебя не пригласил. Как обидно, должно быть.

– Пригласил. Еду, – коротко ответил Симон. Он не хотел разговаривать с Августом. – А тебе что за дело?

– Если едешь, тогда поехали, – Август кивнул куда-то в сторону, и Симон увидел припаркованную у дороги машину.

– С тобой? – Симону все это не нравилось, хотя так, конечно, они доберутся быстрее.