Глава 1 (1/2)

Ярослава была в отчаянии, беспросветном. В свои семнадцать она должна решить проблему, которая почти любого взрослого наверняка поставила бы в тупик. Она не должна… Не она должна обо всём этом думать, но больше некому. Но надеяться, что о здоровье Кира — любимого младшего брата — побеспокоится Диана, не приходилось. Единственное, о чём способна позаботиться Диана, — так это о покупке очередной бутылки. Благо, хоть не на её, Яры, деньги.

Нельзя сказать, что их пьющая мать была деспотом или агрессором. Она не ругала детей и ни разу их и пальцем не тронула, даже за попытку отнять бутылку. Однажды Яру толкнул отчим — отец Кира. Мать протрезвела в считанные секунды, подошла к Данилу и тихо, но твёрдо объявила:

— А теперь пошёл вон.

С тех пор семья Князевых состояла из трёх человек — самой Яры, её пятилетнего брата и матери-алкоголички, которая, конечно, выгнала сожителя и, к чести её, назад так и не приняла, но от бутылки не отказалась — любила этого козла очень и уже три года страдала по его отсутствию в своей жизни.

В их скрытом сиротстве был один плюс. Диана никогда, никогда не претендовала на средства, заработанные старшей дочерью, средства, за счёт которых жили Яра с Кириллом. Она не покушалась на их деньги, даже когда её сократили три месяца назад. Где Диана брала средства на бутылку, Яра не знала, откровенно говоря, её это и не волновало… Почти. По крайней мере, когда на горизонте такие проблемы, можно себя в этом убеждать. Не тащит из дома — и чёрт с ней.

И всё было почти сносно, пока у Кирюхи не обнаружили катаракту, из-за которой он неотвратимо терял левый глаз. И единственное, что могло ему помочь, — блядская замена хрусталика, которая стоила дороже, чем крыло от самолёта.

И Ярослава должна была найти деньги, чего бы ей это ни стоило.

— Ясь, а купим мороженое? — брат, с которым они возвращались из больницы домой, дёрнул её за рукав.

Девушка рвано выдохнула.

— Конечно, мелкий. Шоколадное?

— Ага.

Как хорошо, что вчера ей выдали зарплату на СТО, где она подрабатывала почти три года. Семёныч — владелец мастерской — был их соседом и знал о непростой ситуации Яры. И от обращения в органы опеки его останавливала только просьба подростка. Ярослава понимала, что Кириллу не будет лучше в детдоме, а о том, чтобы он был одет, накормлен и обласкан, она всегда могла позаботиться. Благо, Диана не препятствовала и даже иногда готовила им завтрак, заваривала Яре термос в школу и отводила мелкого в детсад. По крайней мере, пока не потеряла работу — перед ней-то не нажрёшься.

Дети подошли к ларьку неподалёку от их дома. Ярослава ненавидела тот факт, что блядский киоск находится так близко. Господи, и трёх минут ходу нет.

Первый год без Данила девушка только о том и мечтала, чтобы ёбаную недоналивайку прикрыли нахуй. Потом поняла — расстояние — алкашам не помеха. Не будет этого ларька — Диана добежит до соседнего квартала, не обломится.

В конце концов, уже пора похоронить воспоминания о том, что когда-то у них с Кириллом была нормальная мать, читавшая сказки, учившая Яру печь печенье, пеленать брата и оказывать первую медицинскую помощь. Диана могла стать гениальным медиком. Не сложилось. Скорее всего, причина в раннем материнстве (Яра появилась у неё в неполные семнадцать).

Возвращаясь к алкоголизму Дианы, сегодня Яре даже удаётся вежливо улыбаться продавщице тёте Зое, которая иногда угощает её чаем, спрашивает, как дела, суёт Кирюхе мелкие леденцы и… Регулярно продаёт их матери бухло. В конце концов, работа такая. Они ведь с Семёнычем не могут отказать в ремонте машины клиенту, даже если приезжает лихач, едва сбрасывающий скорость у въезда во двор, или долбоёб без прав. А пенсионерка тётя Зоя, поднимающая внучку, может бесконечно читать матери нотации о вреде пьянства, но не в праве не продать.

— Здрасте, тёть-Зой.

— О, Ярка. Привет, Кирюша.

— Здравствуйте, — улыбнулся мальчик. — Кофету?

— Кир, — одёрнула ребёнка сестра. — Попрошайничать — нехорошо.

— А я не попрошайничаю, тётя Зоя меня сама угощает.

— Но ты не можешь этим пользоваться, мы не нищие.

— Тихо-тихо, ребёнок. Кирюше пять, и он привык, что его угощают конфетами, — женщина протянула мальчику шипучку.

— Спасибо, — Кирюша спрятал добычу в карман штанов.

— Балуете вы его, тёть-Зой, простите нас, — Ярослава полезла в карман за мелочью.

— Так, ребёнок, ты мне вот это вот когда прекрати. Я просто угощаю Кирюшу. И тебя могу. А насчёт баловать… Вас и надо баловать, пока вы маленькие. Взрослыми станете — кто ж мелочами порадует?

— Да не маленькая я, не маленькая.

— А конфету всё-таки возьми.

Девушка улыбнулась и забрала презент.

— Нам мороженого шоколадного, пожалуйста. Одно.

— А себе?

— А то, что нужно мне, вы не продадите.

— Ой, Ярка, бросать тебе надо. Какие тебе?

— L&M синий. Я брошу. Наверное. Когда-нибудь.

— Угу. Когда рак на горе свиснет.

— Ещё скажите, когда Диана бухать перестанет.

— Ой, дитё, уж не знаю, бросит твоя мамка аль нет, но хорошо, что ты у маленького есть. Пропал бы он без тебя.

— Да не переживайте, тёть-Зой, я тоже без поддержки не остаюсь.

— Видела я поддержку твою, даже две поддержки. Такие же мелкие, как ты. Та тёмненькая даже ещё меньше.

— Тёмненькая — то Анька, светленькая — Полинка. Они классные.

— Красивые девочки. А мамку твою я час назад видела.

— Уже нарядная?

— Ну, как тебе сказать, возвращалась не так чтобы очень.

— Но что-то у вас взяла и пошла догоняться?

— Взяла. Пива литр.

— А, ясно-понятно. Водка без пива — деньги на ветер.

— Мама опять будет кричать? — Кирюша прижался к ноге сестры.

— Возможно, мелкий.

Когда Кирилл говорил «кричать», он не имел в виду агрессию. Просто чем больше алкоголя вливала в себя Диана, тем громче становилась её речь и сильнее — желание объятий. Под приступы нежности попадал Кирюша, наверное, потому, что ещё не умел смотреть как сестра — тяжёлым волчьим взглядом исподлобья. Взгляд этот даже на пьяную Диану действовал безотказно, заставляя её держаться от дочери подальше.

— Спасибо, тёть-Зой, мы, пожалуй, пойдём.

***

Квартира встретила ребят шумом воды в ванной и громким пением матери, похоже, принимавшей душ.

— Выплыва-а-ают расписны-ы-ые красноко-о-о-жие вожди-и-и, — старательно выводила Диана, не сбившись ни с единой ноты.

Яра против собственной воли прыснула и подумала, что у их матери всё ещё отличный голос. Есть, однако, вещи, которые не пропьёшь, как ни старайся. Это же относилось и к её медицинским навыкам. Даже будучи пьяной в дымину, Диана, наверное, смогла бы въебать капельницу или заштопать пациента. Яре, по крайней мере, порез от блендера с похмелья зашивала.

Наконец, шум в ванной стих, и Диана вышла в коридор с полотенцем на голове.

— Привет, — её губ коснулось некое подобие улыбки.

— Здрасте, — Яра повесила ветровку (сентябрь был нежарким) и присела на корточки, чтобы расстегнуть мастерку Кирилла. — Мелкий, разувайся и дуй руки мыть. Ща соображу ужин.

— Я макарон по-флотски сварила. Будете есть?

— Аттракцион невиданной щедрости, — буркнула Яра и пошла вслед за братом.

Войдя на кухню, девушка увидела непочатую литровку Жигулёвского и полупустую пачку Примы.

— А, банкет ток начался, — мрачно прокомментировала Яра.

Диана метнулась в кухню и убрала бутылку под стол.

— Было бы что прятать. Диан, дружеское напоминание, в состоянии «Мертвi бджоли не гудуть, а якщо гудуть, то тихо-тихо» мы видим тебя примерно… Всегда. Но за ужин спасибо. И пока ты не начала закидываться, у меня к тебе серьёзный разговор. Мелкий, есть предложение. Давай, ты поешь в комнате, под мультик?

Братец с громким топотом унёсся в детскую, в которой стоял телевизор. Яра понесла ему тарелку.

— Ешь, Кирюха, — бросила она и с тяжёлым сердцем поплелась на кухню, где Диана накладывала макароны уже ей.

— Киру нужна операция, — без предисловий заговорила Ярослава, зло накалывая спиральки на вилку.

Диана подняла ясный взгляд от собственной тарелки.

— Я в курсе.

— В смысле, блять, ты в курсе? Откуда?

— Ясь, я же медик, хоть и сокращённый. Уж характерную симптоматику заметить в состоянии. Мы ходили к Рубинштейну. Он сказал, что нужно менять хрусталик.

— Ну охуеть теперь, — девушка отбросила вилку. — Вы ходили, а я узнаю только сейчас. Когда?

— Позавчера.

— И всё это время ты активно праздновала, — Яра вспомнила, на каких бровях мать вчера приползла домой и где именно заснула. Морфей настиг её на кухне за столом.

— Не праздновала, разумеется. Это я с горя, — Диана потянулась к пепельнице.

— Вчера-то с горя, а сегодня — с какой радости? Хотя чё это я? Вам, алкашам, лишь бы повод был.

— Ясь, ты не понимаешь…

— Да где уж мне? Тебе-то понятно, хуже всех. Хуец съебал, сын слепнет, с работы турнули. Масса поводов, чтобы твои алконавты тебе активно сочувствовали и доливали.

Диана не выдержала и вытащила бутылку из-под стола, открыла её и, проигнорировав стакан, отпила из горла.

— Не смей, блять, накидываться прямо сейчас! Поимей совесть и потерпи, пока я съебу. Хотя бы из кухни. Кирилл слепнет, мать года. Мы были у Соколова, он тоже сказал про хрусталик.

— Да знаю я, знаю! — из глаз женщины брызнули слёзы, которые взбесили Ярославу ещё больше.

Двадцать процентов холерика в ней развернулись во всю мощь. Стремительно метнувшись к двери, девушка плотно закрыла её, чтобы брат не услышал их очередной ссоры.

— Ни хуя ты, блять, не знаешь! Тебе легко тут заливаться и умываться пьяными соплями. Я не питаю иллюзий, понимаю, что мне решать эту проблему! Но ты хотя бы сделай вид, что тебе не похуй!

— Ты не можешь говорить, что мне похуй! — Диана перешла на крик. — Ты ничего не знаешь!

— Чего я не знаю? Ну!

Диана молчала примерно минуту. Затем встала и всё-таки взяла стакан. Налив в него пива и сделав глоток, женщина тихо заговорила.

— Я сегодня по банкам ходила. И вчера в первой половине дня. Никто не даёт кредит… Никто. И говорят, даже если бы работала, у медсестры, матери-одиночки двух несовершеннолетних не особо много шансов на такие суммы. Более того, нужен был бы полугодичный стаж на текущем месте. А систему здравоохранения, сама знаешь, у нас оптимизируют и оптимизируют, везде сокращают средний и младший медперсонал.

— А тебя сократили или…?

— Сократили, Ясь. Ты знаешь, как я любила свою работу. Просто выбор был между мной и Галиной Сергеевной. А у Галины Сергеевны сын с нашим главврачом на очень короткой ноге.

— Ну да, работу любила… — невысказанное «А нас?» повисло в воздухе. — Я поняла, — мрачно бросила Ярослава. Значит, думать придётся мне. А ты продолжай-продолжай. Литр пива в день значительно повышает шансы найти работу и получить кредит, — девушка встала и вышла из кухни, забыв о недоеденном ужине.

В куртке Ярославы зазвонил телефон.

— Да.

— Солнышко, мы тут с Полинкой в кулинарию ударились. Не хотите с Кирюшей домой прибежать?

— Хм, а в кулинарию — это куда?

— О шарлотку.

— Шарлотка — это прекрасно, — вздохнула Яра.

— А чего не слышу вдохновения в голосе?

— Ну ты же знаешь, я больше мясоед, чем сладкоежка. По этому делу скорее Поля. Но и Кир будет в восторге.

— Отбивные тебя устроят, мясоед мой маленький?

— В вашей компании меня устроит всё.

— Тогда вытаскивай Кирюшу из мультиков и тепло одевайтесь.

— Мы только что вернулись с улицы и знаем, что там нежарко. Но за заботу спасибо. Я тебя люблю.

— И я тебя, мой хороший.

— Скоро будем, мам.

***

Маму Яра нашла почти три года назад, в начале ноября. Однако начать, наверное, стоит не с этого.

***