Умение добиваться своего. Лань ВанцзиЦзинь Лин (1/2)

Цзинь Лин прогибается в спине, когда тонкие пальцы Ванцзи ведут от кадыка вдоль яремной впадины, разлёта ключиц, крепкой грудной клетки, подтянутому животу, зарывается в лобковых волосах ниже. А-Лин в предвкушении, он ждёт, когда Ванцзи обхватит пальцами его член, но тот минует его пальцами оглаживая внутреннюю сторону бёдра.

— Нет, нет, не туда… — хнычет он, когда не получает долгожданного касания.

— Чего ты хочешь?

О, он много хочет. Чтобы Ванцзи пососал его соски, отсосал ему, мягко растягивая пальцами, а потом заставил подавиться собственным стоном от резкого толчка большого и толстого члена, чтобы засадил ему по самые яйца, чтобы А-Лин прогнулся до лёгкого хруста в спине и не смог ходить без дискомфорта утром. Раньше он не мог произнести эти слова, ни в пятнадцать, когда лишь мечтал о таком будучи юнцом, ни в шестнадцать, когда Ванцзи шлёпал его по упругим светлым ягодицам, ни в семнадцать, когда они впервые разделили ложе, ни в восемнадцать, всё ещё смущаясь и одновременно умоляя Ванцзи намёками. Лань Чжань всегда понимал.

— Ты знаешь, — хнычет Жулань, но не говорит.

Он чувствует тёплое дыхание на своих бёдрах, Ванцзи целует внутреннюю сторону и изгибы бёдер, кусает за ягодицу. Он знает: Ванцзи не сделает ничего, пока не услышит от А-Лина желаемое.

— Отсоси мне, Ханьгуан-цзюнь, — с ухмылкой, чтобы посмотреть как мужчину ведёт от пошлости А-Лина.

Ведь раньше А-Лин смущался, а теперь его заводит, как мужчина реагирует на смелое озвучивание желаний. Сам этого добивается, и ему же сносит башню. Наверное, ему льстит, что это он сделал А-Лина таким, и это только для него, единственного, кто видит его таким.

— Ты знаешь, чего я хочу взамен.

Сказал, как отрезал. Цзинь Лин закатил глаза и сжал зубы. Вот к чему все шло, вот чего хочет Ванцзи — ну, помимо трахнуть его.

— Я же сказал: мы не будем пока рассказывать моим дядям о нас, это не… М-м-м!

А-Лин ненавидел, когда Ванцзи использовал на нём заклинание молчания, особенно во время секса. Сам Ванцзи был абсолютно спокоен, с самого начала это задумывал, сука. Цзинь Лин тянется, чтобы ударить по лицу, но Ванцзи перехватывает тонкое запястье, с чувством целует и, в глаза смотря, твёрдо произносит:

— Я выебу из тебя согласие.

Честно и коротко, в его стиле. А-Лин понимает: не шутит. Его хорошенько оттрахают, и лучше бы ему согласиться, прежде чем из него выебут весь дух. «Сучара Ланьская» — думает он, а в голове всё взрывается от немого стона. Ванцзи кусает его шею, никаких поцелуев, лишь требовательная ласка, прокручивает чувственные соски, лижет, словно издеваясь, но не сосёт и быстро отстраняется, дразнит. Ванцзи оставляет прекрасные отметины под подбородком, такие даже не скроешь. Цзинь Лин впивается рукой в его волосы, сжимает, желая гневно посмотреть в глаза, но ощущает крепкую хватку на челюсти.

— Успокойся.

Его баритон эхом звучит в голове, он пережимает у основания члена, дабы А-Лин не кончил, но и не двигает рукой, член пульсирует, стоит каменно, в яйцах тяжесть. Он оставляет засосы на изгибы талии и у бёдер, Жулань не поддаётся. Нихуя. Ванцзи поднимается, достаёт баночку с жидкостью, аккуратно водит вокруг колечка мышц, входит сразу двумя пальцами и до конца. Жулань изгибается, хочет простонать, но не может. Ещё чуть-чуть, и заклятье спадёт. Ванцзи двигает пальцами, разводит их ножницами, задевает чувствительную точку подушечками пальцев, то ускоряет, то замедляет темп. Жидкость слишком густая для масла, это что-то другое, но пахнет знакомо и сладко. Но запах смешался с запахом естественной смазки, создавая приторно-терпкий аромат. Заклинание спало, наконец-то он может простонать вслух, громко, протяжно, надрывно. Ванцзи накрывает его рот ладонью, смотрит в глаза, трахая пальцами.

— Тихо.