Часть 8 (2/2)
Джинни испустила долгий вздох, пальцы все еще работали на ногах Гермионы. “Препятствия. Они самые худшие. Черт возьми, девочка, ты ни к чему не идешь легким путем, не так ли?”
Гермиона покачала головой, вытирая щеки рукавом свитера. “Пожалуйста, не говори никому, Джинни. Особенно Гарри и Рону.”
“Как будто ты должна просить меня об этом”.
“Они не поймут”.
Джинни присела, повернувшись лицом к Гермионе, положив руки на колени.
“Это никого больше не касается, Миона. Твои друзья должны просто хотеть, чтобы ты была счастлива”. Она ответила, пытаясь предложить столь необходимый комфорт и поддержку.
“Ты права”.
”Обычно я такая”. Джинни ухмыльнулась, смеясь; нога Гермионы сбила ее с ног.
- Я имею в виду препятствия.
”ой.” Рыжеволосая беззвучно шевельнула губами.
“К тому же, есть один вопиюще очевидный”.
“И это было бы?”
“Дело в том, что эта ”давка” односторонняя, так что эти препятствия совершенно неуместны”.
Рука Джинни успокаивающе погладила ее колено через джинсы.
“Ничто не говорит о том, что у Блэк со временем не разовьются чувства к тебе”.
Гермиона слабо улыбнулась. “Спасибо, но я сильно сомневаюсь в этом. Мне нужно быть реалистом. Мне просто нужно пережить этот год, сдать ТРИТОНа, и тогда мне больше не придется ее видеть”. От такой перспективы у нее защемило сердце. Она решила оставить содержание своих бесед и их поздний ночной бред при себе. Она хотела утаить что-то, чем могла бы дорожить, а не препарировать.
Джинни не хотела указывать на то, что какая бы тактика Гермионы ни применялась, она явно не сработала до сих пор, и что от регулярных встреч с темной ведьмой, несомненно, станет труднее отрицать эти чувства. Вместо этого она сделала то, что сделал бы любой хороший друг.
“Шоколадный торт ”Акчио””. Она улыбнулась.
**********************************************************************************
Животик Гермионы был по-настоящему полон после роскошного жареного ужина, которым она наслаждалась в холле.
Окруженная своими друзьями и Драко, который решил присоединиться к ним, она чувствовала себя довольной и счастливой, наблюдая за их оживленными лицами, когда они говорили, тепло их смеха омывало ее. Она и представить себе не могла, что так легко вернется в школьную жизнь после того промежутка, который она отняла у нее. Не с академической точки зрения, а с точки зрения социального взаимодействия и того, насколько простым оно теперь казалось.
Джинни попыталась подтолкнуть к ней второй кусок лимонного пирога с меренгой, но, к ее большому разочарованию, не смогла влезть. Особенно учитывая торт, который они съели в тот день в общей комнате. Она посмотрела на младшую Уизли, наблюдавшую за ней с Луной, и почувствовала себя по-настоящему благословенной за ее дружбу и советы. После разговора, который у нее был с ней, и письменных слов Беллатрикс о том, что она будет стараться больше, она, наконец, почувствовала, что, возможно, она может начать расслабляться и начать быть самой собой.
Она задавалась вопросом, что сказала бы ее мать, если бы могла увидеть ее сейчас после всего, что она пережила. В глубине души она знала, что ее родители гордились бы ею. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела разочарование на их лицах. Но одобрят ли они ее увлечение? Что бы они сказали о ее сексуальности? “Мы просто хотим, чтобы ты была счастлива, тыковка”. Голос ее отца эхом отдавался в ее голове, и она улыбнулась, смахивая случайную слезу со щеки; ее друзья пропустили этот простой жест, когда она снова придала своему лицу строгость.
Затем она почувствовала это. Мурашки начинают танцевать по ее спине, шепот воздуха вокруг нее меняется. Она повернула голову, взглянув на верхний столик, и нашла причину.
Беллатрикс Блэк вошла в Зал и сидела в конце, ближайшем к выходу. Что, однако, отличалось, так это то, что она смотрела прямо на нее. Гермиона сглотнула, чувствуя комок в горле, который, казалось, не проходил сам по себе. И ее карие глаза не могли отвести взгляд. Профессор Блэк выдержала ее пристальный взгляд, ее внешность смягчилась, за исключением озабоченно нахмуренных бровей.
Гермиона чувствовала эти глаза повсюду, и румянец, заливший ее кожу, заставил ее почувствовать себя выставленной напоказ. Она тепло улыбнулась Блэк, которая с любопытством помахал ей пальцами в низком жесте со своего места на столе.
Гермиона заставила себя отвести взгляд. Она должна была это сделать, поскольку образы этих пальцев, ласкающих ее тело, затопляли ее чувства, как прорвавшаяся плотина. Ей нужно было уйти. - А что, если она меня слышит? Черт!’
Как будто синхронно со своей подругой, Джинни наклонилась и прошептала ей на ухо, скрывая их разговор от остальных. “Попробуй дышать, Гермиона. Сосредоточься на мне, хорошо?” Рука, сжимающая ее бедро.
Она кивнула, пальцы Джинни нашли ее собственные, и она вцепилась в них для устойчивости.
Она не осмеливалась оглянуться на учительский стол, но чувствовала, что за ней наблюдают. Она не могла решить, лучше это или хуже, чем вообще не смотреть на нее. ‘Лжец’.
**********************************************************************************
Живоглот свернулся калачиком рядом с Гермионой на ее кровати, пока она читала последние страницы ”Франкенштейна”, ее пальцы утешались в его теплой шерсти, его мурлыканье было единственным звуком в комнате.
Она закрыла книгу и взглянула на открытую карту, радуясь, что Беллатрикс все еще была в своих покоях, а не бродила по замку или просто отсутствовала вообще. Она привыкла держать карту рядом с собой всякий раз, когда оставалась одна в своей комнате, вместе с блокнотом, который стал ее самым ценным достоянием, предоставляя ей связь с Беллатрикс. Это и книга, которую ей подарили, письмо, написанное от руки, все еще лежало у нее под подушкой.
Гермиона закончила укладываться спать, ее мысли вернулись к разговору с Джинни, а затем к родителям. Она так сильно скучала по ним, что мысли о них причиняли ей физическую боль, загоняя их обратно в дальние уголки сознания, чтобы потеря не поглотила ее. В конце концов, в мире было много единственных детей, которые были одиноки, и, по крайней мере, она была в безопасности.
Она вздохнула, проглотив свое горе глотком воды, и потянулась за блокнотом. Никакого мерцания, просто обычная эластичная кожа под ее прикосновением, когда она перечитывала их предыдущие взаимодействия, трепет в груди, когда она надеялась, что снова напишет, с пером и чернилами наготове. Она закрыла глаза, чтобы дать им отдых.
Гермиона вздрогнула и проснулась, не понимая, что заснула. Она взглянула на часы. 01:07. Она зевнула и посмотрела на открытую книгу в своих руках, мягкая улыбка украсила ее губы.
“Ты выглядела расстроенной за ужином”.
Она приподнялась и потянулась за пером, макая его в бутылку, а затем на страницу, вспоминая ужин, вспоминая мысли о своей семье.
“Я и не думала, что кто-то заметил”.
“Я заметила”.
Ее сердце подпрыгнуло под ребрами.
“На самом деле ничего особенного”. Не уверена, что она смогла бы разбередить эту рану, не с женщиной, которой было поручено, среди прочих, найти слабые места Ордена и уничтожить их. - Ты же знаешь, что сейчас она уже не тот человек.‘
”Ничего осебенного не вызывает слез”.
Гермиона почувствовала, как ее нижняя губа задрожала, слезы навернулись на глаза, когда она попыталась вытереть их.
“Я просто подумала о...моих родители и то, как сильно я по ним скучаю”.
Ответ, написанный чернилами, пришел быстро.
“Ты могла бы навестить их, нет?”
Она не знает. Гермиона поняла. Она всегда предполагала, что новости об исчезновении ее родителей и забвении их воспоминаний были известны.
“Нет, я не могу. Сейчас они живут в Австралии. Это и тот факт, что я стерла себя из их сознания, чтобы удержать их в безопасности...это конец.” Она ловила случайные слезинки тыльной стороной ладони, наблюдая, как одна из них падает на бумагу, черные чернила растекаются, как камешек в воде.
“Пожалуйста, не плачь”.
Гермиона поняла, что отсутствие чернил, без сомнения, указывало на ее печаль. Ей стало холодно, она натянула платье на плечи и плотнее закуталась в одеяло. Обычно у нее не было недостатка в словах, она действительно не знала, как ответить. Разговоры о них никогда не приносили ничего хорошего, поэтому ее друзья научились не спрашивать. Даже Гарри и Невиллу, которые выросли без них, было трудно обсуждать это, поскольку ее ситуация была невероятно другой и безнадежной.
“Я в порядке. Не могли бы мы, пожалуйста, сменить тему?”
Она закатила глаза от того, как прозвучало ее сообщение; резко и замкнуто, и когда она имела дело с женщиной, которая, казалось, жила своей жизнью, руководствуясь этими словами, ей стало плохо от мысли, что она, возможно, закончила их разговор.
“Я не буду совать нос в чужие дела. О чем бы вы хотели поговорить?”
Она выдохнула воздух, который, как она и не подозревала, с шумом рвался из ее легких, чувствуя, как расслабляются ее плечи.
“Я не веду ”светскую беседу”, поэтому оставляю это на твое усмотрение”.
Гермиона улыбнулась. “Нет, я не думаю, что вы знаете”.
“Какой был ваш любимый предмет в школе?”
“Всегда академическая Грейнджер”. Гермиона громко рассмеялась, наблюдая, как появляются новые слова. “ Зелья, Древние руны. Что-нибудь темное.”
“Я бы никогда не догадалась”.
“Мне бы не хотелось разочаровывать. Ты играешь в квиддич?”
“Мерлин, нет. Мне не особенно удобно на метле. Это всегда было фишкой Гарри. Потом у Рона и Джинни. Она надеется играть профессионально после того, как у нее появятся баллы ТРИТОН.”
“Я понимаю”.
Гермиона нахмурилась от прямого ответа, жалея, что она не упомянула имя Гарри; что, возможно, это был мост слишком далеко, учитывая войну. Она ответила вопросом на вопрос, чтобы поддержать их разговор. “Что вы делаете, чтобы расслабиться?”
Появились чернильные точки, указывающие на то, что Беллатрикс обдумывала этот вопрос. “Я не верю, что когда-нибудь это сделаю”.
Она должна была быть шокирована ответом Блэка, но когда она представляла ее себе, что она часто делала, она всегда была готова, туго сжавшись, готовая нанести удар. Она почувствовала острую боль в сердце, задаваясь вопросом, удалось ли более молодой версии темной ведьмы освободиться от такого характера. Была ли она беззаботным ребенком, бегающим по садам, ветер развевал ее волосы, смех пузырился из ее крошечной груди? - Не надо ее жалеть. Она предупредила себя, нацарапывая пером свой ответ.
“Вы могли бы завести кошку?” “Действительно Гермиона? Кошка?” Она закрыла лицо ладонями.
“Кошки меня ненавидят”.
“Я уверена, что это неправда”.
“Я могу заверить тебя, что большинство существ чувствуют то же самое”. Последовала пауза. “Что вы делаете, чтобы расслабить мисс Грейнджер?”
“черт”. - прошептала она, и между ее бедер разлился жар. Она потерла их друг о друга, но это никак не уменьшило боль между ними.
“Я... э-э... я люблю читать и... природу, театр. Быть с друзьями.” Ее почерк был неуверенным и шатким. Она прикусила губу.
“... интересный ответ”.
’ Она... флиртует со мной? Гермиона покачала головой. Эта влюбленность повлияла на ее суждения.
“Извини, мой кот, Живоглот, запрыгнул мне на колени”. Прикусив губу, она посмотрела на него, крепко спящего на своем любимом месте в конце кровати. Она ненавидела себя за ложь, но едва ли могла сказать: ”Я была отвлечена мыслями о том, как ты помогаешь мне расслабиться”.
“Теперь ты чувствуешь себя лучше?” Похоже, Беллатрикс позволила ей сорваться с крючка, и она была благодарна за это. Для женщины, которая казалась такой отстраненной и замкнутой, были моменты, когда Гермиона улавливала проблески сочувствия, и это согревало ее сердце и еще больше усиливало ее привлекательность.
“На самом деле так и есть. Мне это действительно было нужно. Спасибо. - промурлыкала она, проводя пером по приоткрытым губам.
“Тогда я откланяюсь и дам тебе отдохнуть. Я бы не хотела, чтобы ты что-нибудь взорвала в классе. Слагги был бы недоволен.”
Она усмехнулась прозвищу своего учителя зелий. Это его вполне устраивало.
“Мне понравилось разговаривать с вами сегодня вечером... этим утром. Спите спокойно, профессор.” Она написала, на этот раз не совершив ту же ошибку, добавив небрежный поцелуй.
“ Спокойной ночи, мисс Грейнджер.