Часть 5 (1/1)

— Повелитель, — Сяо оборачивается на Чжун Ли, который почему-то заимел привычку приходить к Сяо тогда, когда тот занимался уничтожением нечисти, — почему вы ходите за мной?

Вопрос заставляет Чжун Ли вынырнуть из своих размышлений. На подобных прогулках с Сяо он скорее любовался природой ночью и просто наслаждался тем, как в той или иной части Ли Юэ становилось легче дышать. За столько лет он заметил, что в тех местах, где Сяо истребил злых созданий или остатки злой воли павших богов, спустя несколько лет постепенно появлялись люди, обустраивали свои дома один за одним, превращая забытые богами территории в процветающие и обжитые места. И если раньше в Ли Юэ только гавань была центром людского поселения, то по прошествии лет деревни и поселки постепенно разместились практически в каждом уголке, где теперь возможно с комфортом жить, и меньше таких мест не становилось. Люди учились обрабатывать непригодные для выращивания овощей земли, разводили домашний скот, рыбу, вылавливали моллюсков на берегах — от мыслей об этих скользких созданиях по спине Чжун Ли бегут непрошеные неприязненные мурашки — словом, люди приспосабливались к жизни там, где несколько тысяч лет назад могли бы умереть с голода. Это определенно было лучше, чем то, как выживали люди в Ли Юэ на заре своего становления — голодные, несчастные, они отдавали последние крохи хлеба своим детям, пока сами трудились не покладая рук, чтобы построить для них лучшее будущее и не позволить им видеть той жизни, которой они жили. И несмотря на все невзгоды, трудности и проблемы их потомки все-таки смогли зажить сытой, мирной жизнью, когда нет нужды с утра до ночи работать ради куска хлеба. Это ли не прекрасно?

— Хм? Хожу за тобой? Так вот как ты это видишь, — Моракс чуть улыбается, а Сяо только смущается и отворачивается — повелитель ему не мешает, наоборот, его присутствие придает сил и спокойствия, помогая контролировать боль от истязающей его кармы, но это все еще кажется чем-то необычным для яксы.

— Этот якса не хотел сказать, что повелитель навязчив, — Сяо звучит поставленным в неловкое положение, — якса не понимает — разве у повелителя нет других дел, кроме как ходить следом и наблюдать за убийствами?

— Если ты считаешь, что я наблюдаю за убийствами, то ты ошибаешься, — Моракс щелкает пальцами, и тушки убитых монстров тут же оказываются покрыты землей, создавая небольшие холмики, словно какой-то погост безымянной деревни, — я наблюдаю за тем, как Ли Юэ становится чище, и пытаюсь предположить, когда здесь появятся люди.

— Люди? — Сяо хмурится и убирает копье, — зачем людям селиться в подобном месте?

— Люди рано или поздно селятся во всех местах, так или иначе пригодных для жизни, — Чжун Ли осматривает окрестности и указывает на берег реки, что виднеется вдали, — туда, например, люди придут в первую очередь, потому что там есть вода. Благодаря этому они смогут ловить рыбу, поливать посевы и поить домашних животных.

Сяо хочется сказать, что он не понимает, зачем людям селиться там, где нет других людей, если есть уже обустроенные и готовые для жизни поселения. Разве нельзя просто построить дом рядом с другими домами? Зачем уходить в какую-то глушь? Это ведь сложнее.

— Люди сложные, — якса хмыкает так по-мораксовски, что Чжун Ли не может не улыбнуться.

— Как и все создания, наделенные разумом. Но в этом их прелесть. Там, где есть люди, всегда будет пища, вода и кров. Возможно, поэтому твои братья и сестры хотели присоединиться к людям, когда война закончится.

Упоминание братьев и сестер для Сяо как ножом по сердцу. Босациус и остальные безумно хотели увидеть, во что превратится Ли Юэ после войны, как люди смогут приноровиться к такой жизни, куда будут идти дальше. И только один лишь Сяо не хотел, не желал присоединяться к людям и никогда не видел себя среди них. Как же насмешлива, оказывается, жизнь, если именно он — последний, кто остался ходить по этой земле. Эта мысль приносит страданий не меньше, чем карма, и Сяо с удовольствием отдал бы многое, если не все, чтобы вместо него был жив кто-то из погибших великих якс.

— Не печалься, Сяо. В сказаниях других миров говорится, что после смерти все попадают в иной мир и могут наблюдать за тем, что происходит на земле, с небес и звезд, — Чжун Ли смотрит в звездное небо и чуть улыбается, — если верить этому, значит, и твои братья где-то там наблюдают за тобой и желают тебе лучшего.

— Брат Босациус… Наблюдает за мной? — глаза Сяо буквально на миг полыхают теплым золотом надежды, когда он переводит взгляд в небо, будто пытаясь найти ту самую звезду, на которой сидит Босациус и смотрит, — вы обманываете, повелитель. Звезды очень маленькие, Босациус на них не поместился бы, даже будь их сотни.

Чжун Ли сначала не понимает смысла сказанного, но потом, вспомнив крепкого, шумного яксу с четырьмя руками, который в мирное время любил напакостить и пошуметь, сам смеется, с теплотой и какой-то старческой тоской глядя в небо.

— Пожалуй, ты прав, — Чжун Ли улыбается, — но это не значит, что тебе нужно печалиться о них. Их смерть — великая потеря для Ли Юэ, но благодаря их жертве мы с тобой стоим здесь, а не на очередном поле битвы.

— Да, повелитель.

Чжун Ли замолкает, созерцая водную гладь реки, в которой отражается звездное небо. Сяо думает, что если Босациус действительно на небе, то грозы — это определенно его смех, озаряющий все вокруг яркими вспышками. Если так, то беспокоиться не о чем.

— Когда встретишь путешественника снова, передай ему, что я искал его. У меня есть для него поручение, с которым справится только он.

Сяо на это лишь кивает. Если Властелину Камня нужно увидеть путешественника, Сяо его найдет. Цель не имеет для него значения, да и он не считает необходимым спрашивать. Цель Моракса же довольно проста — он хочет снова собрать архонтов и адептов вместе, как тысячу лет назад, чтобы просто насладиться вечером и временем, проведенным вместе, а из людей, повидавших старейших архонтов или тех, кто присутствовал на таких встречах, сейчас жив только Итэр. Чжун Ли надеется, что тот не обидится, если за соответствующую плату попросить его отнести приглашения.