Надорванное доверие. (2/2)
— А что не так? Я люблю кошек. — Спокойно ответил Кадзуха, игнорируя явную издевку. — А тебе они нравятся?
Следя за тем, как он наливает кипяток и забрасывает в него пакетики, Скарамучча почти забыл про вопрос. «Какие красивые пальцы.» Отметил он про себя и почти сразу зарделся, отвернувшись. Очень быстро в голове всплыли воспоминания о том, как врач мягко гладил его по голове. Но, на самом деле, тогда это не вызывало никакого отвращения.
— Не знаю, мне все равно на тех, кто ниже меня. — Невпопад бросил тот, беря из пакета, выставленного на стол, какой-то кренделек, сразу отправляя его в рот.
— Значит на меня не все равно? — Слегка посмеявшись спросил Каэдэхара, заставляя своего пациента не то возмутится, не то пропустить пару ударов сердца, при это давясь крошками. Это оставалось открытым вопросом для Скарамуччи, но конечно он не мог признать этого факта.
— Да кому ты сдался?!
— Ты стал спокойнее. — Не долго подумав, сказал психиатр. Сам парень уже заметил, что что-то в нем поменялось после открытого разговора между ними. На этого человека не хотелось злится, так же как и ненавидеть.
— Тебе врезать? — Сложив руки на груди вполне серьезно спросил Скарамучча, но вопрос был проигнорирован.
— Как твои раны? Начали проходить? Лучше зайди в аптеку и купи себе хоть какую-нибудь мазь. — Легкое волнение в голосе почти не ощущалось, но было вполне понятным для школьника, чувствующего настроение других.
— Не нужно. Само пройдет.
Вздох донесся со стороны психиатра и тот поставил кружки на стол, после чего сел на свой стул, переставляя портфель на свои ноги. Недолго порывшись в нем, парень вытащил одну из папок, подписанную именем Мидзуки Наошимы. По количеству бумаг в ней стало понятно, что девушка ходит к нему уже достаточно долго.
— Присаживайся, почему все еще стоишь? — Спросил Кадзуха, на что парень бросил взгляд на стул, стоящий неподалеку.
— Не хочу там сидеть. — Ответил Скарамучча и между ним и койкой выбрал облокотиться на стол самого врача. Тот, похоже возражений не имел.
— Почему не в школе? Сейчас понедельник и только десять часов.
— Убежал. — Отпив чая признался парень, закусывая еще одним крендельком.
— Но на сколько я помню, ты в выпускном классе? Скоро должны быть экзамены.
И снова Кадзуха попал в точку своим вопросом. Это уже начинало бесить.
— И что?! Я все равно не буду поступать никуда! — Вспылил Скарамуча, отставив в сторону чай.
Вновь молчание. Подросток не знал, как ощущал себя в эти моменты Кадзуха, но его бесило напряжение между ними и постоянные раздумия старшего над словами, которые он должен говорить. это напоминало о том, что он не был тем человеком, с коротым можно было обойтись без предосторожностей.
— Но разве тебе нравится быть зависимым от «той женщины»? Тебе нужно пойти хоть куда-то, чтобы быть независимым.
Эти слова, хоть и были правильными, вызвали внутри Скарамуччи новую вспышку гнева.
— Я сам знаю! Не говори очевидных вещей! — Воскликнул он, так и не успокаиваясь. — Она не поможет мне с этим, как и ни с чем другим! — Парень ударил кулаком по столу, после чего, почти сразу, услышал звук открывающейся двери. В проходе стояла та же медсестра, что и в тот последний раз его прибывания тут.
Перед глазами что-то помутнело, внезапно подкралась тошнота. Скарамучча взглянул на Кадзуху, который с каким-то испугом смотрел то на голубоволосую девушку, то на него самого.
— Ты тоже не можешь мне доверять, да? Я бы не стал… — Не договорив, парень подбежал к койке, взял свой школьный портфель и выбежал из кабинета, проигнорировав оклик Каэдэхары.
Пробежав пару сотен метров, он остановился и оглянулся. За ним никто не следовал. Не нужно было обладать какими-то невероятными дедуктивными способностями, чтобы понять, что эта девушка сидела где-то неподалеку и следила за происходящим в кабинете Кадзухи. Внутри сердце то ходило ходуном от бега, то с болью замирало. Он и правда не собирался повторять ошибок, он собирался любым способом держать себя в руках и не причинять больше боли. Так почему такой проницательный человек, как Кадзуха, не смог понять, что ему больше ничего не угрожает рядом с ним?
— Ебаный ублюдок! Зачем тогда было открываться мне и выслушивать? — Боль в груди стала почти невыносимой, от чего пришлось присесть прямо посреди улицы.
Скарамучча долго следил за тем, как люди, словно не замечая, обходили его стороной. Он молча ненавидел всех их. Никто не сможет его понять, никто не сможет доверять и помогать. Все оказалось иллюзией. Такой приятной и такой лживой. Скарамучча был готов начать бороться с самим собой, только бы остаться рядом с Каэдэхарой, но весь этот трепет, все ожидание встречи, треснуло так же легко, как бокал из-под вина, слетевший со стола.