Глава 11. Богемный вечер (1/2)
Марко стоял подле тумбочки, заставленной множеством стеклянных баночек одеколонов. Это была его маленькая слабость. Мужчина плавным движением смахнул золотистые пряди волос с плеч за спину, после уверенно защелкнув на левой руке серебряные часы, с которыми он теперь, пожалуй, никогда не расстанется. Хиетала, воспользовавшись одним из тёмных стеклянных флаконов, окутал себя пеленой стойкого аромата, после чего поправил чёрный галстук на груди, шумно выдохнул и покинул комнату.
Вскоре Марко остановился напротив двери, что фактически успела стать ему проходом в новый дом, дом, в котором царило счастье, дом, в котором его всегда ждала Она. Однако первоочередная владелица комнаты попросила ненадолго покинуть мужчину сей "дом", дабы привести себя в порядок, да и вещи Хиеталы все ещё находились в его старой комнате. Слух финна уловил знакомую мелодию. Прислушавшись, он чуть улыбнулся. Мелодия песни "O Children" лилась из-за двери, и ангельский женский голос периодично вторил ей. Хиетала постучал, но ответа не последовало. Тогда он немного приоткрыл дверь, но тут же замер.
Тарья с улыбкой стояла напротив зеркала, поворачиваясь то одним боком, то другим, проверяя наличие нежеланных складок на безупречно сидящем на ней чёрном блестящем платье, что было ей по колени и напоминало ночное небо. Оно искусно облегало фигуру девушки, подчеркивая исключительно лишь её достатки. Тонкие пальцы певицы обрамляли недавно подаренный Марко кулон, а оливковые глаза светились от счастья, отражая блеклый свет комнаты. И вот, припев. Тарья подобно кошке ступает на носочках по полу в такт музыке, прикрывая глаза в истинном удовольствии. Она покачивалась, вторя мелодии, глядя на тёмную улицу за окном. Желая раствориться в танце, она плыла по комнате, все ещё одной рукой сжимая кулон на своей бледной шее. Другая же её рука плавно рисовала что-то мягкое и незатейливое в воздухе, являясь самым настоящим отражением искусства. Но внезапно девушка чуть содрогнулась, когда её ладонь коснулась чего-то мягкого и тёплого. Прямо перед Тарьей возник Марко, что, не дав ей опомниться, взял девушку за руку и увлек её в танец. Молодые люди улыбались друг другу и, казалось, больше не было никого в этом мире, лишь они вдвоём. Пара мягко кружилась по просторной комнате, сияя изнутри. Их движения говорили за них, не требовалось каких-либо слов, чтобы понять, что они чувствуют. Однако, когда Марко прокружил Тарью и притянул к себе, заглядывая прямо в бездонные её омуты, где-то в коридоре первого этажа раздалось громкое:— Марко, Тарья, сколько можно вас ждать?! Мы так скоро опоздаем!— Кажется, это Эмппу, — с улыбкой закатила глаза девушка, — что ж, не будем заставлять ребят ждать.Хиетала лишь осторожно поправил прядку, что вылезла из её пучка, после оставляя на щеке финки тёплый поцелуй.
— Ты прекрасна, — прошептал он, на что девушка застенчиво и мягко улыбнулась ему, и пара выпорхнула из комнаты.— О, кто идёт! — Вуоринен и Юкка также пребывали в выходных костюмах, ожидая друзей в коридоре.— Прекрасная принцесса и её благородный викинг, — с тёплой улыбкой произнёс Невалайнен, когда увидел Марко и Тарью, что спускались к ним.— И ты тоже ничего, дружище, — ответил Хиетала, после помогая Турунен надеть пальто. Она мгновенно, словно Золушка, скользнула в чёрные туфли и с уверенностью взглянула на музыкантов:— Можем идти.Двери ресторана распахнулись под напором рук дворецких, что уже успели принять верхнюю одежду гостей. Зал встретил четырёх музыкантов подобающе: над столиками, облаченными в алые скатерти, возвышалась хрустальная люстра, озаряющая золотым приятным светом большое помещение. На столиках стояли золотые подсвечники, а полы были устланы багровыми бархатными коврами. Однако центр зала был пустым. Столы стояли возле стен. В воздухе слышались нотки лёгкого джаза, перемешанного с ароматами дорогих парфюмов, кротких смешков и разговоров состоятельных людей, сопровождаемых звоном хрустальных бокалов. В воздухе слышались нотки богемного шарма. В воздухе слышались нотки роскоши.Трое мужчин и девушка вошли в зал. Марко уверенно держал Тарью под руку, та в свою очередь с подобающе поднятой головой лёгкой поступью следовала подле него. Юкка и Эмппу шли слегка позади. И не скажешь, что эти двое статных мужчины на самом деле ещё те любители подурачиться.
Наконец, музыканты пришли к назначенному столику. Однако каково было их удивление, когда они увидели сидящих за ним людей. Туомас, облаченный в чёрный костюм, из-под которого виднелась алая рубашка, крайне искусно гармонировал с девушкой, что сидела подле него. Её чёрные волосы, немного короче, чем у Тарьи, спускались ей на плечи чёткими локонами, красное шелковое платье перекликалось с длинными перчатками на её руках, а на запястье правой руки виднелся жемчужный браслет. Девушка улыбалась пришедшим мужчинам и даме, однако улыбка эта была какой-то неестественной, хитрой, словно у лисы. Но помимо двух черноволосых голов над столом возвышалась и ещё одна - кудрявая с каштановыми волосами. Мужчина сверкнул карими глазами, но на его лице не проскользнула даже тень хоть какой-то эмоции. Он был облачен в серый костюм с чёрной рубашкой под ним, а на шее мужчины висел крупный серебряный крест на массивной цепочке. Троица обратила свои взгляды на музыкантов.
— Добрый вечер, — сразу учтиво начал Туомас, обращаясь к коллегам. — Прошу, присоединяйтесь.
Четверо прибывших сели за круглый стол. Тарья заняла место рядом с незнакомкой, далее по кругу расположились Марко, Эмппу и Юкка, что пристроился подле кудрявого мужчины.
— Познакомьтесь, это Анетт. Моя девушка, — провозгласил Холопайнен, положив ладонь на руку черноволосой красавицы. — А это Маркелл, мой давний друг, — мужчина, что сидел рядом с клавишником, учтиво кивнул. — Они брат и сестра. Не мог не пригласить их разделить с нами радостную новость по поводу альбома.
— Приятно познакомиться, — произнесла Тарья, оглядывая новых знакомых. Почему-то от них словно веяло неуютным холодом, и, кажется, трое остальных мужчин тоже это заметили, а потому лишь натянуто улыбнулись паре родственников.
— Что ж, а это те самые ребята, с которыми я работаю. Юкка, Эмппу, Марко и Тарья, — познакомил Туомас своих знакомых с коллегами, на что первые так же улыбнулись по этикету.
— Так вот они какие, легендарные Nightwish, — сладко пролепетала Анетт, прищурясь и переводя взгляд на сидящую подле Тарью. Та в свою очередь изобразила лёгкую улыбку.
— Туомас много рассказывал о вас, — отозвался Маркелл, обводя взглядом группу.
— Забавно, а вот нам он ничего о вас почти и не говорил, — заметил Вуоринен, как-то недобро взглянув на клавишника.
— Не было случая, — отвертелся Холопайнен и кратким жестом подозвал к себе официанта.
Празднование шло полным ходом. Музыканты по очереди произносили тосты и то и дело поднимали бокалы за их бравое дело и блестящие успехи. Стол был усыпан всяческими закусками и блюдами, атмосфера уже не была такой угнетающей.
— Маркелл, а чем вы занимаетесь? — поинтересовался вдруг Марко, глядя прямо в карие глаза смуглого мужчины. Где же он мог его видеть?..
— Я по профессии менеджер, — чуть помедлив, ответил тот. — Сейчас я в отпуске.
— Вот оно что... — Хиетала приметил, что мужчина как-то быстро отошёл от темы и потупил взгляд.
Анетт слегка покосилась на Туомаса. От её внимания не могло ускользнуть то, что тот постоянно смотрит на Турунен, что девушку, конечно, совсем не устраивало. Тогда она хищно улыбнулась и посмотрела на певицу.
— Тарья, мне рассказывали о твоей нелёгкой судьбе, — обратилась Анетт к девушке.
— Да, было действительно сложно, — выдохнула финка, желая не концентрироваться на минувших событиях. — Туомас оказался моим спасителем.
— О, я про твою матушку и того мальчика, — невинно произнесла темноволосая шведка, глядя своими голубыми глазами прямо в омуты напротив.
Юкка поперхнулся от столь неожиданного заявления, да и все остальные, впрочем, смутились не меньше.— Анетт... — хотел было её осечь Туомас, но та словно не слышала.
— Бедняжка... — продолжала Анетт. — Ты их, наверное, так любила... Очень жаль, что так получилось, — девушка явно пыталась вывести Тарью на эмоции, и у неё получалось: певица опустила глаза, а её тёмные брови словно два крыла ангела встретились у переносицы. В горле застыл непрошенный ком. — Не хотела бы я быть на твоём месте, дорогая, — на сей раз Анетт положила руку на плечо певицы. — Сначала смерть отца, потом нищета, а затем и смерть матери и ребёнка, что был тебе почти сыном...
Вокруг повисло резкое напряжение. Все пребывали в шоке от сказанных шведкой слов. Марко, Юкка и Эмппу и вовсе нахмурились ещё сильнее, уставившись на девушку. Первый даже хотел было что-то сказать, но Холопайнен опередил его.
— Анетт, что ты себе позволяешь? — черноволосый финн косо смотрел на возлюбленную.
— А что-то не так? Или тебя что-то беспокоит? — с нотками ревности прозвучал девичий голос, обращаясь к мужчине.
— Не стоит, Туомас, — Тарья, на лице которой мгновенье назад читались отчаяние и желание выбежать из зала со слезами, сейчас сидела с гордо поднятой головой, тонкими длинными пальцами держа бокал красного вина. Её изумрудные омуты пристально глядели на Анетт со скрытым презрением и отвращением, хотя казалось, что они смотрят на девушку спокойно и совершенно равнодушно. На сей раз певица обратилась к шведке. — Может лучше поговорим о том, какой путь я проделала от дворняги до мировой звезды? Или о том, сколько я работала и чем жертвовала ради того, чтобы сейчас сидеть здесь с этими профессионалами, в то время как кто-то лишь пользуется своим положением? — сделав кроткий глоток вина, девушка поставила бокал и медленно поднялась. — Прошу прощения, я отойду.
Тарья, последний раз бросив презрительный взгляд на опешившую Анетт, направилась прочь от столика. Все пребывали в шоке.— Что ж, — Невалайнен решился нарушить тишину. — Раз уж такое дело, объявляю перекур.