Привычка сбегать. (2/2)

— Ты слышал? — Слегка удивленно спросил врач.

— Я, блять, не глухой! — В своей привычной манере возмутился парень и замолк, вновь сжимая ладонями раковину.

На сей раз от него не исходило совершенно никакой агрессии. Это подкупало и Кадзуха сдался.

— Был один дорогой мне человек. — Опустив глаза, начал он. — Это было еще в школе. Он приходил к нам на стажировку. Я часто задерживался, чтобы сделать домашнюю работу в школе и он часто помогал мне. Слово за слово и я уже не мог вспомнить момента, когда мы подружились. Я часто приходил к нему в гости, чтобы помогать с докладами, которые нужно было сдавать в университет. Но в итоге все закончилось слишком быстро. Он попал в аварию, когда ехал на университетскую экскурсию. Как я узнал, он тогда сел радом с водителем. Тот пытался обогнать какую-то машину, навстречу вылетела другая, и в попытках увернуться от автобуса, врезалась точно туда, где сидел он. Пострадавших почти не было, погиб тогда только он.

Одна мысль о произошедшем вызывала дрожь в Кадзухе и сейчас, вспоминая все до конца, его словно пронзило током.

— Хм… Дружба, как это глупо. Стоит ли из-за такого убиваться?

— Я любил его! — Воскликнул в ответ Каэдэхара, поднимая глаза к Скарамучче. Тот явно не ожидал, что на него закричат и удивленно распахнул глаза, но после этого замолчал.

— Но, наверное, ты прав, это было глупо. Это остается глупостью и сейчас. — Хмыкнул он, чувствуя, как внутри все пустеет от собственных слов.

— Приуменьшая свои проблемы, ты не можешь в полной мере оценивать чужие! — С ничего вспыхнул собеседник, цыкая языком. — Ты ведь даже не старался кому-либо еще об этом рассказать, ведь так?

— Сказал тот, кто отказывается говорить о своих. — Упрекнул его Кадзуха, но прекрасно понял, что то, что ему говорят, не лишено смысла. Даже скорее это были на удивление взрослые слова.

— Хочешь узнать о моих?! Так вот слушай! — Воскликнул Скарамучча, скрипя от злости. — Меня еще в детстве бросила родная мать, отца не было, он погиб в авиакатастрофе. В младших, средних классах и сейчас я становился тем, на кого показывали пальцем, говоря, что я зазнавшийся богатенький ребенок и избивали. Бабушка, которая воспитывала умерла от рака, когда мне было двенадцать! Та женщина даже пальцем не пошевелила, сказала, что взрослый, дала в руки карточку, на которую забывала класть деньги и отправила жить одного в квартире в другом городе! Меня насиловали и называли бездушной куклой! Использовали, как хотели. Я ненавижу этих людей, но еще больше ненавижу тех, кто проходил мимо и просто смотрел, как меня бьют до полусмерти! — На одном дыхании выпалил парень и до побеления костяшек сжал кулаки. — Знаешь, что мне оставили на память бывшие «друзья», которые регулярно затаскивали меня в подсобку?!

Скарамучча вздернул футболку, оголяя живот снизу, на котором корявым почерком была набита надпись «шлюха» и пару десятков шрамов, оставленных сигаретами.

По всему телу Каэдэхары пробежался мороз. Его проблемы показались на фоне проблем этого парня такими незначительными. Проскользнуло чувство вины за собственную слабость. Наверное, будь он на месте своего пациента, вряд ли бы остался в живых. Тот оказался на много сильнее духом, чем мог предположить Кадзуха сначала.

— Я ненавижу всех людей, ненавижу прикосновения, ненавижу открываться и снова чувствовать боль. — Скарамучча дернул футболку вниз.

Что вообще можно было на это сказать и как поддержать? Чтобы он ни придумал, парень не мог ничего произнести, и место него заговорил пациент.

— Я знаю, что мне нужна помощь и признаю это. — Его голос стал едва слышимым. — Но все те врачи, что были до тебя, просто нарушали личные границы, отказывались от меня почти сразу, кричали в ответ. Но это показалось тогда таким веселым — доводить людей до желания перестать работать в принципе. Почему ты сразу не отказался от меня?! Я бы не чувствовал тогда себя так паршиво! Как ты вообще можешь так ловко капаться в людях?!

Парень осел на пол, зарываясь в своих волосах. Каэдэхара спустился вниз следом и положил ладонь на его волосы. Теперь он точно знал в чем именно было дело, и как Скарамучча стал таким, какой он есть.

— Я хотел отказаться. — Честно признался врач. — Но если бы я не взялся, то вряд ли бы ты скоро нашел того, кому мог бы все это высказать. Я стал психиатром, чтобы помогать людям. И тебе собираюсь помочь, если позволишь это сделать. — Мягко произнес Кадзуха.

Собеседник лишь небрежно ударил руку, что трепала его волосы и прикрыл ладонью глаза, вновь наполняющиеся слезами. Честно пытаясь сдержать их в себе, через время он взвыл не то от боли, ни то от отчаянья.

Скарамучче потребовалось около часа и пары таблеток успокоительного, чтобы прийти в норму. Лишь к девяти оба парня оказались в кровати, молча лежа друг к другу спинами. Кадзуха старательно переваривал в голове весь их разговор в ванной. Ровно до того момента, как уснул. Но проснувшись по утру, обнаружил, что удар грома в виде его пациента бесследно пропал, словно его и не было. Впрочем, Каэдэхара уже практически привык к этому.