23. Я думал, что?прощание – всегда конец. (2/2)

— Виа, прекрасно. Думается мне, что я буду очень часто вас посещать.

— Как и я. — Пауло знал, что эта мечта, а не девушка. Он бы никогда не смог заинтересоваться стеснительной, наивной или же слабой девушкой. Нет. Он любит сильных и уверенных, что всегда знают чего хотят. Всегда добиваются своего и не унывают. Такая девушка, никогда не позволит обижать себя или семью, поэтому, выбор очевиден. Она действует так, словно потерпеть неудачу невозможно, её разум сильнее тела, а дух твёрд, как самая прочная скала. И именно сильный духом, невольно влияет на всех окружающих.

*** А с ухода Византии, не прошло и пяти минут, но за всё это время, ни Рим, ни Дания, не проронили ни слова. Воплощения бросали друг над друга взгляды и если их глаза вдруг резко встречались, то также резко они их и отводили. Обоим было неловко, но при этом, немного стыдно. Хотелось бы зарыться головой об землю, достаточно чтобы быть как лягушка в колодце, но избежать расспроса вряд ли получится. Вот только, Империя молчал, что странно, ведь это не в его манере. Предсказуемо, он должен был бы начать разговор, пытаясь избежать самой щепетильной для них темы и переходить на него плавно. Сам датчан, задал бы этот вопрос прямо, без утайки. Но совесть и чувство стыда, не давало сделать первый шаг. И вот, начался самый страшный на тот момент разговор.— Как вы? — смотря на интерьер в кабинете спросил римлян, но иногда, боковым зрением смотрел на эмоций датчанина. Империи хотелось бы знать, какие эмоций чувствует его друг, но при этом, стараясь не показывать своих.

— А. Э-это, всё хорошо. А вы сами? — от того, как Рим спросил, обратившись на вы, Дания буквально не знал как ответить. Просто ляпнул что первое пришло и не заметил, как сам же задал вопрос в такой манере. Думается им, что этот вопрос в результате только раззадорит и оставит не самые лучшие впечатления.

— Более или менее неплохо.

Эта чертова неловкость. Этот чертов стыд. Как же хотелось бы их не испытывать, но контролировать эмоций гораздо труднее чем кажется. Многих кого называют без эмоциональными, на самом деле таковыми не являются. В большинстве своём, это те же люди, что просто не способны их выражать, или это им даётся труднее. Но в душе, они чувствуют это также ярко как и обычные люди. Хотя бывают и такие, которые больны Аликситимией.Это те, кто не только не могут выражать свои же эмоций, но и понимать чужие, порой из-за чего, у них очень слабая фантазия. Даже среди стран, оказывались и такие, но это уже их проблемы. Сейчас, двое что и не страдали этой проблемой, всё-таки старались скрыть своё волнение. Но надолго сохранять спокойный вид им не удасться. Придётся начать разговор, ведь они молчат почти целую минуту. А такая длинная пауза, ни к чему хорошему не приведёт.

— С-слушай. Может, оставим всё так, будто ничего не было? — спросил Даниэль, собравшись и посмотрев в глаза грека. Этот вопрос должен был прозвучать, рано или поздно. Но всё-таки, от этого он не станет легче ни для кого. Сам Рим, услышав это, примерно принял для себя решение.

— В каком смысле, ?ничего не было?? — кончено, он догадывался о чем говорил скандинав и конкретно какой случай тот имел ввиду. Но даже так, ему нужно услышать эти слова прямо от него самого. Такое просто так нельзя отпустить.

— Я бы хотел, чтобы мы забыли тот случай на эшафоте. Знаю, я тогда... повёл себя ?непредсказуемо?. И отмазываться я не собираюсь. Ведь уже сделал это и вернуть время вспять, я увы не могу.

— Даниэль, ты же понимаешь, что у нас есть всего два варианта решения. И выбор этот, решать только тебе.

Это ввело в ступор. Окончательный. Дания прекрасно понимал его слова, его смысл, но даже так, не желал себе это признавать. Он прекрасно знал и понимал, что выбор сделать надо именно ему. Ему и только ему. Но когда услышал это предложение вслух, еле смог сдержать эмоции. Конечно же, всё было испорчено им, пусть и таким образом. Даже не будь того случая на эшафоте, у них бы остались нерешенные вопросы, игнорировать которых они бы вряд ли смогли. Но, что получилось, то получилось. Сам Ремус был зол, что датчан так хочет закрыть этот вопрос. Его бесило это отношение, его бесило это формальное отношение, его бесила вся эта ситуация и чувства! Он был неслабо разозлён, но старался держать эту эмоцию под контролем. Конечно, Империя знал что не меньше виноват в том случае 1219 года, но всё-таки, был прав. Выбор придётся сделать только скандинаву, а сам римлян, лишь предоставил ему варианты.

Он мог бы ответить на чувства и всё забыть. Самый простой, но одновременно и самый трудный выбор. Вот только, грек видел что Даниэль не испытывает к нему тех чувств. Видел и это раздражало не меньше чем сам факт закрытия этого вопроса. Ну а другой вариант, это забыть всё окончательно! Закрыть не только тему их случая на эшафоте, но и всё что было до этого. Забыть те годы что они дружили, стали семьей и перейти лишь к чисто нейтральным отношениям. Как в политике, так и в личных делах. Сделать вид, что они никогда не были знакомы и обращаться лишь в одной форме: ?Мы с тобой воплощения?. Именно этот самый факт и то, что это практический единственный выбор Дании и злило Рима. Он не хотел мириться с таким выбором. Не хотел, но должен был. Он не может его заставить изменить свои чувства. Может, признайся он через пару лет, встреться они через пару лет, в другом месте, в другое время, может тогда бы ему и ответили? Но сейчас, всё зашло слишком далеко.

— Ты ведь уже знаешь ответ на этот вопрос.

Этого ответа от Даниэля было достаточно, чтобы окончательно разбить всю ту хрупкую стену надежды на сердце. Ремус не сможет сдержаться, только не сейчас. Эмоций слишком бурлят в нем и если так пойдёт и дальше, он может и ударить.

— Ты... — начал Рим. — Ты и вправду хочешь оставить всё это лишь как больное воспоминание?! И вправду хочешь сделать вид, что никогда не знал нас с сестрой?! Меня?

— Мы были вместе всего пару лет. Мы не настолько привязались к друг другу, чтобы так говорить.

Это злило, до покраснения злило. Для Дании всё это было как пара лет, в то время как для Рима с Византией это продлилось на долгие триста лет! Они жили с воспоминаниями о нём, пусть и такими болезненными. Датчан буквально затоптал их любовь, их заботу и переживания. Он буквально кричит чтобы от него отстали и ему никто не нужен. Но даже так, за этой пеленой злости, римлян видел большее. Он видел боль в его глазах и переживание. Видел и понимал, что скандинав лишь нарочно кидает их к краю эмоционального срыва, чтобы позволить обрезать связывающую их нить прошлого. Сам Дания не мог, просто не мог это сделать! Он просто не мог взять и самоличности порвать эту связь, он хотел чтобы это сделали за него. Потому что, если всё-таки датчан решится и взяв в руки ножницы, разрежет их нить, то страдать от этого будет лишь он сам. Душевная рана станет слишком огромной. По настоящему, болезненной и это уже будет не только шрам, которая не то что не будет болеть. Нет! Она будет. Будет болеть потому что это не шрам, это рана! Открытая и никогда не собирающаяся заживать, рана. Такую боль невозможно терпеть. После стольких лет, он когда нибудь да разрастется и станет уже настоящим разрезом. И если у Даниэля есть шанс избежать такой муки не только для него, но и для Рима с Византией, он это сделает! Пусть и станет козлом в их глазах но сделает!

— Почему ты хочешь этого?! Скажи мне!

Рим видел все мысли скандинава в его глазах, поэтому задавал этот вопрос. Ему нужны ответы, иначе всё вновь закончится недопониманием и лишней болью.

— Нет! Я тебя ненавижу! Не на...!

Дания даже не успел и закончить, как был грубо прижат к стене. Спина отдалась сильной и резкой болью, что быстро отошла на второй план. Рука что придавила ему грудь и держала его за подбородок. Меньше чем через секунду, Ремус целует того, кого никак не мог забыть. Сильно, немного грубо, но с искренним желаниям и любовью. Он не хотел срываться, думал что ударит, а захотелось сделать лишь так. Даниэль не хотел этого, только не так. Он пытался убрать руки грека со своего лица, отодвинуть его, но тот был силён. Так же как и его сестра в данный момент. Он всегда знал что из-за роста и телосложения, будет пусть и немного, но физически слабее чем сам Империи. И в такой момент, это сыграло тому на руку. Только когда воздух стал заканчиваться, Рим отстранился и стал тяжело дышать. Скандинав также пытался восстановить дыхание, но при этом, с пеленой в глазах, видел лицо Ремуса. Видел его искренние эмоции и в этот же момент, почувствовал себя просто ужасно. Это не злило, нет, наоборот пугало. Хотелось бы избежать именно этого взгляда и для этого, датчан собрался с силами и всё-таки оттолкнул от себя римляна. Дания и сам не заметил, как в порыве злости и непонимания взял и ударил Империю в лицо, от чего тот чуть не упал с ног. Казалось, что скандинав сейчас заплачет, но он не будет этого делать. Нет, нельзя плакать! Слёзы это слабость и её нельзя показывать ни перед кем!

Королевство взял и даже не смотря тому в глаза, быстрым темпом поспешил покинуть кабинета. Чувствуя взгляд грека к своей спине, он покинул кабинет, громко хлопнув дверью и игнорирую чужие взгляды. Не хотелось видеть никого и ничего! Совершенно! Опять их разговор ни к чему не привёл. Снова всё закончилось с множеством вопросом и сейчас, ясно одно. Пока что, статус полного нейтралитета или даже ненависти от одного из них, сохранится очень надолго.

— Дания? Что та...? — спрашивала неожиданно появившаяся впереди Византии вместе с Португалией. Она видела каким выглядел датчан и немного отошла в сторону, пропуская его мимо себя. Он даже не окинул её взглядом, отчего сложилось впечатление что он зол. Конечно же, она сразу поняла что что-то произошло у них с её братом, а значит, надо идти. Пауло как-то не заметил как ввязался и если что-то произойдёт сейчас с Вивиан, то он будет с ней. Видимо влюбился в неё, сам того не замечая.

Двери с резким грохотом открываются и туда заходят злая гречанка вместе с Королевством. Португалия решил постоять немного в стороне, чтобы его не заметили в случае чего. А пока что, Виа стала разбираться.

— Что ты опять наделал?! — зло спрашивала она у брата, видя как тот неподвижно стоял по середине кабинета.

— Ничего. Тебя не касается.

Девушка заметила как правая щека Рима было немного красной и кажется, начинал опухать. Удар явно неслабый и видимо, уже пошёл процесс заживления. Где-то через 5-10 минут, она заживет. Но всё-таки, это говорит о том что всё было даже слишком бурно. Тут и ежу понятно что вышло это из-за двух причин. Либо Империя сделал что-то физический в сторону скандинава, либо сказал что-то поистине задевающее. Но даже если и так, это не самое важное. Важно то, что этот римлян вновь всё привёл к худшим отношениям и теперь, всё это будет вновь по кругу.

— Ты куда?!

— Я ухожу. Не желаю оставаться в этом городе ещё хоть немного. — Зло огрызнулся грек и пройдя мимо стран, вышел из кабинета. Он не желал слушать её и лишь продолжил свой путь.

— Você está bem? Ты в порядке? — подходя к девушке, спрашивал Королевство, что всё это время стоял рядом.

— Да, всё хорошо. Не волнуйся. Думаю, я пойду за ним, ведь ему нужна поддержка. Встретимся как-нибудь ещё раз. — Попрощалась Вивиан и оставила Португалию одного, покинув кабинет и побежав за братом.

Видимо, ещё многое предстоит сделать, чтобы добиться правильных отношении и наконец, получить ответы.