Часть 29 (1/2)

Первые пару дней в Байсюэ Шаншень даже не понимал толком, чего от него хотят, но ранние побудки не были в новинку, а распорядок дня был похож на их родную школу. Его мысли, однако, были далеки от учебы. Лисенок переживал, как без него остался гэгэ, скучает ли, не забыл ли его за два месяца. Или он снова сошелся с А-Мэй и греет ей руки, потому что осень выдалась прохладной.

- Не кисни, - хлопнул его по плечу и побеспокоил этим пригревшегося желтопузика А-Сян, привычно пробравшийся вечером в комнату шиди, хотя правила это запрещали, заодно и запустив вернувшегося с охоты ящера.

Как понял Шаншень, его новый друг вообще чихать хотел на все правила, но перед наставниками умел изображать должное благочестие, так что Лу-ши пока не было к чему придраться. Как и с самим А-Шенем. Мальчик снова замкнулся в себе, как в начале пути, поэтому вид имел отрешенный и спокойный, что импонировало старому Шифу.

- Давай в сад выберемся, уже осень, кислые яблоки поспели, - не отставал А-Сян.

- И где мы их спрячем? Их там много, - все-таки отозвался лисенок.

- Подкинем самому Лу-ши, - рассмеялся шисюн. - Шума будет, если его найдут с ворованными яблоками…

- Получим линейкой. Тут, говорят, ею за все подряд отхаживают.

- И что? Получим раз, другой – и привыкнем, чего бояться-то?

Шаншень пожал плечами. Воровать яблоки ему не хотелось, получать линейкой – тоже. Поэтому он повернулся на узкой кровати, на которой они втроем умещались с большим трудом, только тесно прижавшись друг к другу, и оперся подбородком на грудь А-Сяня, уже улегшегося на спине с заброшенными за голову руками.

- Лучше научи меня чему-нибудь новому.

Такие ужасные, узкие и жесткие кровати были во всех кельях, они даже проверили, пока знакомились с павильонами Байсюэ. Как говорил Лу-ши, это должно было воспитать твердость духа и хорошую осанку. Шаншень был с этим не согласен, потому что его Сун-ши держал спину идеально ровной и с нормальной кроватью, значит, дело не в ней. И все же спать было жутко неудобно. А они еще и вдвоем укладывались, чтобы не мерзнуть и не скучать, после чего поверх сворачивался теплолюбивый Цзинси. Осень была действительно холодной, а отбои ранними. Вот только новый друг не умел греть так, как его гэгэ, и от этого разлука ощущалась еще острее, царапала горло, застревая в нем, заставляя молчать об этом, чтобы наружу не хлынули кровь и слезы. Он не растирал замерзшие пальцы в своих ладонях, а если и пробовал, это было совсем по-другому, неправильно. И обнимать так, как гэгэ, он не умел. С А-Сянем было холоднее.

- Давай, - легко согласился А-Сян, вполне привыкший и втянувшийся в такие уроки. Тем более что у мелкого уже хорошо получалось. - Что именно тебе еще непонятно?

- Куда руки девать?

- Хороший вопрос, - задумался шисюн. - Давай подумаем…

Шествующий по коридору ученического павильона Лу-ши и без того был зол, как водный гуль в засуху. Он совершал свой ежевечерний обход монастыря, как и всегда, и, проходя по насыпным дорожкам между павильонами, сперва споткнулся на яблочном огрызке – немыслимая наглость, есть яблоки из сада без разрешения главного настоятеля! –, потом наткнулся на охотившегося безногого ящера маленького даоши, едва не обгадившего его снова, но уползшего в павильон быстрее, чем настоятель успел обругать его, и в довершение ко всему услышал совершенно неподобающие монастырю звуки весенних игр из приоткрытого окна своего лучшего ученика. И вот теперь еще и из комнаты Бай Шаншеня раздалось глупое хихиканье на два голоса, окончательно ввергшее Шифу в ярость. Уже был объявлен отбой, находиться в чужой комнате запрещено, а они еще и веселью предаются вместо того, чтобы посвятить время изучению трактатов, розданных им накануне! И если давно вышедшему из-под его крыла Сун Ланю Лу-ши было нечего предъявить, то А-Шень был его учеником сейчас, а значит, должен был следовать правилам. Впрочем, даже гостей Байсюэ можно призвать к порядку, потому что правила распространяются и на территорию монастыря, а не только на монахов. И правила запрещают какой-либо разврат!

- Недопустимо! - Лу-ши распахнул дверь и поперхнулся собственными словами, увидев двух приглашенных учеников Байсюэ самым бесстыдным образом целующимися.

И не где-нибудь, а прямо на жесткой кровати, должной внушать мысли о непостижимом вечном, а не о непотребствах, да еще и в их годы!

- Недопустимо! - повторил он уже севшим голосом, схватившись за сердце и за трость.

Мальчики, правда, перепугались и скатились на пол от такого внезапного вторжения, а старшие ученики уже бежали на крик, чтобы помочь наставнику разобраться в проблеме. Но им пришлось сначала отбирать у Лу-ши трость и отпаивать его успокоительными травами, а не разбираться в случившемся, пока провинившиеся ученики стояли на коленях на крупном песке посреди церемониального зала главного павильона «Анцин».

- Что случилось? - первым в зал влетел Иньлин, позволявший себе бегать по коридорам в нарушение правил, так еще и в совершенно неподобающем растрепанном виде, на ходу завязывая пояс. - Что они натворили?

- Ты! - Лу-ши резко выздоровел, прекратил охать, держась за сердце, и подскочил на ноги. - Это все ты и твое тлетворное влияние на детей! Бесстыдник!

Спохватившись, Шифу махнул старшим ученикам на дверь, и лишь когда они с поклоном вышли, пропустив вместо себя в зал Сун Ланя, все же не ускорявшего шаг и соблюдавшего правила по старой памяти, хоть и не все, продолжил метать молнии.

- Ладно, и что же я натворил? - не стал спорить бывший небожитель, видя, что старика сейчас действительно лечить придется, до того он зол.

- Испортил детей! Совратил моего лучшего ученика! - Лу-ши хотел замахнуться тростью, но вспомнил, что потерял ее где-то на стадии воспитательной порки маленьких бесстыдников еще в комнате. - Демон нечестивый! Все портишь, к чему прикасаешься своими грязными руками!

- Шифу, вы преувеличиваете, мы оба были наставниками этих учеников, - напомнил даоджан. - И это я его совратил, если на то пошло.