Обмани (1/2)

Больно было, но прошло. </p>

В ступни сквозь мягкий песок впивались камешки и ветошь, ощутимо замедляя и без того тяжёлые, вымученные, шаги. Диана старалась ускориться, почти сбежать. Тело продолжало двигаться одеревянело, точно в сомнамбулическом трансе. Лёгкое платье, чуть влажное, не защищало ни от осеннего ветра, ни от ночного холода. Туфли остались лежать на тропе меж скал, ведущих к океану, и, вероятно, уже были забыты.

Диана, почти не моргая, смотрела на луну, то и дело выглядывающую из-за облаков. После довольно тяжёлых и напряжённых будней друзья — практически вторая семья — заслуживали отдохнуть от своих проблем, а не взваливать на плечи чужие. Её переживания не должны никого обременять. Как одна из лидеров Круга она должна быть опорой и поддержкой, а не тянуть на дно эмоционального болота.

Мысли бессистемно сталкивались друг с другом, формируя смутные образы, но не давая ни запомнить их, ни разобрать. Ощущение тревоги клубилось в грудной клетке, сворачиваясь в колючий ком, который хотелось немедленно выдрать голыми руками, раздвигая свод рёбер. Необъяснимое чувство звало вперёд, вынуждало двигаться, игнорируя усталость и дискомфорт.

Мягкие тонкие пряди волос прилипли к шее и лбу — от былой причёски не осталось и следа. Диана резко осела на прибрежный валун — её хрупкое тело, будто тряпичная игрушка в руках кукловода, который разом отрезал все нити, бросив на произвол судьбы. Кукла, лишённая верёвок, что ею управляли, не принимает свободу. Её действия раньше были направлены на поддержание порядка в Круге, но теперь, когда провозгласили триумвират, над ней перестала дамокловым мечом висеть ответственность за всех и каждого. Пришло внезапное осознание, что члены шабаша уже выросли и, возможно, настанет день, когда их пути разойдутся.

Адам с Кэсси всё чаще проводили время вместе, оставив острую, неровную брешь в душе Дианы. Бывший парень и лучшая подруга строили планы на жизнь, изредка размышляя о том, что было бы неплохо выбраться на материк, — Диана, как правило, рассеянно кивала, отвечая мягкой улыбкой. Она как сияющая игрушка на макушке рождественского дерева, никак не соприкасалась с разноцветными гирляндами и цветастой мишурой. Сама по себе, даром что в центре внимания находится.

Диана пустым взглядом смотрела на беспокойные волны.

Не было ни рыданий, ни злости. Только тянущая боль, которая рвано пульсировала, словно острые осколки сердца пытались собраться воедино. Ядовитое самосожаление отчётливо набухало внутри. Диана всегда с осторожностью относилась к разрушению — будь оно моральное или физическое, но сейчас ощущала, что предаёт свои же принципы, примеряя позицию жертвы, упиваясь горечью уходящей влюблённости.

Она давно должна была взять себя в руки. Диана по-прежнему любила Кэсси с той сестринской нежностью, что и год назад, их дружба всё ещё была крепка и желанна. Разве может кто-то смертный, из плоти и крови, быть виновным в том, что существует серебряная нить, скрепляющая судьбы?.. Не иначе, как это всё воля высших сил. Прокручивая в голове простые объяснения, Диана на какое-то время, казалось, унимала разбереженное сердце. Но, улавливая время от времени озорной взгляд Адама, направленный на подругу, хотелось оставить все дела и долго плакать.

Тоска и бездействие оказывали не менее чудовищный эффект, чем шторм в двенадцать баллов. Диана уже не могла с прежней самоотдачей проживать каждый день; неясная мысль, сформированная на периферии, не давала покоя.

Позади в темноте мелькнула красная точка. Тихий треск ветоши под тяжёлой подошвой. Колючий ветер донёс до Дианы запах сигарет и пунша. Послышался шелест пиджака. Ник шагнул ближе, садясь рядом. Его руки по обыкновению не коснулись её тела, когда он снял свой пиджак и набросил на её покатые плечи. Она едва вздрогнула.

Ник опустил у её ног аккуратные туфли — те самые, что она сбросила по дороге на пляж в кромешной темноте.

Они вновь молчали.

Диана уставшим взором бессмысленно разглядывала беспокойный океан: волны поднимались, чтобы с жадностью на краткий миг обнять песок и вновь отклониться обратно. Ник медленно курил. Его холодное лицо практически ничего не выражало, разве что при вдохе едва трепетали длинные ресницы.

После победы над Чёрным Джоном прошёл практически год. Но они по-прежнему порой чувствовали себя слабыми и беспомощными. Они по-прежнему были подростками. Они по-прежнему были, если не сломлены, то согнуты в три погибели под грузом ответственности и кошмаров.

Последние несколько недель они с Ником довольно часто встречались на пляже. Неизменно после полуночи, когда Нью-Салем погружался во мрак. Их встречи нельзя назвать свиданием или дружескими посиделками. Они лишь приходили на берег и долго сидели рядом, почти не размыкая губ. На следующий день делали вид, что этих встреч не было.

Ночные встречи, точно бальзам, проникали в иссушённые уголки души, напитывая живительной влагой. Диана на какой-то миг позволяла себе забыться, выдавая желаемое за действительное, — и как сладки были грёзы!..

Они с Ником никогда раньше не обсуждали, какие их связывают отношения, ограничиваясь формальными репликами или вежливыми кивками. А сейчас всё стало ещё неоднозначнее, но размышлять о природе их связи как-то не хотелось. Всякая мысль может потянуть за собой с десяток других — и не все придутся по нутру.

Диана практически не двигалась. Она утопала босыми ногами в холодном влажном песке. Её ступни облизывал колючий язык прибрежной волны.

Когда на горизонте задребезжала нежная полоска света, Диана медленно моргнула. Под нижним веком что-то остро кольнуло. Она неуклюже, почти надломленно поднялась, делая несколько робких шагов. Нерослушное тело подвело, чуть накренившись в сторону. Ник появился за её спиной, удерживая за локоть от падения. Его бесстрастное лицо не вязалось с осторожной заботой в жестах.

Он молча, придерживая за плечи, усадил на валун и во второй раз за последние несколько часов протянул ей туфли.

— Твои ноги в ушибах, — наконец проронил он.

Диана мягко кивнула, без особо энтузиазма надевая неудобную обувь. Ник был прав: её ступни действительно были местами оцарапаны и окровавлены. Ночью, будучи под импульсом, она и не обратила внимание на боль и повреждения, зато сейчас ощущала все прелести хождения босиком по туристическому пляжу.

Они неторопливо двинулись в сторону Вороньей Слободки. Ник по-прежнему придерживал Диану за локоть — та чувствовала его тёплые пальцы даже сквозь ткань пиджака. Он казался горячим. Ненормально горячим. Диана резко остановилась.

— Ник! Да у тебя жар! — она стремительно протянула тонкую ладонь, касаясь чужого лба. Кожу чуть кольнуло от неожиданной близости. — Мы срочно идём ко мне, уверена, все необходимые лекарства найдутся. Надо же, сегодняшний ветер действительно был таким пронзительным, неудивительно, что ты простыл.

Зелёные глаза Дианы, казалось, засветились колдовским огнём, пока она, игнорируя невербальные протесты Ника, практически силком волокла того в сторону первого дома, выполненного в примечательном викторианском стиле. Боль в ступнях и собственные обветренные губы отошли на второй план. Диана бережно усадила Ника в старое кресло в своей комнате и принялась суетливо перебирать аптечку. Прежнюю заторможенную неповоротливость словно рукой сняло.

Спустя четверть часа Ник задремал, утомлённый не то бессонной ночью, не то бурной деятельностью Дианы.

Его лицо внезапно сделалось таким юным и ранимым, что невольно сжалось сердце от щемящей тоски. Несмотря на то, что они родились в один месяц<span class="footnote" id="fn_32913861_0"></span>, Ник всегда казался ей морально старше, возможно, из-за своей отчуждённости и слишком тяжёлого взгляда, который словно должен был оградить его трепетное нутро оо излишней боли. Не получилось.

Некстати вспомнилось, как Кэсси, смущённо опуская глаза, шептала о том, какой Ник необыкновенный.

Да, действительно.

Диана резко отвернулась и поспешила в ванную, чтобы обработать и свои маленькие травмы, которые, как она полагала, не заслуживали серьёзного внимания. Она, как лидер, всегда в первую очередь должна думать о своих людях, затем о себе.

Она не ожидала при выходе практически лоб в лоб столкнуться с Ником.

— Извини, — произнесли они практически в один голос, чуть отступая.

— О, м, тебе уже лучше? Может, стоит отдохнуть? Сегодня в Круге нет срочных дел, поэтому вполне можно позволить себе некоторую вольность.

Ник на какой-то краткий миг показался озадаченным, но вскоре взял себя в руки. Его красивое лицо вновь растеряло краски жизни, за исключением слабого румянца, вероятно, несошедшего ото сна. Он вновь был бесстрастным и собранным — совсем не тот, что во сне.