Глава 7.2 (2/2)

— Ты провалил миссию и теперь встаёшь на сторону врага? — удивление в голосе сбивало мечников с толку. Он действительно думал, что Кэйа предаст всех и все бросит ради… Ради чего?

— Я остаюсь на стороне близких, которых люблю и которые заботились обо мне. Ты же бросил меня, взвалив на плечи ребёнка какую-то важную миссию, бросив напоследок непонятные слова. Есть ещё смысл что-то объяснять? — кавалерист сбросил глазную повязку, чтобы у него не было слепой зоны. Да, за столько лет он привык к тому, что с правой стороны он ничего не видит и всегда полагался на слух и инстинкты, на свое мастерство. Да, он ненавидел даже видеть проклятым глазом, что был вечным напоминанием о его происхождении. Но сейчас он хотел избавиться от всех слабостей. Его противник опасен и не станет его жалеть, не посмотрит на кровное родство. Только не он.

— Предатель. Ты предал свою родину. Свой дом! — выплюнул Альберих старший, сжав руки в кулаки. Камень на его перчатке ярко засветился красным от бурлящей в нем силы.

— Я в любом случае буду предателем, но как раз сейчас я защищаю свой дом, как защищал его все эти годы. А на предательство людей, которым на меня было все равно, мне наплевать. Это всего лишь пустые слова, они ничего не значат для меня, — кавалерист приготовился к нападению.

— Значит ты умрешь за свой дом, — последнее слово мужчина выплюнул и в его руке внезапно материализовался одноручный меч подобный тому, что был в руках у Кэйи.

Рыцарь бросился в бой первым, чтобы не подпустить отца близко к Дилюку, который вряд бы смог сейчас отразить удар. Клинки со звоном скретились. Отец и сын схлестнулись в битве, яростно атакуя друг друга. Отражать удары старшего было тяжело, руки дрожали от усталости, мышцы немели от перенапряжения. Постоянно следить за тем, чтобы не пропустить удар, не пустить мужчину за свою спину было тяжело, но рыцарская закалка делала свое дело. Альберих не играл честно. Он не бился только мечом, а активно пользовался силой, дарованной Архонтом.

— Ты был рожден безбожником. Мы презираем богов! — с презрением выплюнул мужчина, когда ледяные шипы полосонули по боку и правой руке.

— Царица признала меня. И ты сам оставил меня на земле Архонтов, — издевательски улыбнулся кавалерист. — Я почитаю Архонтов и пью с одним в таверне каждую неделю.

— Чертов предатель! — выкрикнув, отец Кэйи выставил руку с перчаткой вперед, выпуская новые цепи. Перед ним возникла алая макушка, прыгнувшего перед ним пиро-мечника, что ловко отразил атаку. Он не мог позволить себе стоять в стороне. Он должен помочь Кэйе убить отца. Боль от только прижжённой раны была еле терпимой, но Дилюк был в ситуациях похуже. — Как мило. Защищаете друг друга? А от этого сможете защититься? — тонкие губы растянулись в безумной улыбкой, рука поднялась вверх и десятки цепей взметнулись ввысь и с разных сторон полетели на них. Кэйа резко присел, когда Рагнвиндр замахнулся, призывая силу пиро выпуская ее в образе феникса, яростно летящего на отца Альбериха, сжигая все на своем пути.

— И это все?! — раздалось с боку.

Дилюка отбросило в сторону откуда-то взявшейся цепью. Клеймор пропал, выпав из руки хозяина, что тщетно пытался подняться. Его рана снова открылась и кровоточила. Кэйа как в замедленной съемке наблюдал за летящими в сторону винодела цепями, готовыми оборвать его жизнь.

Резво подскочив на ноги, он бросился вперед, из последних сил собирая крио и делая выпад, разрушая последние цепи. Но за этим он перестал следить за отцом. Его внимание было сосредоточено лишь на цепях и Дилюке.

Внезапная боль пронзила все тело, вместе с мечом его отца, который стоял в нескольких сантиметрах от него.

— Мерзкий предатель. А предатели не должны жить. Ты хотел защитить дом? Ты умрешь за него, — прошипел старший и вынул меч, смотря как падает на колени рыцарь. Мужчина замахнулся для последнего удара.

— Кэйа! — отчаянный крик молодого мастера заставил вздрогнуть. Альберих старший думал, что второй потерял сознание от болевого шока и поэтому не обратил на него внимание. Отец Кэйи резко бросился прочь, спасая свою жизнь. Найдя силы и не обращая внимание на рану, хозяин винокурни поднялся на ноги и призвал меч, бросая его в сторону убегающего и падая на колени, потеряв опору. Острое лезвие пронзило тело насквозь, заставив человека замереть и замертво упасть.

— Кэйа, — зажимая рану, Дилюк подполз к рыцарю и обнял его.

— Люк, он мертв? — тихо прохрипел синеволосый. Из уголка рта текла струйка крови.

— Мертв. Все кончено. Держись, Кай, тебя подлечат, — со слезами на глазах Рагнвиндр смотрел в разноцветные глаза возлюбленного, в которых было столько и любви, несмотря на ситуацию.

— Не плачь, Люк, я с тобой. Буду с тобой, — слабо улыбнулся кавалерист. — Вот увидишь, уже завтра буду в таверне.

— Я не налью тебе полуденную смерть. Только сок, — сквозь слезы улыбнулся винодел, но улыбка была полна печали и грусти. Он видел, как тускнеют глаза напротив.

— Я полюблю сок… Его любишь ты, Люк… А я люблю… Тебя, — говорить рыцарю с каждой секундой давалось все тяжелее. Из глаз бежали слезы. Ему было больно не столько от ранения, сколько от того, что он видит в карминовых глазах отчаяние и страх. Кэйа снова причиняет Дилюку боль. Он еле поднял руку и погладил бледную перепачканную щеку, а рука в перчатке накрыла его.

— Не смей уходить, Кай, не смей! — отчаянно выкрикнул мастер, сильнее прижимая тело рыцаря к себе.

— Я всегда... Буду... С тобой.. Люк, я… — слабо выдохнул Альберих, закрывая глаза. Рука ослабла и выскользнула из некрепкой хватки пиро-мечника, безвольно падая на торс.

— Кэйа? Кэйа, — тихо позвал винодел, остекленевшими глазами смотря на неподвижного кавалериста. Его грудная клетка не вздымалась и сердце не билось. — Кэйа! Кай! Очнись! Открой глаза! Кэйа! — надрывно закричал Рагнвиндр, прижимая холодное тело рыцаря к своей груди. Он кричал и звал его, просил очнуться до сорванного голоса. Слезы непрерывно лились из глаз, а руки не желали отпускать дорогого человека, которого тут уже не было. Боль утраты разрывала собственное сердце. Дилюк чувствовал, как вместе с Кэйей в этот момент умер и он. Без него он не хотел жить. Альберих был его жизнью, и он не смог его защитить.

***</p>

Тёплый весенний ветер колыхал зелёную траву утеса Звездолова и огненные пряди, собранные в высокий хвост. Молодой мужчина пришёл сюда отнюдь не любоваться прекрасным пейзажем, который открывается с вершины. Взгляд его потерял прежний блеск, жизнь будто покинула алые глаза, которые смотрели на надгробную плиту. Возле неё лежал свежий букет из травы-светяшки и лилий Калла. Это были любимые цветы капитана кавалерии и Дилюк был единственным, кто знал об этом. Да, Кэйа был общительным человеком, но такие личные и банальные вещи почти никто не знал. Абсолютно все о нем знал только Дилюк, многое знала Джинн и Лиза, как близкие подруги, и все. Для остальных он был лишь улыбчивым капитаном кавалерии, мастером меча, душой компании. Кэйа всегда считал, что близких людей должно быть немного и нет смысла всем все о себе рассказывать, вот и носил маски.

Как рыцарь, Альберих должен был быть похоронен на кладбище рыцарей Ордо, но Дилюк настоял на утесе, так как капитан любил это место, любил любоваться звездами и мечтать о разных вещах, когда они были ещё подростками и потом, когда уже состояли в отношениях. Они частенько проводили здесь время и сидели до глубокой ночи. Дилюк в такие моменты любовался Кэйей. Его единственный глаз напоминал ночное небо с яркой звёздочкой-зрачком. В те моменты рыцарь был столь очарователен, что невозможно было отвести взгляд. Они могли часами молча сидеть возле края утеса или тихо разговаривать, любуясь красотой природы.

Но теперь это лишь воспоминания, которые уже не удастся повторить…

— Раньше я думал, что Мондштадт разрушится, стоит мне хоть раз не выйти в дозор ночью, но. Уже как месяц Полночный Герой не появляется в окрестностях Монда, а он стоит. Я поздно понял, что действительно важно в жизни. Слишком поздно. Теперь тебя нет рядом, Кэйа. Я продолжаю искать тебя взглядом в толпе на площади, по вечерам среди посетителей таверны. Все жду, когда ты откроешь дверь, натянешь приторную улыбочку и попросишь налить тебе полуденной смерти, но тебя все нет. Больше нет. Я не смог защитить то, что являлось самым важным в моей жизни. Я не смог защитить тебя, — прерывисто выдыхая, мастер поднимает взгляд к небу, словно пытаясь там что-то разглядеть, но уже через мгновение возвращает взгляд на могилу. — Мне тебя не хватает, Кэйа. Я еще столько тебе не сказал, столько не успел сделать. Я хочу снова увидеть тебя, услышать твой смех, свое имя из твоих уст, как только ты умеешь его произносить, хочу обнять тебя и ежеминутно говорить тебе как ты мне дорог и как сильно я люблю тебя. Я так мало и редко говорил эти слова. Я снова хочу коснуться твоих губ и целовать тебя пока легкие не начнет жечь. Надеюсь, в следующей жизни мне представиться возможность. А пока, передай отцу, что я люблю его и пусть присмотрит за тобой там, пока мы не встретимся вновь.

Ни одна слеза не скатилась по бледной щеке, они все ещё стояли в глазах, но молодой мастер не мог позволить себе эту слабость. Они обязательно увидятся. Дилюк его дождётся, сколько бы времени не прошло. Как он и обещал однажды на этом самом месте.