Часть 82 (2/2)

- Я буду учиться лучше, чтобы меня отпустили с гэгэ как можно скорее, - пообещал он.

- Так что там с твоим учеником? - нехотя поинтересовался парень, когда тишина немного затянулась, - Как его там…

- И Фэн, - подсказал Шаншень, действительно радовавшийся успехам мальчика, которого помогал обучать. - Очень старательный адепт, он уже освоил духовное оружие, а теперь…

- У него веснушки, - перебил А-Сюэ, кивнув на окно, за которым и были все старшие ученики. - Помню, как ты себе такие хотел, пытался от меня заразиться. Они тебе все еще нравятся?

Мальчик кивнул, невольно порозовев. Веснушки гэгэ все еще были для него чем-то сказочно прекрасным, что хотелось пересчитать губами, вот только после знакомства с Лунъяном А-Шень осознал в себе это желание с новых сторон, до этого непонятных. И при мыслях о том, чтобы действительно коснуться каждой веснушки на теле гэгэ, теперь скручивало низ живота от тяжелого, почти удушливого желания сделать это прямо сейчас, разорвав на нем одежду и удерживая силой, если придется, если он не позволит добровольно. Хотя, в заснеженной пещере он ведь не сопротивлялся поцелуям...

Увидев, каким голодным стал взгляд звереныша при упоминании веснушек его ученика, А-Сюэ опешил. Мелкий чудик, конечно, был помешан на них раньше, но после Байсюэ эта тема больше не всплывала, и такой бурной реакции он даже не ожидал, считая, что от той одержимости остались только воспоминания. Но у А-Шеня был такой вид, будто он может сожрать этого своего И Фэна, усыпанного веснушками почти так же густо, как и сам Фэнбо. С возрастом они у парня, конечно, немного побледнели, да и выглядели на носу не так по-дурацки, как в детстве, но все еще не нравились ему самому, чего не скажешь о девушках в Гусу, правда, за пределами клана Лань. И все же приветливые девы с радостью делились с ним своим весенним опытом, западая, почему-то, именно на веснушки, чего сам Фэнбо не понимал, но пользовался. Ну как пользовался… Пробовал встречаться с несколькими… Только с двумя, если быть точнее. Но у них не было ничего общего с его Май-Май, так что надолго их взаимного интереса не хватало.

А тут и его шиди, оказывается, все еще хочет… чего он там хотел-то… «считать эти проклятые веснушки губами до конца своей жизни», - коварно напомнил внутренний голос. А при том, как чудик умел целоваться, у веснушек этого И Фэна не было шансов остаться равнодушными… А-Сюэ тряхнул головой, отгоняя мерзкие мысли о том, как это может происходить. Нет, его шиди вырос, забыл всю эту чушь, а стараниями самого Фэнбо еще и женится, как только возраст будет подходящим, уж он-то позаботится о диди, пока будет показывать ему мир.

- Почему он не учится со всеми? - спросил Фэнбо, пожалуй, слишком резко, заочно возненавидев ничего не подозревавшего мальчика с дурацкими веснушками.

- Я ведь рассказывал, - без укора напомнил Шаншень, - что его привели уже слишком взрослым для младших групп, но с хорошим зачатком ядра, к тому же, он умел читать и писать, немного считал, вот его и доверили мне, чтобы в свободное от занятий врем я подтягивал его до уровня сверстников. На общие занятия он тоже ходит.

- А я уж думал, что он круглые сутки с тобой, - хмыкнул тот. - Пойдем, покажешь, чему тут научился без меня за полгода, я всю дорогу Мэйхуа полировал для тебя.

А-Шень снова покраснел, в книгах о любви и про полировку меча говорилось, и означало оно вовсе не заточку лезвия. И А-Сян даже уговаривал его самого попробовать таким образом снимать напряжение, но лисенок отчего-то боялся даже начинать, помня еще из Байсюэ, что любой разврат постыден. Хотя, здесь, в Цаошань Сюэ, принято было считать, что между спутниками на тропе совершенствования не может быть ничего постыдного или недопустимого. Но они с А-Сянем таковыми не были, поэтому А-Шень продолжал упорно терпеть и не поддавался на его подначки. И время от времени плелся среди ночи стираться, когда это происходило само собой, без его участия. И вдруг А-Сюэ настолько открыто говорит о таких делах… Тут Шаншень понял сразу две вещи. Во-первых, А-Сюэ действительно имел в виду меч, потому как взял лежавший рядом Мэйхуа и поднялся. А во-вторых, сам лисенок встать пока не мог, поскольку задумался не о том, о чем стоило бы в приличном обществе, и тело уже отреагировало на это. Не зря Бай-фу просил его еще маленького не говорить при свидетелях о спаривании и всем, что с ним связано, ох не зря. И тут же вдогонку мальчик вспомнил, каким нервным был сам А-Сюэ в этом возрасте, и покраснел еще больше. Все-таки хорошо, что А-Шень в это время был в Байсюэ, его неуместного любопытства гэгэ, наверное, не выдержал бы…

- Ты идешь? - Фэнбо махнул свободной рукой на дверь. - До ужина мы свободны.

- Может, позже, - опустил глаза лисенок. - Я не очень хорошо себя чувствую. Вчера была тяжелая ночная охота.

- Ладно, - А-Сюэ плюхнулся обратно на подушку у очага, не растопленного даже ради Цзинси, потому что на улице в начале лета и так стояла невыносимая духота. - У тебя жар, что ли? Чего такой красный? - парень протянул руку и беззастенчиво потрогал лоб шиди. - Горячий. Прилег бы.

Шаншень с удовольствием прилег бы прямо здесь, если бы кто-нибудь согласился закопать его и поставить поминальную табличку посреди основной комнаты «Дзя», потому что неуместное желание и не собиралось проходить из-за близости гэгэ.

- Я посижу, не настолько мне плохо, - обреченно вздохнул А-Шень.